А Ленехан, который слегка может по этой фене:
- Conspuez les Anglais! Perfide Albion! [Презирайте англичан! Коварный Альбион! (франц.)]
Сказал он и поднял своей большой, заскорузлой и мощной дланью кубок крепкого, темного, пенистого эля и, испустив боевой клич своего клана _Лам Дерг Абу_ [Победа Красной Руке (ирл.)], осушил его за победу над врагом, над племенем могучих и отважных героев, что правят морями и восседают на алебастровых тронах, безмолвные, словно бессмертные боги.
- Чего это с тобой приключилось? - я спрашиваю у Ленехана. - У тебя вид, как будто ты ждал триста, а получил свиста.
- Золотой кубок, - отвечает.
- Кто же выиграл, мистер Ленехан? - Терри спрашивает.
- Реклама, - тот отвечает. - Выдача двадцать к одному. Чистейший аутсайдер. А все остальные с носом.
- А Бассова кобылка? - опять Терри.
- Скоро доскачет, - говорит Ленехан. - Мы все накололись. Бойлан по моему совету поставил на Корону два фунта, за себя и за одну знакомую.
- Я и сам полкроны поставил, - говорит Терри, - на Муската, мне мистер Флинн подсказал. Лорда Хауарда де Уолдена.
- Двадцать к одному, - повторяет Ленехан. - Вот такая дерьмовая жизнь. Реклама, - повторяет. - Запудрила всем мозги и хапнула все печенье. Корона, тебе имя - вероломство.
Тут он подбирает жестянку от печенья, что Боб Дорен оставил, и смотрит, нет ли там чем поживиться на шаромыжку, а паршивая дворняга за ним, глядит, повезет ему или нет, разинув свою поганую пасть. Стала бабушка искать, хочет кость собачке дать.
- Шиш с маслом, детка, - тот ему.
- Держи хвост морковкой, - Джо утешает. - Корона бы выиграла, если б не эта сучка.
А Дж.Дж. с Гражданином все препираются насчет истории да законов, и Блум, уж конечно, тоже суется.
- Некоторые люди, - говорит Блум, - в чужом глазу увидят соринку, а в собственном бревна не заметят.
- Raimeis [болтовня (ирл.)], - отвечает Гражданин. - Не зря говорят, слепому очков не подберешь. Куда делись наши двадцать миллионов ирландцев, которых мы должны бы иметь сейчас вместо четырех, наши потерянные колена? А наши гончары, наши ткани, лучшие во всем мире? А наши сукна, их еще в Риме продавали во времена Ювенала, и наш лен, и камчатное полотно, что ткут в Антриме, и кружева из Лимерика, и наши дубленые кожи, и флинтглас из-под Баллибоха, и гугенотский поплин, который у нас еще со времен Жаккара из Лиона, и наши тканые шелка, и фоксфордский твид, и кремовый гипюр из кармелитского монастыря в Нью-Россе, ничего подобного во всем мире нет! Где греческие купцы, что проходили через Геркулесовы Столбы, ныне Гибралтар, захваченный врагом рода человеческого, и плыли в Вексфорд, на торжище Кармен, торговать золотом и тирским пурпуром? Почитайте-ка Тацита и Птолемея или хотя бы Гиральда Камбрийского. Вино, пушнина, мрамор из Коннемары, серебро из Типперери, совершенно непревзойденное, а лошади наши славятся и по сей день, ирландская упряжная порода, а за право ловить рыбу в наших водах король испанский Филипп готов был платить нам пошлину. Кто вычислит, сколько нам должен паршивый Джон Буль за нашу загубленную торговлю, за наши разоренные хижины? А русла Барроу и Шаннона, они не желают их углублять, они нам оставляют миллионы акров болот, чтобы мы подыхали от чахотки.
- Скоро у нас тут будет безлесье, как в Португалии, - вставляет Джон Уайз, - или на каком-нибудь Гельголанде, где торчит одно деревце. Если только не примутся за лесопосадки. Ель, лиственница, все деревья, что из семейства хвойных, на глазах исчезают. Я вот читал доклад лорда Кэслтауна...
- Их надо срочно спасать, - говорит Гражданин, - и ясень гигантский в Голуэе, и вяз святой Бригитты в Килдере, сорок футов в обхвате и крона на добрый акр. Спасать деревья Ирландии для будущих поколений ирландцев, на дивных холмах Эйре, О!
- Европа смотрит на вас, - говорит Ленехан.
