Глава десятая
АРАТОКИ НА АЭРОДРОМЕ
Подскакивая, бежал автобус. На крыше сверкала крохотная модель самолета. Вертелся игрушечный пропеллер.
Аратоки, откинувшись, смотрел по бокам и вперед.
Вот снова улицы Кион-Сана.
Холмистые коричневые переулки, наполненные белой толпой.
Здесь живут люди.
Здесь сидят, стоят, дремлют, бродят, дремлют, щелкают вшей, дремлют, бреются, плюют, курят длинные чубуки, бранятся, хохочут, кашляют, говорят, бреются, торгуют, поют люди. Транспаранты с золотыми иероглифами реклам перекинуты между домами. На углах зеленщики торгуют морской капустой, осьминогами, сушеными и связанными в веники, красными плодами каки.
Автобус пробегал скверы, храмы. Переходя дорогу, остановился перед самым носом машины лысый монах. Объявление: «Кто вступить желает в брак — пусть пойдет к невесте…» Горели электрические фонари над лавками, украшенные резаной бумагой. В дневном свете их желтые огни были бледными и не давали тени.
«МЕХОВОЙ МАГАЗИН А КИ ТА»
Сбоку была нарисована полосатая голова тигра, с белыми усами, прямыми, как ножи, с косыми глазами монгольского императора.
«ЗУБНОЙ ТЕХНИК ЦОЙ ВАН ГИР»
Вывеска изображала свирепую челюсть, окруженную сияющими скальпелями.
Потеплело.
Над крышами беспрерывно двигался воздух. Город казался мирным, непонятно весенним, спокойным. Быть может, другой человек на месте Аратоки заметил бы в этом спокойствии странные черты. На перекрестках ходили одинаково одетые, бесцветные люди, вглядываясь внимательно п прохожих через очки. Их резиновые серые плащи развевались по ветру.
На мотоциклете с дымом и треском проскочил связист.
Издали казалось, что стены заляпаны краской. Вблизи видны были на трех языках объявления. Кто-то сорвал одно из них. Оно болталось, держась краем, щелкая по ветру; сбоку был пририсован неприличный иероглиф.
«СООБЩЕНИЕ
1. Пребывание карательных отрядов на территории Кентаи, как нашего, так и маньчжурского, имеет целью не вести войну для войны и заставлять от этого страдать МИРНОЕ НАСЕЛЕНИЕ, а войска настойчиво лишь преследуют тот элемент населения, который нарушает порядок и спокойствие и деятельность путей сообщения.
2. Все лица, состоящие в красных бандах, оказывающие бандам содействие и относящиеся к ним сочувственно, рассматриваются войсками как разбойники, как враги, как пагубные для страны гусеницы и стрекозы.
3. Принимая во внимание вышеизложенное, японские войска слагают с себя всякую ответственность за возможные убытки, причиненные деревням, в случае если таковые будут признаны свирепо опасными или будут давать приют и оказывать содействие красным бандам. То же относится и к городским жителям, уличенным в сношениях с разбойниками. УБЫТКИ НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ ВОЗМЕЩАТЬСЯ НЕ БУДУТ.
Командир бригады генерал-майор Цугамори,
Начальник штаба бригады полковник Куроми».
Город жил своей странной жизнью.
Прошли корейские похороны. Мертвеца тащили в белых носилках. Передние держали его на плечах. Задние выталкивали носилки на высоко вытянутых руках, чтобы покойник двигался к костру с поднятой головой.
Проскочил железный мост.
Слева от дороги были обрывы; по ним свисали огромные ледяные сосульки, частыми каплями уходившие в глину: по утрам все еще были заморозки. Из-под колеса взлетели брызги. Лужа. Вокруг появилось много земли. Дома стали реже. По рельсам к станции проехал, дымя, товарный поезд. Шоссе вышло из города.
Здесь был аэродром.
Шли почти два километра по сухому полю с прошлогодней травой. Дул сильный ветер.
— Океанский, — сказал, проходя, человек в кожаном пальто и шлеме с прикрепленными к нему очками. В траве лежали солдаты. Рядом с ними была разостлана цветная материя — знак для подходящих к посадке самолетов.
— Сейчас я вас познакомлю с вашим командиром, младший летчик.
Изменив мгновенно голос, офицер гаркнул:
— Смирно!
Аратоки вытянулся. Каблук к каблуку, носки врозь, рука у козырька на 45 градусов.
— Честь имею явиться, господин полковник, с письменным предписанием командующего, младший аэронавигатор Аратоки.
— Здравствуйте. Из школы в Токио?
