Костер дымил, сырые дрова плохо горели. Дым стлался низом, заползал во все закоулки крепостных развалин. Разбойники ворчали:
— Эй, Кемюр-оглу, загаси костер!.. Нет мочи — дым глаза ест!.. Имей совесть!..
— Загаси костер! Солнце уже взошло!.. Опасно!..
— Или ты погубить нас хочешь, Кемюр-оглу?… Сейчас ветер прогонит туман и нас могут обнаружить по дыму!..
Кемюр-оглу вертел головой направо-налево, с издевкой поглядывал на товарищей, скалил свои черные, гнилые зубы. Сказал наконец:
— Ничего, не сдохнете!.. Кому суждено быть повешенным, тот от дыма не помрет! — И захохотал, радуясь своей шутке.
Зюльмат, сидевший неподалеку от костра, на камне, завернувшись в косматую бурку, не одернул Кемюра-оглу, берег его авторитет среди членов банды, не желал вносить раскол и в без того зыбкое единство своего отряда, где все держалось на силе, на страхе, на окрике. К тому же сейчас он не мог обидеть Кемюра-оглу, своего "верного пса", так как этим утром собирался посвятить его в план предстоящей "операции", точнее — познакомить его с "заданием", полученным от Гашема Субханвердизаде в деревне Чайарасы в ночь после покушения на Сейфуллу Заманова. Еще тогда, стоя под окном комнаты для гостей, где находились Гашем и прокурор Дагбашев, слушая зловещий шепот Гашема Субханвердизаде, выносившего смертный приговор секретарю райкома Демирову и начальнику райотдела ГПУ Гиясэддинову, он, Зюльмат, решил, что исполнителем этого приговора будет опять-таки Кемюр-оглу, его "черный жилистый дьявол". Но тогда же он твердо решил и другое: прежде чем он возьмется за выполнение этого дела, Гашем Субханвердизаде раскошелится, отвалит ему "желтеньких".
Сейчас он думал как раз об этих "желтеньких". Надо повидаться с Гашемом и получить у него обещанное. После этого Демиров и Гиясэддинов умрут… Как?… Когда?… Это будет зависеть от обстоятельств. Главное — получить "желтенькие". Это гораздо сложнее, чем вторая половина дела. Субханвердизаде хитрая лиса. Он знает цену золоту, не бросят зря на ветер ни одного "желтенького". Никогда!.. Но Зюльмат чувствовал: ради "этого дела" он выложит золотишко. И патронами поможет, Без патронов его, Зюльмата, отряд погибнет. С патронами у них сейчас туго, едва хватит, чтобы отбиться, если на них нападут "ищейки" Гиясэддинова. И то неизвестно, чем может кончиться дело!.. Субханвердизаде никогда не давал им патронов бессчетно. Хитрец!.. Давал всегда столько, чтобы он, Зюльмат, постоянно чувствовал свою зависимость от него. Всякий раз, получая от Гашема "зернышки", он, Зюльмат, втайне негодовал: "Подлец!.. Сукин сын!.. Можно ли напоить верблюда из решета?!"
Да, это было именно так: без Субханвердизаде Зюльмат не сносил бы своей головы. "Дела" цепочкой связывали этих людей — Кемюра-оглу, Зюльмата, Субханвердизаде, Дагбашева…
— Эй, Кемюр-оглу! — окликнул Зюльмат. — Подойди! — Когда "верный пес" встал перед ним, сказал тихо, так, чтобы другие не услышали: — Есть одно дело, вернее — два…
Зюльмат, откинув край бурки, поднял на уровень уха левую руку и показал два пальца; многозначительно глядя на них, поиграл ими, затем перевел взгляд на лицо подручного.
Глаза Кемюра-оглу сверкнули и погасли. Дрогнули ноздри хищного носа с горбинкой.
— Что за дело? — спросил он так же тихо.
Зюльмат ребром ладони правой руки рубанул по верхушке поднятых пальцев, как бы отсекая их.
— Такое же дело, как в Чайарасы… Ночное дело… Понял?…
Кемюр-оглу приложил ко лбу свою черную, как обуглившаяся головешка, руку, выражая тем готовность повиноваться.
Зюльмат хлопнул его по плечу и поощрительно засмеялся:
— Ты у меня молодец!
— Приказывай!
— Прежде всего нам придется оставить отряд и пробраться к Субханвердизаде.
— Он опять здесь, в горах?
— Нет, у себя, в своем гнездышке.
— Как же мы проберемся в город? Опасно…
— Я знаю, как пробраться. Об этом не думай. Кемюр-оглу согласно кивнул головой:
— Я готов идти за тобой. Не в первый раз.
— Но не это главное, — продолжал Зюльмат. — Надо снести головы еще двоим. Понял?… Мы должны отправить на кладбище еще двух!.. Что скажешь?… Может, устал?…
Кемюр-оглу зловеще ухмыльнулся:
— Я от таких дел не устаю… Головы рубить легче, чем дрова для костра… Отправлять грешников на тот свет — приятное занятие, люблю кормить черную землю человечиной, ты это знаешь!..
— Знаю, — улыбнулся Зюльмат, похвалил: — Лихая голова! В землю должен лечь Демиров — секретарь райкома… Пусть земля проглотит его. Ясно?
