– А что есть то и так? – весело спросил я, старательно скорчив смешную рожу. Я умел это делать, мы с Павлушей иногда так забавлялись.
Она не ответила, а только по-девчоночьи прыснула, и мы с ней оба расхохотались.
Мы говорили долго и много: про двусмысленность дружбы, про опасные свойства зависти, про подоплеку преступлений. Про странности бытия. Мы обходились без длинных предисловий. Мы уже были с ней по ту сторону всяческих формальностей.
В её словах иногда сквозила некоторая житейская мудрость, а порой – капризная легковесность, но меня не сбивали с толку её прихотливые рассуждения. Я отлично понимал эту женщину. Ей и самой было невдомек, насколько хорошо я изучил её многостороннюю натуру.
Лицо у неё немного похудело, и от этого больше выделялись миндалины глаз и бутончик губ. Её близость все-таки слегка волновала меня, но уже не влияла на спокойный ход моих мыслей.
Светлане хотелось получить простые ответы на свои головоломные вопросы. Наша беседа казалась очень доверительной, но я догадывался, что самое сокровенное моя блондинка оставляет при себе. Она никому не раскрывала своего сердца до конца. Чем красивее женщина, тем больше у неё тайн.
– А вот послушай, что еще расскажу, – сказала она. – Ты наверняка знаешь, что сейчас многие стремятся работать сразу с наличкой. Так вернее и быстрее. Иногда в конце дня я пересчитываю выручку, и сама увязываю пачки цветными резинками. Как-то однажды так вышло, что я осталась в офисе одна. Славика я услала куда-то с поручением, а остальные уже ушли. Виктор Гордеев мыл машину на улице. Закончив свое дело, он зашел в офис. Заглянул ко мне, прикрыл за собой дверь. Спросил, одна ли я. Я ответила «да», нисколько не тревожась. Ведь я всегда считала его верным, надежным человеком. Защитником. А он так вдруг уставился на деньги, словно никогда их не видел, и взгляд у него помрачнел. Я тогда подумала, уж не плохо ли ему. Давление там, или головная боль. Вскоре явился Ярушин, и Витька словно вышел из оцепенения. Тогда я нисколько не испугалась, а вот теперь, задним числом, как вспомню, так вздрогну. Вот ведь убил он Валентину Михайловну, а мог бы и меня придушить? Как думаешь?
– Не исключено, – искренне сказал я. – У Виктора, видимо, возникали вспышки агрессии именно при мысли о чужом финансовом успехе. Вид денег, думы о деньгах действовали на него, как нестерпимая головная боль. Он избавлялся от неё по-своему – убивал. В целом Виктор – располагающий к себе человек и прекрасный семьянин. Не в каждом можно распознать душегуба. Так что давай учиться осторожности во всем.
Ноябрь 1992 года
Ноябрьское утро выдалось туманным. К полудню молочное марево рассеялось, и обнаружилось редкое предзимнее чудо. Все деревья, кусты, провода и даже травинки покрылись легким, причудливым налетом игольчатого инея. Хрупкая, недолговечная красота трогала и возвышала. День получился светлым, тихим и торжественным.
Светлана старательно рулила, пристально приглядываясь к ситуации на дороге. Ей пока с трудом удавалось одновременно следить за дорожными знаками и лихими маневрами бывалых водителей. От длительного напряжения ломило спину и шею, но она не могла расслабиться. До цели поездки ей оставалось каких-нибудь десять-пятнадцать минут езды, и она предпочитала потерпеть, приноровившись именно в этой позе согласовывать движения рук и ног.
Светлана ехала в родильный дом забирать свою подругу Анну. Неделю назад Анна легко произвела на свет крепкого мальчугана весом чуть больше четырех килограмм. Роженицу с новорожденным в надлежащем состоянии выписывали домой. Светлана заранее созвонилась с матерью Анны и условилась с ней о встрече.
Светлана подоспела вовремя. Сияющая Анна вышла, неся свой драгоценный груз. Счастливая бабушка, мать роженицы, деловито приняла своего увесистого внука с рук на руки. Три женщины неспешно вышли во двор.
Мимо то и дело сновали новоявленные озабоченные отцы самых разных возрастов. Глядя на них, Светлане подумалось, что присутствие Олега было бы вполне уместно. Но, увы, такие поездки были пока не для него. Её муж оставался еще весьма слабым после всех курсов изнурительного лечения.
Светлана устроила своих пассажиров на заднем сиденье, а сама опять заняла водительское место.
– Светочка, а ты хорошо управляешься с машиной? – встревожилась мать Анны.
– Не так, чтоб очень, Вера Геннадьевна, но, думаю, доедем потихоньку, – бодро ответила Светлана. – Сейчас, немного двигатель прогрею, и вперед!
