— Проходите, пожалуйста.
Наташа сделала несколько шагов и снова остановилась. Перед ней лежала та самая мостовая, кусочек которой она видела раньше в открытые ворота. Теперь зубчатая стена и ворота башни остались за спиной, а впереди простиралась огромная территория Кремля. «Здесь, по этим местам, — подумала вдруг Наташа, — ходил когда-то Владимир Ильич». Подумала и сразу представила его невысокую живую фигуру. Вот он стоит и куда-то смотрит, прищурив ласковые глаза, вот с кем-то разговаривает, запросто помахивая рукой, а вот вместе с рабочими несет на плече бревно, немного сгибаясь под тяжестью.
Мысли Наташи перебил высокий полный генерал.
— Прошу простить, — сказал он вежливо и осторожно. — Если не ошибаюсь, вы жена офицера Мельникова?
— Да, — растерянно ответила Наташа. — Но я... я не знаю вас.
Генерал улыбнулся:
— Вы просто забыли.
— Возможно.
Генерал продолжал улыбаться.
— Вспомните выпускной вечер в академии, сказал он вполголоса. — Вспомните танцы в большом зале.
— Ах да! — воскликнула Наташа. — Я совсем забыла. Мы же с вами вальс танцевали.
— И краковяк, — добавил генерал.
Наташа посмотрела ему в лицо. Генерал заметно постарел. Виски стали совсем белыми. Однако вид остался бравый.
— Ну, рассказывайте, где супруг? Как его здоровье? Уж очень скуп он у вас на письма. Я так до сих пор и не знаю, в каком состоянии его труд.
— Пишет, — сказала Наташа.
— Это понятно. Но хотя бы с проспектом познакомил, что ли. Мне сейчас важно знать не только как старому товарищу, но и как члену редколлегии военного журнала. Понимаете?
Наташа хотела сказать, что все, все она понимает и что уже сама советовала мужу быть понастойчивее, сообщить обо всем подробно, а еще лучше приехать и доработать рукопись здесь, в Москве, где есть журналы и военные издательства. Но это она могла сказать только Сереже, а тут, перед генералом, Наташа лишь скромно кивала головой.
— А вы-то почему не позвонили? — мягко упрекнул ее генерал. — Известили бы, что с Дальнего уехали, дали бы новый адрес. Как же это, а?
— Просто закружилась, — призналась Наташа, смутившись. — То с пропиской канителилась, то работу искала.
— Вот насчет работы как раз и помог бы я вам. Напрасно, напрасно. Если еще какие затруднения будут, не стесняйтесь, заходите в любое время. Буду рад.
Потом генерал расспросил Наташу, где она работает, записал ее телефон, адрес Мельникова и, поблагодарив за все, откланялся.
Оживленная, радостная, она присоединилась к группе молодежи, обступившей «Царь-колокол». От него заторопилась к «Царь-пушке» и дальше к Оружейной палате. Ей хотелось осмотреть все сразу, чтобы поскорее вернуться домой и написать Сереже о встрече с генералом. «Представляю, как он будет взволнован этой неожиданной вестью».
После осмотра Оружейной палаты Наташа прошла по кремлевским соборам, затем попала в бывшие царские покои. По широкой мраморной лестнице поднялась наверх, где зал заседаний Верховного Совета, Грановитая палата и Георгиевский зал. В Георгиевском зале внимание Наташи привлекли многочисленные мраморные плиты с наименованиями отличившихся в боях воинских частей, подразделений. «Как жаль, что ничего этого не видит Сережа, — с досадой подумала Наташа. — Вот напишу ему, пусть завидует».
Домой Наташа вернулась усталая, но полная необыкновенных впечатлений. Володя и Людочка мигом окружили ее.
— Ну, какой он, Кремль-то?
— А ты. «Царь-пушку» трогала?
Наташа улыбалась и кивала головой:
— Трогала, детки, трогала.
И она рассказала обо всем подробно, стараясь каждый предмет обрисовать как можно понятнее. Володя и Людочка смотрели на нее широко открытыми глазами.
Вечером, когда на улицах загорелись огни, бабушка, как всегда, пошла с внучатами на прогулку.
Наташа сразу села за письмо. Она писала и улыбалась от счастья. Как все-таки хорошо, что генерал узнал ее. А она и в самом деле совершила глупость, что раньше не сообщила ему новый адрес Сережи. И Сережа тоже медведь хороший. Переехал и будто забыл, что человек о нем беспокоится...
Через час вернулась домой Анастасия Харитоновна. Раздевшись, она положила на стол свежую газету «Вечерняя Москва». Наташа развернула ее, увидела крупный фотоснимок, над которым было написано «Сегодня в Кремле». Присмотревшись внимательно, она приметила свою меховую шубку, шапочку, сумку.
— Точно, точно я... Ну конечно я...
Подбежали дети, схватили ее за руку.
— Где ты, мамочка, покажи скорей!
