- А почтовая открытка, - продолжает Дж.Дж., - означает огласку. В прецедентном деле Сэдгрова против Хоула это признали достаточным доказательством злого умысла. По моему мнению, иск могут принять.
Опять двадцать пять, приехали. Да кому оно надо, твое мнение? Дай нам спокойно пивка попить. Ей-ей, уже и этого не дадут.
- Ваше здоровье, Джек, - говорит Нед.
- И ваше, Нед, - это Дж.Дж.
- А вот и опять он, - говорит Джо.
- Где-где? - спрашивает Олф.
И, убей бог, он снова плетется мимо дверей, томищи оба под мышкой, а рядом жена и Корни Келлехер, тот зыркнул к нам, проходя, своим оловянным глазом, а сам все время ему отечески втолковывает, пытается всучить гробик, бывший в употреблении.
- А как там дело о канадском мошенничестве? - Джо спрашивает.
- Отложено, - отвечает Дж.Дж.
Это, значит, некто из крючконосой братии по имени Джеймс Воут, он же Шапиро, он же Спарк, он же Спайро, поместил в газетах, что он любому желающему обеспечивает проезд в Канаду за двадцать шиллингов. Чего? Вы что, меня за кретина считаете? Нечего говорить, это все был чистейший блеф. Как вам это? Всех околпачил, не только разных служанок да мужичье из графства Мит, но заодно уж и своих соплеменников. Дж.Дж. рассказывал, там один древний иудей, Зарецкий или как бишь его, стоит на свидетельском месте, не снявши шляпу, льет слезы и клянется святым Моисеем, что его накололи на два фунта.
- А кто вел процесс? - Джо спросил.
- Главный судья, - отвечает Нед.
- Бедный старый сэр Фредерик, - говорит Олф, - его каждый младенец обведет вокруг пальца.
- Большое сердце, больше чем у слона, - Нед за ним. - Ему расскажут страшную сказку про долги за квартиру и про больную жену и кучу детей, и, убей бог, он тут же разрыдается в своем кресле.
- Точно, - соглашается Олф. - Рувиму Дж. просто дьявольски повезло, ему как пить дать полагалась кутузка за то, что разорил Гамли, бедняга теперь булыжники стережет возле Баттского моста.
И начинает передразнивать, как этот старикан, главный судья, причитает:
- Вовеки неслыханно! Этот бедный труженик! Сколько у вас детей? Десять, вы говорите?
- Да, ваша честь. А у жены моей брюшной тиф.
- И жена лежит с тифом! Какой позор! Извольте немедленно покинуть зал, сэр. Нет, сэр, я не вынесу постановления о взыскании. И как вы посмели, сэр, явиться сюда с таким иском! Бедный усердный труженик! Я прекращаю дело.
И был день шестнадцатый месяца волоокой богини и неделя третья по светлом празднике Троицы Единосущной и Нераздельной, дочь же небес, луна дева, пребывала в своей первой четверти, и вот, свершилось, что просвещенные судьи направились в чертоги закона. И там магистр Кортни, заседающий в своей палате, представил свое суждение, а судья, магистр Эндрюс, заседавший без присяжных в суде по наследственным делам, со вниманием рассмотрел и взвесил права первого истца на имущество, означенное в подлежащем утверждению завещании и в окончательном завещательном распоряжении касательно недвижимого и движимого имущества умершего Джекоба Холлидея, виноторговца, покойного, против прав Ливингстона, несовершеннолетнего, душевнобольного, и компаньона. И вот под торжественные своды суда на Грин-стрит вступил сэр Фредерик, Сокольничий. И воссел он там около пятого часу, дабы вершить правосудие по законам брехонов в комиссии, поставленной для всего того округа и для прилежащих и для графства города Дублин. И восседал вкупе с ним великий синедрион двенадцати колен Иаровых, по одному мужу от каждого из колен, от колена Патрикова и от колена Хьюгова и от колена Оунова и от колена Коннова и от колена Оскарова и от колена Фергусова и от колена Финнова и от колена Дермотова и от колена Кормакова и от колена Кевинова и от колена Куилтова и от колена Оссианова, и всего было их двенадцать мужей, честных и праведных. И он заклинал их Умершим на кресте, дабы они судили здраво и справедливо, и высказали справедливое суждение по делу их повелителя короля против подсудимого, и вынесли бы справедливый вердикт в соответствии со всеми показаниями, в чем да поможет им Бог, и целуйте книгу. И они встали на своих местах, сии двенадцать Иаровых, и поклялись именем Предвечного, что будут править Его правый суд. И тотчас блюстители закона привели из казематов замка того, кого ищейки правосудия изловили, следуя полученным сведениям. И был он скован по рукам и ногам, и они не отпускали его ни под залог, ни на поруки, но нашли нужным предать суду, ибо был он злодей.
- Милое дело получается, - говорит Гражданин. - Приезжают к нам в Ирландию всякие и клопов тут разводят.