Сливки высшего общества всей Европы собрались в этот вечер, чтобы присутствовать на бракосочетании шевалье Жана Уайза де Нолана, великого верховного главного смотрителя Ирландских Национальных Лесных Угодий, и мисс Елли Хвойн из Сосновой Долины. Леди Эктам Лесгуст, миссис Дебри Лесов, миссис Флора Полей, мадмуазель Манон Лесок, миссис Хилда Гнил-Кует, миссис Эдна Сень-Крон, неразлучные подруги Норма Дров и Порция Лоз, миссис Кора Березоу, известная писательница Джейн Осин, миссис Джулия Дубб, мисс Энн Бук, миссис Элен Клен, миссис Сильвия Платтан, миссис Тебена О'Рехи, мисс Найди Шишки, мисс Сэра Соснер, мисс Полли Пихти, мисс Китти Кедрик, миссис Мона Листик, сестры мисс Лилия и мисс Виола Стеблинз, миссис Лиана Ползинс, мисс Лаура Мирт, мисс Орхидея Гор, миссис Мойра Мак-Мак, миссис Гортензия Флокс, мадемуазель О'Мимоза-сан и миссис Глория Бревноу из Дуботолла украшали своим присутствием брачное торжество. Невеста, дочь достопочтенного эсквайра Мак-Хвойна из Больших Желудей, являла собой верх изящества в очаровательном туалете зеленого мерсеризованного шелка на чехле сумеречно-серых тонов, с широким изумрудно-зеленым поясом и тремя рядами оборок более темного оттенка, а также, в довершение ансамбля, бретельками и каштановыми вытачками на бедрах. Подружки невесты, мисс Пиния и мисс Туя, также из семейства Хвойнов, были в необычайно идущих им к лицу туалетах тех же тонов, с изящной розовой отделкой, мотивы которой прихотливо повторялись в нефритово-зеленых токах, украшенных эгретками из бледно-коралловых перьев цапли. Сеньор Энрике Флор, восседавший за органом, явил свое прославленное искусство и, в дополнение к музыке, предписанной венчальным каноном, завершил службу исполнением песни "Лесоруб, лесоруб, не руби ты этот дуб" в замечательной новой аранжировке. Когда молодые, получив папское благословение, покидали церковь святого Фиакра на бору, их шутливо осыпали целым градом орехов, желудей, лавровых листьев, барашков вербы, ивовых прутьев, ягод остролиста, веточек омелы и можжевеловых побегов. Мистер и Миссис Уайз Хвойн Нолан уединенно проведут свой медовый месяц в Черном Лесу.
- И мы смотрим на Европу, - говорит Гражданин. - Когда еще эти дворняжки были щенками, мы уже торговали с Испанией и с французами и с голландцами, испанские суда плавали в Голуэй с грузом, от которого веселей, с винцом по винноцветному морю.
- И поплывут еще, - говорит Джо.
- И с помощью Пречистой Девы Марии еще поплывут, - повторяет Гражданин, трахая себя по ляжке. - Наши опустевшие гавани опять оживут, Куинстаун, Кинсейл, Голуэй, Блэксод-бэй, Вентри, что в графстве Керри, Киллибегс, третий по величине порт во всем мире, целые леса мачт, корабли рода Линчей из Голуэя, и Кавана О'Рейли, и дублинских О'Кеннеди, а с графом Десмондом заключал союз сам император Карл Пятый. Да, поплывут, - давит он, - люди еще увидят первый ирландский броненосец бороздящим моря с нашим собственным флагом на флагштоке, не с этой треклятой арфой Генриха Тюдора, нет уж, а с древнейшим флагом провинций Десмонд и Томонд, три золотые короны на голубом поле, трое сыновей Милезия.
И опрокидывает свою до дна. Moya [да неужели (ирл.)]. Грозный как жук навозный. Разводит белендрясы с подливой. Рискнул бы он с этим дерьмовым трепом выйти перед народом в Шейнаголдене, туда он и нос показать не смеет, ему там Молли Магуайры давненько уж припасли свинцовый орешек за то, что он выгнал издольщика, а добро себе заграбастал.
- Ну-ну, - говорит Джон Уайз, - вы только послушайте. Чего будешь пить?
- Чего королевские гусары принимают для храбрости, - Ленехан отвечает.
- Половинку с прицепом, Терри, - заказывает Джон Уайз. - Эй, Терри! Никак, заснул?
- Сию минуту, сэр, - отвечает Терри. - Полпорции виски и бутылочку эля. Даю, сэр.
Прилип к этой вшивой газетке с Олфом, выискивает там чего позабористей, вместо того чтоб обслуживать. Картинка матча, в котором дерутся головами, один другого старается трахнуть черепом, идет на него, пригнув голову, как бык на стенку. Еще картинка: _Так сожгли черную скотину в Омахе, Джорджия_. Орава героев в ковбойских шляпах до глаз палит в черномазого, повешенного на дереве, у того уже язык наружу, а внизу разложен костер. Ей-ей, им бы еще утопить его в море, посадить на электрический стул и распять, чтобы уж были уверены в успехе.
- А как же непобедимый флот, - спрашивает Нед, - гроза всех врагов?
- Я вам про это кое-что расскажу, - говорит Гражданин. - Это сущий ад на земле. Почитайте-ка в газетах про то, как избивают палками на учебных судах в Портсмуте. Какой-то тип пишет за подписью "Возмущенный".
И давай нам рассказывать про телесные наказания, как выстраивается команда и офицеры, и адмирал тут же в треуголке, и пастор со своей протестантской библией, словом, все, чтоб присутствовать при наказании. Приводят беднягу, паренька, который вопит благим матом, растягивают на лафете орудия, привязывают.
- Отбивную и дюжину горячительного, - говорит Гражданин, - так это дело называл старый бандит сэр Джон Бересфорд, ну а теперешние Кромвели это прозвали морской обычай.