Наташа посадила Володю и Людочку за стол, придвинула ним газету.
— Вот, смотрите.
И тут ей пришла в голову мысль — послать газету Сереже. Она отыскала синий конверт, вложила в него письмо, газету и, запечатав, отнесла на почту.
Как-то вечером, когда Наташа дежурила в больнице, ее вызвали на квартиру к больной. В синей новенькой «Победе» oна быстро доехала до небольшого узкого переулка, разыскала нужный ей дом и торопливо взбежала на второй этаж. В большой светлой прихожей встретил ее худощавый молодой человек с красивыми темными волосами и сразу же отрекомендовался:
— Глеб.
Он снял с Наташи пальто, учтиво подхватил чемоданчик и через большую комнату проводил в другую, маленькую, где на широкой тахте лежала женщина лет пятидесяти с мутными, воспаленными глазами.
— На что жалуетесь? — привычно спросила Наташа, присаживаясь на стул и доставая из чемоданчика термометр.
— В груди колет, — морщась, пожаловалась больная. — Кашляю все время и страшно потею.
— Давно это с вами?
— Пятый день.
— К врачам обращались?
— Вчера вызывали. Вот прописанное лекарство. — Женщина протянула руку к тумбочке, показала пузырек с микстурой и маленькую коробочку с таблетками.
— От гриппа, — подсказал молодой человек.
— Я вижу, — ответила Наташа.
— Но вы понимаете, доктор, маме все хуже и хуже. Мне кажется, у нее не грипп, а что-то более серьезное.
Наташа промолчала. Она измерила температуру больной, проверила пульс и, вынув из чемоданчика фонендоскоп, внимательно прослушала ее.
— Да, вы, кажется, правы, — сказала Наташа, повернувшись к молодому человеку. — Кто, интересно, был у вас?
— Лазаревская, — тихо произнесла больная.
— Дора Петровна? — удивилась Наташа и подумала: «Странно. Неужели она ошиблась в диагнозе? Нет, такие хрипы в легких нельзя не услышать».
В прихожей раздался звонок. Вошел человек в военной форме и сразу воскликнул:
— А-а, Наталья Мироновна! Здравствуйте!
Наташа вздрогнула от неожиданности, узнав начальника академии.
— Вы разве здесь живете? — спросила она с заметной растерянностью. — А почему же мне другую фамилию сообщили?
— Это фамилия моей жены, — ответил генерал и тут же осведомился: — Ну, что с ней, скажите?
Они вышли в соседнюю комнату. Наташа посмотрела генералу в лицо и тихо, почти шепотом, сказала:
— Вероятно, двустороннее воспаление.
— Неужели?
— Да, да. Нужно немедленно вливать пенициллин.
— Плохо дело. — Генерал тяжело вздохнул и опустил голову. Помолчав немного, спросил: — Значит, в больницу?
— Обязательно, сейчас же. Но вы не беспокойтесь, все будет хорошо. Я уверена. Увезти больную можно в нашей машине. Я подожду.
— Нет, нет, не беспокойтесь. У меня есть машина.
Когда Наташа собралась уходить, снова появился Глеб. Он помог ей одеться, подхватил чемоданчик и вызвался проводить. На ступеньках даже попытался взять ее под локоть.
— Зачем это? — строго сказала Наташа.
— Врачей надо беречь, — ответил Глеб с улыбкой. — Кстати, где вы живете?
Наташа хотела промолчать, но подумала: ведь не девочка она, чтобы играть с ним в загадки, и назвала свою улицу и номер дома.
— Какое совпадение! — воскликнул Глеб. — В этом доме живет Дина Страхова. Не знаете такую?
— Знаю, — сказала Наташа. — Моя соседка.
— А мы с ней вместе работаем. Видите, как полезно поговорить на лестнице...
Внизу, у машины, Глеб долго жал Наташину руку. Она не выдержала, сказала как можно строже:
— Лучше поторопитесь мамашу в больницу доставить.
Он покорно кивнул головой и скрылся в подъезде дома.
Сидя в машине, Наташа подумала: «А симпатичный этот Глеб».
Утром, едва Наташа успела сообщить Доре Петровне о своем выезде к больной с двусторонней пневмонией, как та заволновалась:
— Не может быть. Позавчера я не обнаружила у нее никаких признаков пневмонии. Был просто грипп.
— К сожалению, уже была пневмония.
— Что значит «была»? — вспыхнула Дора Петровна. — Выходит, я хуже вас понимаю в медицине?
— Нет.
— Значит, по-вашему, я... я...
— Да, вы... — спокойно сказала Наташа.
Дора Петровна сверкнула злыми глазами и вышла из кабинета.
В конце работы в терапевтический кабинет зашел профессор.
— Не откажите пройти со мной наверх, — сказал он строго Наташе. У нее мелькнула тревожная мысль: «Неужели Дора Петровна, пожаловалась?» Она быстро застегнула халат и направилась к двери.
