Но это – официальная версия, потому как на самом деле (это не скрывается, но говорить об этом не принято). Искрино – что-то вроде сыворотки правды: любой человек под воздействием запаха, который даёт дым от этой травы, становится самим собой. Не то чтобы он совсем врать не может или отвечает на любой вопрос – нет, он просто показывает свое истинное лицо и говорит в соответствии с тем, что он представляет собой на самом деле.
Наши ученые быстро увидели сходство содержащегося в Искрино активного вещества с LSD и псилоцибином и с удовольствием бы причислили его к наркотикам… Но.
Но! Как известно, самый слабый из кораблей бастарцев легко может уничтожить нашу планету, а у них, несмотря на всё дружелюбие, всегда были определённые требования к переговорам. Одно из самых важных: позволение курить во время переговоров сигареты с вишневым вкусом, а также свободно культивировать это растение и не запрещать людям им пользоваться.
Судя по всему, чужие были бы не против поощрять распространение сигарет с вишневым вкусом, ну а наши, соответственно, – запретить их под страхом смертной казни. В конце концов дипломаты нашли компромиссное решение: Искрино не запрещать, но и не пропагандировать. Вроде как есть оно, но говорить о нем неприлично. Вроде как жопа: она есть, а слова нет.
Конечно, шила в мешке не утаишь. Конечно, в Интернете об Искрино можно прочитать. Конечно, в определенных кругах сигареты с вишневым вкусом курят. Но.
Но! Сайты, где появляется эта информация, как-то потихоньку, словно сами собой, стираются и уничтожаются, в СМИ эта тема под запретом, и людей, которые курят сигареты с вишневым вкусом, не так уж и много.
И это несмотря на то, что проклятая трава оказалась настолько живучей и плодовитой, что отыскать ее совсем несложно.
Эту информацию я переваривал довольно долго. Еще кое с кем поговорил, плотно порылся в Интернете. Все так, не наврал мне нарколог. Решился – попробовал: сначала один, а потом со своей девушкой. Результат оказался неоднозначным: мы с ней сразу расстались, потому что поняли – не любим мы друг друга.
И тогда только я понял, почему Искрино не приживается в нашей культуре. Мы просто не готовы к правде.
Увы!
Но. Но!
Зато сейчас я, дымя сигаретой с вишневым вкусом, дописываю вовсе не интервью про вред алкоголизма, а то, что вы сейчас читаете.
Если я решусь выложить этот текст в Интернет, то, скорее всего, он очень быстро исчезнет. Не исключаю и того, что тихо и незаметно исчезну и я сам…
Но сейчас я просто не могу не написать об этом, потому как этот запах, этот вишневый запах…
Блин, ребята! Да он же просто может изменить судьбу человечества!!!
Всё, всё, умолкаю. Еще не хватало рекламировать инопланетную заразу. Лучше покурю-ка я вместе с Любкой… Да, это будет лучше!
– А статью «Секс без партнёра» ты читала? Вот уж никогда бы не подумала, что электрическую зубную щетку можно для этого дела приспособить! Она мне всегда казалась немного жестковатой…
– Ой, да ты что! А я давно хотела себе купить вибратор. Ну такой… двойной…
– С анальным стимулятором?
– Ну да! Только я стесняюсь этих «секс-шопов»…
– Чего стесняешься-то? Пошла да купила!
– Эх, мне бы твой характер!
– Ну хочешь, я тебе куплю?
– Нет, бабушка, не надо, мама снова нас ругать станет!
– А мы ей не скажем. И хранить будем у меня, в старом сундуке.
– Бабуся, ты чудо!
Бабуся (в сторону): «Просто я обязана читать журнал, в котором работаю».
(Вслух):
– Ты тоже чудо. Моё маленькое чудо.
– Не такое уж и маленькое!
– Не спорь. И беги уже, а то в школу опоздаешь…
– Не опоздаю! Я уволилась.
– Как?!! Почему ничего не ска…
– Ну вот, говорю!
– И куда ты сейчас?
– Хочу пойти работать в модный журнал. Журналисткой.
– Господи, только не это!
– Вот не ожидала от тебя! Ты же мировая бабушка!
– Деточка, только через мой труп!
(Ехидно):
– Боишься, что займу твое место?
– Так ты зна…
– Да знаю я, знаю. Лия Кучеряпова – твой псевдоним.
– И ты…
– Конечно!
Уходит.
* * *
– А всё-таки у неё мой характер!
– Я тебе говорила! Я ей мать, я лучше знаю!
– Помолчи! Лучше уж мой журнал, чем…
– Чем что?!!
– Думаешь, я слепая?!!
– Так ты зна…
– Конечно, знаю!
Молчание.
– А она?
– Нет… Я надеюсь, что нет.
Молчание.
– Прости. Ну хочешь, я сама куплю ей… этот… как его…
– Сама куплю!