Кемюр-оглу кивнул:
— Ясно.
У костра бандиты затеяли ссору при дележке хлеба. Зюльмат, раздражаясь, метнул взгляд в их сторону, продолжал:
— И второй тоже пусть идет следом за ним… Вдвоем им не будет скучно. Понял?
— Кто второй?
— Самый главный в ГПУ — Гиясэддинов… Понял? Кемюр-оглу рассмеялся, обнажив над гнилыми зубами неприятные ярко-красные, кровяные десны.
— Понял. А дальше?
— Дальше… — Зюльмат еще больше понизил голос: — Дальше надо смываться отсюда… Понял?… И как можно скорее!.. Для нас уже давно сшили саваны… Воронам и коршунам давно вручены пригласительные письма… Их приглашают…
— Куда?
— На обед — угоститься нами!.. Как говорят, кувшин, что по воду ходит, в воде и разобьется… Кто нам все простит? С тех пор как мы ушли в горы, мы угробили людей на целое кладбище!.. Ты сам это знаешь.
— Да, весь свет — наши враги!
— План на сегодняшний день таков: прежде всего надо переменить место лагеря. Мы здесь уже давно, нас могли засечь. Затем: вечером с тобой переберемся в город, заглянем домой к Гашему… Ясно?
— Ясно.
— Тогда поднимай людей, гаси костер. Пока туман, надо перебраться через гору и спуститься к реке Гочаз-су.
Спустя полчаса развалины крепости опустели. Костер был залит водой. Отряд Зюльмата звериной тропой уходил к перевалу. А в полночь Зюльмат и Кемюр-оглу были в городке. Садами, огородами, прячась в тени плетней и деревьев, пробирались к дому Субханвердизаде. Когда были почти у цели, затаились в проулке, присев за кусты сирени. Отсюда хорошо просматривалась вся центральная улица.
— Ты видишь этот дом напротив? — шепотом спросил Зюльмат.
— Да вижу… Гашема?… Нам туда?….
— Нет. Это больница. Там живет одна девушка… Ягненочек… Нежная…
— И что?
— При случае надо похитить ее.
— Для чего?
— Спроси лучше — для кого?… Допустим, для тебя. Разве плохо, если на груди Кемюра-оглу будет лежать белая крошка лань?… А, что скажешь?
Кемюр-оглу по-звериному лязгнул зубами:
— Да, было бы неплохо!
— Но это после… До этого еще есть дела. Девушка от нас не уйдет… Придет час — схватишь ее, как волк хватает ягненка!..
Выждав еще немного, проскользнули во двор дома Субханвердизаде. Прижавшись к стене дома у самых ворот, опять подождали. Прислушивались к каждому ночному звуку и шороху.
Наконец убедившись, что опасности нет, Зюльмат зашептал в самое ухо Кемюра-оглу:
— Стой здесь, я пошел… Жди меня…
Неслышно, как кошка, двинулся вдоль стены, поднялся на веранду. Взялся за ручку двери, потянул к себе. Дверь была заперта изнутри на задвижку. Зюльмат просунул в щель у боковой притолоки острие кинжала, нашел задвижку и, поворачивая кончик кинжала от притолоки к дверному краю, выдвинул, миллиметр за миллиметром, задвижку из железного гнезда. Дверь, чуть скрипнув, отворилась.
Миновав коридор, Зюльмат вошел в комнату, замер за порогом, услышал негромкий храп спящего Субханвердизаде. Ставни окон были плотно закрыты, в комнате царил могильный мрак. Быстро на цыпочках приблизился к кровати, нагнулся и зажал ладонью рот спящего. Храп оборвался. Субханвердизаде мгновенно проснулся, рванулся, завертел головой, замычал, объятый диким страхом. Сильная большая рука продолжала мертвой хваткой сжимать его мясистую челюсть. Затем он услышал:
— Тихо, Гашем, не кричи… Это я — Зюльмат… Это я — слышишь?… Зюльмат…
Бандит освободил рот Субханвердизаде.
— Кто?… Ты, Зюльмат?… — бормотал испуганный хозяин. — Это ты, братишка?…
— Да, я, твой братишка! — хмыкнул бандит. — Перестань дрожать, Гашем, возьми себя в руки!.. Это я, я!.. Ну, узнал теперь?…
— Узнал, узнал… — Гашем Субханвердизаде сел на постели, начал шарить ногами по полу, ища чувяки. Он все никак не мог унять своей дрожи. Протянув руку, ощупал лицо ночного гостя, убедился: "Да, Зюльмат… Его усы…" Заворчал: — Сумасшедший!.. Голову потерял!.. Чего лезешь в капкан?… Или глаза кровью застлало?…
— Сердце потянуло к тебе! — опять усмехнулся Зюльмат. — Соскучился!
— Играешь, глупец, со смертью! Ведь я предупреждал тебя: сам найду, когда понадобишься!.. С костлявой хочешь встретиться? Она сама давно ищет тебя!.. Или не боишься?
— Тому, кто вылез из реки, дождь не страшен… Субханвердизаде пришел наконец в себя. Вздохнул несколько раз глубоко, спросил по-деловому:
