В числе представителей духовенства находились высокопреподобный Вильям Делани, О.И., доктор словесности; преп. Джеральд Моллой, доктор богословия; преп. П.Дж.Кавана, Общины Святого Духа; преп. Т.Уотерс, викарий; преп. Дж.М.Айверс, приходский священник; преп. П.Дж.Клири, ордена францисканцев; преп. Л.Дж.Хикки, ордена братьев-проповедников; высокопреп. брат Николае, ордена францисканцев-капуцинов; высокопреп. Б.Горман, ордена босоногих кармелитов; преп. Т.Махер, О.И.; высокопреп. Джеймс Мэрфи, О.И.; преп. Джон Лейври, викарий по назначению; высокопреп. Вильям Доэрти, доктор богословия; преп. Питер Фейган, ордена марианцев; преп. Т.Бранган, ордена августинцев; преп. Дж.Флавин, викарий; преп. М.Э.Хеккетт, викарий; преп. В.Хэрли, викарий; монсеньор Макманус, генеральный викарий; преп. Б.Р.Слэттри, ордена Непорочного Зачатия Девы Марии; высокопреп. М.Д.Скалли, приходский священник; преп. Ф.Т.Перселл, ордена братьев-проповедников; высокопреп. Тимоти Горман, каноник, приходский священник; преп. Дж.Фланаган, викарий. В числе же мирян находились П.Фэй, Т.Кверк и многие, многие другие.
- Кстати, насчет силовых упражнений, - говорит Олф, - вы не были на этом матче Кео - Беннет?
- Нет, - отвечает Джо.
- Как я слыхал, мистер Такой-то сделал на этом чистую сотню фунтов.
- А кто? Буян, небось? - Джо спрашивает.
Тут Блум влезает:
- Вот, например, в теннисе, там нужны ловкость и верный глаз.
- Буян, кто же, - говорит Олф. - Распустил слух, будто бы Майлер пьет без просыпу, чтоб на него не ставили, а тот на самом деле целыми днями потел, готовился.
- Знаем мы его, - говорит Гражданин. - Сын предателя. Знаем, откуда у него английское золото в карманах.
- Что верно, то верно, - соглашается Джо.
Тут Блум опять влезает про лаун-теннис и про кровообращение и спрашивает у Олфа:
- А вы так не считаете, Берген?
- Майлер его по полу растер, - гнет свое Олф. - Матч Хинен - Сейерс это детская шутка, если сравнить. Отлупил так, что тот папу с мамой забыл. Это надо видеть, один - стручок, едва до пупа тому, а другой, каланча, знай молотит по воздуху. Эх, а под конец еще в поддых двинул. От такого выблюешь, чего и не жрал. Правила Куинсбери, все как надо.
То был памятный и жестокий бой, в котором Майлер и Перси оспаривали приз в пятьдесят соверенов. Любимец Дублина, будучи намного легче соперника, с лихвой возмещал эту невыгоду своим фантастическим искусством. Фейерверк финального раунда едва не стал роковым для обоих чемпионов. В предыдущем раунде артиллерист-тяжеловес для начала слегка пролил красного винца, четко обработав любимцу нос, так что Кео, Главный Получатель и с правой и с левой, выглядел как под мухой. Солдат продолжил дело мощным коротким слева, но тут ирландский гладиатор ответил молниеносным прямым, целясь Беннету в челюсть. Красный мундир сделал нырок, но наш дублинец настиг его левым хуком, отличнейшим ударом по корпусу. Противники перешли в ближний бой. Майлер, развив бурную деятельность, подавил своего соперника, и к концу раунда здоровяк висел на канатах, осыпаемый градом ударов. Англичанин, правый глаз которого совершенно заплыл, удалился в свой угол и, освежившись изрядным количеством воды, к моменту гонга был снова бодр и полон отваги, не сомневаясь, что живо пошлет в нокаут бойца из Эбланы. Это был бой до победы, и победа ждала сильнейшего. Оба дрались как тигры. Волнение зрителей достигло предела. Судья сделал Вояке Перси два предупреждения за захваты, однако любимец был ловок, и как работали его ноги - это стоило видеть. После беглого обмена любезностями, в ходе которого у Майлера кровь полилась изо рта ручьем от элегантного солдатского апперкота, любимец вдруг резко перешел в наступление по всем фронтам и нанес Беннету ошеломляющий левый в живот. Вояка рухнул на землю как сноп. То был нокаут, чистый и мастерский. Среди напряженного молчания над портобелльским тузилой начали отсчитывать секунды. Но тут Оле Пфоттс Веттштейн, секундант Беннета, выбросил на ринг полотенце, и парень из Сентри был объявлен победителем под бешеные овации и крики зрителей, которые хлынули на ринг и в бурном восторге едва не затоптали героя.
- Уж он-то своей выгоды не упустит, - говорит Олф. - Я слышал, сейчас он устраивает концертное турне по северу.
- Я тоже слыхал, - говорит Джо. - А что, разве нет?
- Кто? - говорит Блум. - Ах, да. Совершенно верно. Нечто типа летних гастролей, понимаете. Так, отдохнуть.
- Миссис Б. будет яркой и несравнимой звездой, не так ли? - Джо спрашивает.
- Моя жена? - говорит Блум. - Да, она будет петь. Я думаю, все должно быть успешно. Он просто отличный организатор. Отличный.