— Так, полковник-донно. Одиннадцатый выпуск.
— Рад. Чувствуйте себя, как дома, в нашей маленькой семье. Сейчас вы познакомитесь с нами. Вот ваш летчик — командир, так сказать, экипажа.
— Честь имею.
— Через восемь минут начнется разбор учебных действий сегодняшних полетов. Вы примете в нем участие.
Аратоки опять попал в знакомую обстановку, совершенно точно напоминающую обстановку летной школы, хотя здесь был гарнизон. Шли беспрерывные занятия. Летчики твердили вслух поручения командира, вели разбор полетов, беспрерывно повторяли полученные в школе знания. Это были уроки для взрослых детей, но странные были иногда предметы: искусство взрывать вокзалы, расстрел с высоты уходящего обоза, или еще — стрельба по человеку, бегущему по земле, во время падения в воздухе с парашютом.
Сидели в штабе эскадрильи за длинным зеленым столом, наклонясь над картами и бумагами. Разбор вел полковник. Аратоки с удовольствием погрузился в тихую учебную жизнь гарнизона.
— Сегодняшние полеты, господа офицеры, были произведены в общих чертах нормально. Задания наши выполнены. Поздравляю вас!
(«Ого! Гарнизон, должно быть, крепкий — надо подтянуться».)
— Замечания у меня есть только по поводу некоторых мелочей. Пилот Хирасуки! Бомбометание ваш навигатор вел сегодня правильно. Расчет был безупречен. Я любовался тем, как точно вы подожгли северо-западные стога.
(«Здесь инсценируют сражения? Не то что в школе — стрельба по квадрату на полигоне…»)
— Несколько ошибочно поступили вы, выбирая мишенью амбары, тогда как надо было брать скопления повозок и крестьян. Есть у вас некоторая нечистота в разворотах. Между прочим, командир соединения Хамада делал боевые развороты точно так же. Вы знаете его конец. Вы пикируете, милый мой, но выходите со склоном на 20 градусов. Стыдно! Изложите-ка быстро сегодняшнее задание!
— Мы имеем расположение разбойничьих банд в районе пункта ААН по полукилометровой карте, — забарабанил пилот. — Задача — уничтожить банду и подорвать ее материальную базу в корейских деревнях, не касаясь хуторов японских колонистов-новоселов. Эскадрилья тратит четыре тысячи пятьсот килограммов бомб за четыре часа.
— Понятно?
Эге, охотник,
Прыгай вон на ту скалу.
Прицел проверен,
Вдаль несутся облака.
Со скалы упал олень.
(Адмирал виконт Сатоми)
Над озером Бива
Наклонились три сосны.
Так в нашей жизни:
Верность, исполнительность
И презрение к себе.
(Аратоки Шокаи)
Глава одиннадцатая
НАУКА НАБЛЮДЕНИЯ
Многие авторитетные люди утверждают, что японский летнаб является лучшим аэронавигатором в мире. Чувство линии и цвета, развиваемое в японце с детства изучением китайских иероглифов, является одним из основных его качеств.
Японский летнаб должен уметь опознавать мир с воздуха. Он может, например, по неуловимым для простого человека признакам определить, занята ли местность повстанцами. Он должен быть воздушным Шерлоком Холмсом, воздушным Цукамото.
Аэронавигаторы тренируются для этого каждый летный день. Затем они просиживают ночи, приучаясь читать на глаз фотограммы. Они изучают детали, пятнышки ландшафта, цвета. Летнаб с каждым полетом видит все острее и острее. Он может рассказать все, что делается на земле. Под конец он достигает виртуозности.
Он может рассказать, принадлежит ли видимая сверху слабо намеченной черточкой крестьянская арба богатому или бедному крестьянину. Уже с полуторы тысячи метров он отличает движение колонны японских войск от колонны партизан, не имеющих японского интервала между шеренгами.
— Помещичье владение, например, всегда можно отличить от арендного и от крестьянского, — учат летнаба опытные фотограмметристы. — Крестьянские земли расположены обычно в оврагах и на каменистых склонах холмов, поэтому линии запашки кольцеобразны. Корейцы имеют обыкновение кругами опахивать возвышения. Линии помещичьих запашек — прямы и длинны. Земля здесь несколько иного цвета, плодородного, густо-желтого. Арендные земли выглядят как кости в игре мадзьян. Они прямы, но нарезаны продолговатыми маленькими клетками, отгороженными тенями заборов. В некоторых районах вы можете безошибочно бомбить все строения, расположенные на кольцевых запашках, зная, что попадете на бандитские землянки и дома. Понятно?