Тут Блум делает вид, как будто ничего не слыхал, и начинает говорить Джо, что насчет той мелочи он может не беспокоиться до первого, но вот если бы он замолвил словечко мистеру Кроуфорду. А Джо ему клянется всеми святыми и на чем свет стоит, что он для него в лепешку готов разбиться.
- Потому что, видите ли, - объясняет Блум, - для рекламы необходим повтор. В этом-то весь секрет.
- Можете на меня положиться, - Джо обещает.
- Обманывают крестьян, - гнет свое Гражданин, - наживаются на ирландских бедняках. Больше мы не желаем чужаков в нашем доме.
- О, я уверен, все будет в порядке, Хайнс, - говорит Блум. - Просто уж этот Ключчи, понимаете.
- Считайте, что дело сделано, - Джо ему.
- Большая любезность с вашей стороны, - благодарит Блум.
- Чужаки, - Гражданин свое. - А виноваты мы сами. Сами пустили их. Сами сюда зазвали. Эта прелюбодейка со своим полюбовником зазвали сюда англосаксов, чтобы грабили нас.
- Условное постановление, - говорит Дж.Дж.
Теперь Блум притворяется, будто со страшным интересом разглядывает неведомо что, может, паутину в углу, Гражданин на него уставился с грозным видом, а пес у него в ногах поднял морду, глядит, пора ли уже бросаться и на кого.
- Опозоренная жена, - заявляет Гражданин, - вот где причина всех наших бедствий.
- А вот как раз и она, - говорит Олф, они с Терри все хихикали у стойки над "Полис газетт", - во всей боевой раскраске.
- Дай-ка и нам глянуть, - говорю.
А у них там, оказывается, одна из тех похабных американских картинок, которые Терри берет у Корни Келлехера. Секрет, как увеличить ваши интимные органы. Шалости светской красавицы. Норман В.Таппер, богатый подрядчик из Чикаго, находит свою прелестную, но неверную жену в объятиях капитана Тэйлора. Красавица в панталончиках предается шалостям, кавалер ее трогает за места, а Норман В.Таппер врывается со своим пугачом как раз, когда она только что поиграла с капитаном Тэйлором в палочку и колечко.
- Ах, Дженни, милочка, - говорит Джо, - не простудись без юбочки!
- Есть за что подержаться, Джо, - я ему. - Ты бы не прочь кус филея от этой телочки, а?
То да се, а тем временем заходит Джон Уайз Нолан и за ним Ленехан, у которого физиономия вытянулась до шестой пуговицы.
- Ну-с, - говорит Гражданин, - изложите вести с театра событий. Чего там эти сапожники из муниципалитета решили на своем сборище насчет ирландского языка?
О'Нолан, в сияющую броню одетый, земным поклоном воздал должные почести великому и грозному и могучему владыке Эрина и поведал ему обо всем свершившемся, как достойные старейшины смиреннейшего из градов, второго во всем том царстве, встретили их под сводами Фолсела и там, вознеся подобающие молитвы богам-небожителям, торжественный держали совет, дабы решить, надлежит ли им, буде окажется то возможным, возвеличить вновь среди смертных крылатую речь морями разъединенных кельтов.
- Дело двигается, - говорит Гражданин. - К матери этих сукиных саксов, и с их кваканьем.
Ну, тут Дж.Дж. давай строить просвещенного барина и заправляет де мол возможны разные точки зрения, и люди отворачиваются от фактов и вспомните прием Нельсона, глядеть в трубу слепым глазом, и можно ли обвинять огульно целую нацию, а Блум ему вовсю подпевает про умеренность да похеренность да ихние колонии да ихнюю цивилизацию.
- Сифилизация, уж лучше сказать! - гремит Гражданин. - К матери их! Да разрази их всех в три слоя с покрышкой, этих тупых ублюдков! Ни в музыке, ни в литературе, ни в живописи, нигде у них ни хрена, одни жалкие потуги. Все, что у них из цивилизации, - это у нас украдено. Стадо гугнивых выродков!
- Семья европейских народов, - О'Моллой вякает...
- Они никакие не европейцы, - режет Гражданин. - Я был в Европе с Кевином Игеном Парижским. Нигде в Европе никакого следа ни их, ни ихнего языка, если только в cabinet d'aisance [уборная (франц.)].
А Джон Уайз говорит:
- Сколь многие цветы ничей не узрит взор.
А Ленехан, который слегка может по этой фене:
- Conspuez les Anglais! Perfide Albion! [Презирайте англичан! Коварный Альбион! (франц.)]
Сказал он и поднял своей большой, заскорузлой и мощной дланью кубок крепкого, темного, пенистого эля и, испустив боевой клич своего клана _Лам Дерг Абу_ [Победа Красной Руке (ирл.)], осушил его за победу над врагом, над племенем могучих и отважных героев, что правят морями и восседают на алебастровых тронах, безмолвные, словно бессмертные боги.