Хо-хо, так вот оно что, сказал я себе, сказал. Вот собака-то где зарыта. Буян исполняет мелодию на флейте. Концертное турне. Сынок вонючего симулянта с Айленд-бридж, старого Дэна, который тех же лошадей продавал правительству по два раза во время бурской войны. Мистер Чего-чего. Я к вам насчет налогов, водного и на бедных, мистер Бойлан. Насчет чего? Налога, водного, мистер Бойлан. Чего-чего? А этот хлыщ, уж он организует ее, это я вам ручаюсь. Все между нами, цыпочка.
Гордость скалистой Горы Кальпы, дочь Твиди, дева с волосами черней воронова крыла. Там возрастала она, там расцветала ее краса, где мушмула и миндаль наполняют воздух своим ароматом. Сады Аламеды знали легкую ее поступь, оливковые рощи узнавали ее и кланялись, клоня ветви. То непорочная супруга Леопольда, роскошногрудая Мэрион.
И се, зрите, грядет муж из клана О'Моллоев, пригожий и белолицый, с легким румянцем, советник его величества, в законах всеведущий, и с ним принц и наследник благородного рода Лэмбертов.
- Привет, Нед.
- Привет, Олф.
- Привет, Джек.
- Привет, Джо.
- Спаси вас Бог, - говорит Гражданин.
- Спаси и вас Он по Своей доброте, - говорит Дж.Дж. - Чего вы возьмете, Нед?
- Половинку, - Нед отвечает.
Дж.Дж. заказывает им выпить.
- В суде толкались? - Джо спрашивает.
- Да, - отвечает Дж.Дж. - Он все устроит, Нед, - это он Неду.
- Будем надеяться, - говорит Нед.
Значит, какие у этой пары делишки? Дж.Дж. устраивает, чтобы того вычеркнули из списков присяжных, а тот ему помогает перебиться. Его имя-то уже у Стаббса. Картеж да кутеж с шикарными вертопрахами при моноклях, шампанское рекой и, ясно, завяз по шею в счетах да повестках в суд. Закладывал свои золотые часы у Камминса на Френсис-стрит, где никто не знает его, а я там возьми да и окажись с Сикуном, тот как раз сапоги из заклада выкупал. Как ваша фамилия, сэр? А он отвечает: Палл. Ага, думаю, этот крепко попал.
Ей-ей, однажды он горько обо всем пожалеет, могу ручаться.
- А вы там не видели этого чокнутого, Брина? - Олф спрашивает. - К.к.: ку-ку.
- Видели, - отвечает Дж.Дж. - Искал частного детектива.
- Ага, - это уже Нед, - он было прямиком собрался к судье, только Корни Келлехер его завернул, сказал, что надо сначала провести экспертизу почерка.
- Десять тысяч фунтов, - смеется Олф. - Эх, я бы дорого дал за то, чтоб полюбоваться на него перед судьей и присяжными.
- Небось, твоя это работа, Олф? - Джо спрашивает. - Говорите правду, всю правду, ничего кроме правды, и да поможет вам Джимми Джонсон.
- Моя? - возмущается Олф. - Прошу не капать на мою кристальную репутацию.
- Любое заявление, сделанное вами, - Джо ему, - может использоваться как свидетельство против вас.
- Иск у него, конечно, должны принять, - говорит Дж.Дж. - Ведь там подразумевается, что он не compos mentis [в здравом уме (лат.)]. К.к.: ку-ку.
- Засунь компос себе в нос! - Олф смеется. - Ты что, не знаешь, что он чокнутый? Стоит взглянуть на его башку. Ты знаешь, что он по утрам себе помогает рожком для обуви, когда надо на нее шляпу напялить?
- Да, - возражает Дж.Дж., - но в глазах закона истинность порочащих сведений не освобождает от судебной ответственности за их огласку.
- Ай-яй-яй, Олф, - сочувствует Джо.
- Но все-таки, - говорит Блум, - если подумать про бедную женщину, я хочу сказать, про жену его.
- Да, жаль ее, - говорит Гражданин. - И вообще всякую, у которой муж ни то ни се.
- Как это ни то ни се? - Блум спрашивает. - Вы хотите сказать...
- Я хочу сказать, ни то ни се, - Гражданин повторяет. - Такой, который ни рыба ни мясо.
- А черт знает что, - говорит Джо.
- Вот это я и хотел сказать, - говорит Гражданин. - Pishogue [порченый (ирл.)], если вам известно, что это значит.
Ну, я чую, каша заваривается. Блум все объясняет, он, мол, имел в виду, как это жестоко, когда бедная женщина всюду должна таскаться за своим тронутым заикой. А что, оно и впрямь жестокое обращение с животными, когда Брина выпускают пастись, нищего этого идиота, бородой по земле метет, от такой картинки небеса дождем прослезятся. А она-то еще нос задирала, когда вышла за него, как же, его троюродный дядюшка - прислужник в церкви при самом папе. Портрет его на стене, с закрученными усами, синьор Брини из Саммерхилла, гутальянец, папский зуав при Святейшем Отце, покинул набережную и переселился на Мосс-стрит. А кто он такой, скажите на милость? Да никто, в третьем этаже комнатенка, семь шиллингов в неделю, окна во двор, и разгуливал, навешав себе на грудь каких-то жестянок в знак вызова всему миру.
