Клиент попался какой-то необычный. Ну, сначала как по маслу всё – адресок дали, фото цветное «Кодак». Живёт один, никакой охраны, не дело – пустяк, но и сумма, правда, соответствующая, да Стёпа не жадный – надо так надо, свои же просят, они по-пустому трепыхаться не станут. Тем более что в беседах Стёпу вопрос «за что» волновал менее всего, он скорее душой человеческой интересовался, некоей «внутренней сутью» что ли. Помощнички, правда, грубовато сработали, зато оригинально, со смекалкой. Замок какой-то хитрый попался на квартире – дверь железная, замок гаражный – отмычки не берут. Накинули тросик покрепче, цепанули к лифту, да нажали кнопку «вниз». Косячок-то хлипенький – вынесло за милую душу, вторая дверь бумажная, ботинком по замку – и дома. Теперь кофеёк заварить – благо торопиться некуда, и к телефону – звонить хозяину квартиры.
«Василий Иванович? Алло! Сержант Гапеев беспокоит, Ленинское РОВД. Вы будете хозяином квартиры на Маркса 86–19? Я Вас поздравляю, голубчик! Вскрыли у Вас квартирку-то. Когда? Да свеженькая совсем, соседка приметила. Да, да, подъезжайте, посмотрите, что пропало, бумажечки напишете. Что? Через полчаса? Да вы такси возьмите, голубчик – и сюда быстрее ветра, нет-нет, коллег своих не беспокойте, лишних слухов нам не надо. Всё. Ладненько, ладненько, дождёмся Вас, не беспокойтесь, любезный».
Теперь помощникам: «Всё, ребята, свободны, дальше сам управлюсь, в конторе скажите – скоро буду. Пока, счастливо. Сразу не набухиваться! Что? Ну что за люди! Ладно, валите!».
Теперь всё путем. Кофеёчек отличный, всегда бы работать так, достали подвалы!
Через четверть часа – запыхавшийся Василий Иванович прибежал, родненький. Что ж ты голубчик навстречу смерти своей так торопишься? Вот так, успокойся маленько. Под дулом-то все успокаиваются в первую секунду. Угрозы, стенания всякие – это уже потом, это всё знакомо и в общем-то не сильно интересно. Это уже проходили. А этот тип ненормальный какой-то.
«Мы с тобой, говорит, один биологический вид, одного пола и примерно одного возраста и на языке говорим одинаковом».
«Биолог что ли?».
«Мы – ты и я – уникальный вид живой материи, столь редкой в нашей Вселенной. Ради чего мы живем? Все мы привыкли верить, что конкретный человеческий индивид смертен, а человечество бессмертно. Это заблуждение!».
«Может астроном? Точно!».
«В астрономическом исчислении жизнь человечества так же коротка, как миг. Остановись, мгновенье! Если мы хотим, чтобы наши потомки жили, нужно выходить на уровень Солнечной системы, а затем на уровень Вселенной и дальше! Вы задумывались когда-нибудь об этом?».
«Гм… А Шекспира Вы любите?».
«И Шекспир, и Байрон, и Пушкин если хотите, живут только тогда, когда живы мы с Вами. Вы нажмёте курок, другой нажмет также запросто большую красную кнопочку и БАЦ! нету ни нас с вами, ни Шекспира».
«Чёрт, зря я Шекспира приплёл, вот ведь прицепился, зануда! Однако интересно».
«Человек – это тоже Вселенная, в которой умирает миллион Шекспиров и не меньше десятка Эйнштейнов. Подумайте об этом! Нет, Вы не подумайте, что я умирать боюсь, плевать я хотел на это. Я сейчас больше за Вас боюсь, за таких как Вы. Я умру, а Вы останетесь и тем самым приблизите роковой день конца света, не дадите таким, как я, успеть подготовиться. А я ведь и о Ваших детях тоже забочусь…».
«Простите, а кто Вы?».
«Я? А Вы разве не знаете? Ну и неважно Вам знать, просто Человек, чего же боле? Можно кофейку?».
К вечеру скурвился Стёпа. Не тот человек. Говорят, ходил по городу, нищим сотенные кидал. Через пару дней добрые люди в психушку сдали, благо братва областной больнице оказала спонсорскую помощь, очень уж человек Стёпа был душевный, свой парень в доску. Говорят, теперь санитарам Шекспира по-англицки цитирует. Ну что взять с убогого?
Такая вот история. Что ещё? Да, Василия Ивановича вскорости прибили всё-таки, оказался известный предприниматель, не из крутых, правда, – ну в общем дурак-дураком, ему бы ноги делать, а он замешкался, видишь ли спецкурс на философском факультете хотел дочитать во что бы то ни стало.
Придурок! Что тут ещё скажешь?
Девочку звали Дора. Была у неё страшная военная тайна: уголок за забором, добраться до которого можно было только минуя заросли страшно жгучей крапивы. Там из старых досок был сооружён небольшой шалашик, в котором можно было сидеть на корточках.