– Уж будь осторожна, милая! – напутствовала её Вера Геннадьевна.
– Постараюсь, – весело пообещала Светлана, трогаясь с места. – Вы особенно-то не волнуйтесь. Моя машинка – умница. Она ведь с автоматической коробкой. Сама все знает.
– Ой, я ничего в этом не смыслю! – призналась Вера Геннадьевна. – Был у нас когда-то с мужем старенький «Москвич», да разве же тогда такое движение в Москве было! И машину давно продали, и мужа моего нет…
– Мама, – вполголоса остановила её дочь.
– А я что? Я ничего. Зато у нас есть теперь вот этот мальчик! – спохватилась Вера Геннадьевна.
Бабушка сосредоточилась на внуке, а Анна обратилась к окну. Обе женщины испытали прилив душевного упоения. Дочь всматривалась в знакомые улицы с восторгом человека, чудом вырвавшегося из вынужденного заточения, а мать с трепетом изучала черты лица нового члена семьи.
Анну не раздражали дорожные пробки. Разглядывание происходящего в статике и в движении вокруг их экипажа доставляло ей непередаваемое удовольствие. Принаряженный, припорошенный город соответствовал её праздничному настроению. Нечаянная радость растекалась внутри, упрочивая надежды.
На одном из перекрестков образовался сложный затор. Видимо, сказывался небольшой гололед. Пришлось выжидать, пока все образуется.
– Смотрите, смотрите, Марьяна! – неожиданно вскричала Анна.
Прямо перед ними дорогу переходила статная, красивая пара. Высокий мужчина с интеллигентным, интересным лицом учтиво вел их подругу детства под руку, а она ступала рядом небольшими шажками своей особенной походки.
– Аня, ну что же ты так кричишь! – шепотом возмутилась Вера Геннадьевна. – Ребенка перепугаешь! Он лежит себе тихонько, а ты его волнуешь своими возгласами! И не говорите мне, что новорожденные ничего не слышат! Они беспокойство матери чувствуют. Мать как павушка должна быть.
– Хороша! – с оттенком иронии приглушенно сказала Светлана. – Какой-то новый беретик на голове. Голубая норка, что ли, или белек крашеный. Точно не разгляжу, но ей идет.
– Да ей все всегда шло! – не выдержав, подключилась к разговору Вера Геннадьевна. – Даже просто платок повяжет – и прямо-таки чудо, как смотрится! Носик, глазки, кудряшечки. А мы для Ани вечно головной убор с трудом подбираем. У Анечки ведь черты лица крупные…
– И мужчинка тоже ничего! – веселым полушепотом вставила Анна.
– Нашла-таки! – сказала Света. Всего в одно слово вложила она всю свою новоявленную неприязнь к Марьяне.
Пара двигалась уже по тротуару, беседуя на ходу.
– Туда топают, где её тетушка покойная раньше жила, – добавила Светлана.
– Это и есть, наверно, тот Володя, который ей теперь во всем помогает, – предположила Анна.
– Не факт! – усмехнулась Светлана. – До меня слухи доходили, что она и на работе романчик закрутила. История смутная, но точно известно, что она там влюбила в себя какого-то ответственного товарища. А Виктора Марьяна напрочь отвергла, и все свои показания выстроила против него. Он говорит – ей деньги отдал, а она утверждает – не брала! Ладно, не будем об этом. Ни к чему нам портить себе настроение в такой день.
– Пока я была беременная, ты меня берегла – это ясно, – сказала Анна. – А уж теперь, я надеюсь, ты мне все-все расскажешь? Про Марьяшку, про суд, про Витю…
– Если я тебе все-все расскажу, то у тебя молоко пропадет, – колко отшутилась Светлана. – А грудное вскармливание – основа здоровья ребеночка. Верно я говорю, Вера Геннадьевна?
– Ой, девчонки, что-то вы такое говорите – просто ужас! – всполошилась Вера Геннадьевна. – Марьяночка – девочка всегда такая тихая, милая была… А какая хозяюшка из неё вышла!
– В тихом омуте, Вера Геннадьевна, сами знаете, кто… – напомнила Светлана. – Так, трогаемся! Держитесь крепче, я газую!
Вера Геннадьевна проследила, чтобы все, раздевшись, сразу тщательно вымыли руки, а уж потом позволила распеленать ребенка. За дело смело взялась Светлана.
– Ой, какой! – восторженно воскликнула она, любуясь мальчиком.
– Какой? – немного волнуясь, спросила Анна.
– Все дети либо лысенькие, либо с пушком на голове, а твой уже с прической. Красавец! Как назовем?
– Сашенька, – сказала Анна.
– Ну, значит, будет у меня второй дружок Сашенька. Один уже имеется, познакомлю как-нибудь, – сказала Светлана.