– Но ты ведь…
– Старая, ты хочешь сказать? Я-то может и старая, а ты скоро будешь старЫй! И когда-нибудь малышка узнает, что ты ей не мать!!!
Мать (с вызовом):
– А кто тогда?
– Ну… наверно… отец. (Смеется).
– Её отец подонок!
– Ты не лучше! Стать мужиком… тайком от всех!!!
– Мама, это моя жизнь!
– Я тебе не мама!
– А кто?
– Конь в пальто! Я рожала девочку!!!
– Мама, замолчи!!!
* * *
– Что ты пишешь?
– Что надо, то и пишу!
– Кому надо?
– Мне.
– Тебе… и ещё одному журналу… женскому. Да?
(Удивлённо):
– А ты откуда знаешь?
– Я редактор этого журнала.
– Да брось! Ты мужик, хоть и голубой. А редактор журнала, куда я пишу – женщина. Причем, женщина известная. На тебя не похожа.
– Да? А вот так? (Достает из сумки парик и нахлобучивает на голову).
Немая сцена.
– А почему ты… – Почему я тебе об этом рассказываю? Сама должна догадаться: хочу помочь. Ведь я же твой отец…
4. У каждого в голове свой таракан
Вообще-то Стёпа – мужик на редкость спокойный. С соседями своими дружно жил всегда, как-то помог мне справиться с затором в канализации – здорово помог, потом мы с ним в шахматишки перекидывались, обычно всухую, причём в мою пользу. С виду – ни дать ни взять сантехник, в комбинезончике вечно… Что ещё? А! Обещал он меня научить бутылку пустую к доске прибивать показательно, да книжку жутко для меня ценную «зачитал», но я не злюсь на него – это он не по злобе какой, просто история с ним приключилась, связанная с нелёгким его трудом, – а подвело мужика то, что поболтать любил очень – в тему и не в тему, на философию его сильно тянуло…
Дофилософствовался!
Теперь придется тайну одну открыть – правда, не такая уж сегодня это тайна, да и у меня язык не каменный – рвётся эта история наружу, покою не даёт.
Работал Стёпа охранником (это официально), а на самом-то деле промышлял убийствами по заказу, ну киллер то бишь, но не крупный какой, а так – по мелочи. Не, мужик он не злобный – просто жисть у него так сложилась – крови с детства не боялся – в деревне своей с малолетства отцу помогал скотинку там разную колоть, вот и пообвыкся. В школе в науках разных не шибко преуспевал, после восьмилетки в СПТУ пошел на водилу, а потом армейка, то-сё, в Афган парня послали. Ну, а там он на маджохедах-то руку и набил, стрелял, правда, не шибко метко, зато пулям не кланялся, со «стариками» в землячестве дружил крепко и раненых добивал, чтоб не мучились.
Отслужил – в город подался, что там в деревне-то делать, а тут – своя братва, фирма охранная, – сразу хату дали, «москвичонок» для начала – месяц-другой ещё присматривались, а потом, знамо дело, порученьице дали. Одно, потом другое – втянулся нормально, своих не продавал, к чужим не лез, при случае отпор мог дать хороший. В общем парень что надо, правда, снайпер никудышный – вы слыхали случай, когда из гранатомета по зданию только с третьего раза попали? Во-во, его рук дело. Но зато упорный, не струхнул и своего добился – оценили, стали задания под него подбирать – чтобы спокойненько так прийти и кому-нибудь всадить пулю между глаз в его же кабинетике. Ствол протереть аккуратненько и рядышком положить или даже вставить в холодеющие пальцы – пусть потом разбирается кто надо, если не лень.
Злобы какой или жестокости ненужной Степа не проявлял никогда, но всё-таки слабость одну имел – любил с клиентом поболтать перед тем, как пару пуль в него всадить. Ну да кто у нас без недостатков? Корили его за это, как узнали, да потом рукой махнули – работает чисто, что надо, чего уж тут придираться?
Я думаю, разговоры эти Степа вёл не из каких-то глобальных психологических экспериментов, типа того, чтобы выяснить, правда ли то, что перед смертью идеи какие великие вдруг появляются, или жизнь вся сразу перед взором мутным предстаёт – нет. Стёпа просто любил потрепаться, да и люди как таковые всегда ему были интересны – не хотелось ему вот так вот запросто стрелять во что-то обезличенное – может, поэтому снайпер из него так и не получился. Впрочем, чужая душа – потёмки, может, он Моцарта хотел не пропустить, хотя тоже сомнительно – насколько я знаю, слезливых всяких, на коленях плачущих, он не переносил – пытался успокоить, смирить с неминуемым, а если не удавалось, то плевал, причем, по слухам, натурально плевал, а не «фигурально выражаясь». В общем, хороший был мужик этот Стёпа всесторонне, вся родня им гордилась, да слабинка эта его подвела – об этом и расскажу.