В этот шалашик Дора убегала, когда её кто-нибудь обижал или если ей просто хотелось побыть в одиночестве. А ещё там был тайник: бусинки блестящего жемчуга, морская раковина и кукла по имени Наташка. Раковину ей подарил Валерка, перед тем как уехать навсегда с родителями куда-то на Украину. Жемчуг был из бус, что когда-то отец привёз маме с Черного моря: они порвались в тот день, когда мама с папой расставались навсегда, и мама их не стала собирать. А кукла была с ней рядом с самого детства – она была немного потрёпана жизнью, эта Наташка, но при этом – самая любимая…
Маринка, соседская девчонка, Доре совсем не нравилась: вроде бы они и общались, но чаще ссорились – очень уж ехидный у Маринки был язычок, и нос свой она всегда любила совать туда, куда не следует. Местные мальчишки – те тоже эту Маринку не любили, потому что знали: может наябедничать взрослым о каких-нибудь проделках, например о том, что они лазили на дерево или (в который раз!) дразнили собаку деда Егора. У этих мальчишек Дора была «швой парень» и бегала она с ними наравне, могла даже дать сдачи если что. Правда, этого «если что» почти никогда не случалось – парни были все что надо… ну, разве кроме одного. Андрюха – тот с гнильцой был пацан: толстый, глазки маленькие, хитрые, во всех играх норовил ловчить . Но так, в общей компании, вроде и ничего – незаметно…
Хуже стало, когда уехал Валерка: он был самый сильный и какой-то… правильный что ли. Сразу и не скажешь: парень как парень – такой же, как остальные. А только знали все: когда он здесь, никакой несправедливости в играх не будет, и пацаны соседские не будут хамить, ну и вообще… Как-то раз он большому дядьке не дал щенят топить. Просто подошёл к нему и сказал: «Не трожь!». И тот не тронул – ни Валерку, ни щенят. А ведь мог бы самого его, как щенка…
В общем, плохо стало без Валерки. Тогда-то она и построила свой шалашик и подолгу в нём просиживала в одиночестве.
А вскоре произошёл случай, перевернувший всю её жизнь. Началось всё с пустяка: как-то вылезая из зарослей крапивы, за которой прятался шалашик, она нос к носу столкнулась с Маринкой. И, конечно же, та спросила:
– Чего это ты по крапиве лазишь? А?
Пришлось врать что-то наспех:
– Волю закаляю, вот чего! Крапиву рву голыми руками. Хочешь попробовать, а?
И, бесстрашно сорвав голой рукой самую страшную на вид крапивину, стала ею махать прямо возле голых Маринкиных ног. Сама-то она для походов в шалашик благоразумно надевала джинсы.
Та, конечно, с визгом отступила и уже издалека начала крутить пальцем у виска. Ну да ничего, подумала тогда Дора, может близко не подойдёт… Пожалуй, она Маринку недооценила.
Через пару дней она снова видела её неподалеку от этих кустов, но только издалека, а потом…
Потом было совсем не до того. Один из парней, Сашка, вечером всех позвал на пустырь для запуска ракеты. «Самая большая!», – передавали друг другу все шепотом и добавляли: «На это раз взлетит обязательно!».
Увлечение ракетостроением началось ещё при Валерке, но все запуски были неудачными, а большую – самую совершенную! – из этих ракет закончить не успели, больно уж много нужно было ингредиентов: настоящий чёрный порох, газета, пропитанная селитрой, порошок магния, марганец, целлулоид… Страшные смеси испытывали подальше от дома, на пустыре. Там же, в дупле старого дерева, завёрнутыми в целлофан их и хранили вместе с другими важными вещами: корпусами ракет, стабилизаторами и прочим.
… Запуск ещё вчера назначили на семь вечера. Позвали всех, даже Маринку: Сашка непременно хотел, чтобы при столь важном событии было как можно больше свидетелей его триумфа. А Дора опаздывала! Мать (ну как назло!) велела ей перебрать рис: с тех пор, как папа перестал появляться дома, мама всегда покупала самые дешевые крупы, и с ними было очень много возни. Дора торопилась, как могла, но как, скажите, можно быстро перебрать рис?!! В общем, когда она пришла на пустырь, там уже никого не было.
…Конечно, она направилась не домой, а в свой шалаш: в кармашке джинсов у неё лежала пара бусинок. Это был её главный секрет: найти все бусинки, нанизать на новую нитку, а потом подарить маме – и тогда отец обязательно вернётся. Как назло, просыпались они в самом неподходящем месте: в траве возле дома – там родители ссорились, когда отец уходил. А потом, когда он ушёл, мать шла к дому одна, сжимая в руке остатки бус, рвала их нервными пальцами и в ярости разбрасывала вокруг – будто сеяла. Было это давно, в начале лета, но Дора в свободное время терпеливо их разыскивала, надеясь успеть до осени. Как-то они вместе с мамой с помощью этих бус учились считать: на длинной нитке было ровно сто бусин. За многие дни, проведённые в этих поисках, Доре удалось разыскать восемьдесят семь, а сегодня (вот удача!), нашла ещё две, причём одну из них – совсем далеко от того места, где они просыпались…
