Возникает ощущение, что литература словно бы испугалась сложности и на пороге XXI века резко сдала назад. Испугалась предоставленных возможностей и испугалась развития. Отпрянула.
А куда ей было «отпрянуть»? Придумано: «новый реализм».
Но реализм не бывает старым. Или он есть, или его нет.
«Новый реализм» уже не один раз придумывали и однажды назвали его «социалистическим».
Куда было идти? возвращаться? К какому реализму? На самом деле Р. Сенчин, Д. Гуцко, З. Прилепин воспитаны на книгах М. Горького, Л. Леонова, В. Распутина, В. Белова; а стоит за ними Литинститут с семинаром советского писателя Рекемчука в лучшем случае. Это ведь здесь пересекаются воспоминания, в том числе о литературном питании и воспитании. Сколько бы ни написала Мариэтта Чудакова замечательных книг о М. Булгакове и М. Зощенко, «ролевой моделью» собственной прозы (о Жене Осинкиной) она выбрала все-таки своего любимого Арк. Гайдара, а не М. Булгакова.
Все никак не проходит это прошлое – причем и в самых простых, и в фантастических, казалось бы, случаях его обнаруживаешь, это влияние.
Только поскреби.
Вот А. Проханов исступленно борется против «либералов» в литературе, изощренно придумывая все новые обвинительные заключения.
Либералы/демократы от литературы не столь успешно борются (как могут!) с Прохановым, правда, сдавая ему одну позицию за другой. (И премию имени И. А. Бунина, врученную ему жюри под председательством С. Бэлзы, я имею в виду тоже.)
Но ведь – если чуток поскрести! – лит. происхождение-то близкое.
Все изумлялись: зачем издательству... жюри... и т.д. Так ведь все – родом оттуда. И А. Проханов, и председатель букеровского жюри, отдавший премию мамлеевско-сорокинскому эпигону, из одного места родом. И все мы хорошо, просто отлично помним, как оно называлось.
И наконец, последнее.
Если вспомнить, откуда на самом деле взялась великая литература начала двадцатого века, то нельзя не заметить ее парадоксального происхождения от жестоких романсов, уголовной хроники, картинок в модных (гламурных, сказали бы мы сегодня) журналах; спортивной хроники, кабаре и певичек – Блок, М. Кузмин, Ахматова... Культура начала двадцатого века захватывала и перерабатывала модное – отсюда сюжеты и персонажи. Великая литература служит резервом для массовой (понижающей, адаптирующей), а низовая словесность – для восходящей. Я никак не считаю, что «борьбу с низким» следует признать главным сюжетом начала двадцать первого века (о чем неустанно пишут мои высоконравственные коллеги в «ЛГ», «Нашем современнике», «Москве» и др.). Напротив: это резерв, чтобы литература двадцать первого века не сдохла от скуки в своей элитарной герметичности. Из музыкальной ерунды, баек, анекдотов и путеводителей, необязательных и необременительных заметок в дешевых глянцевых изданиях, сообщений в «МК» и «Жизни» рождается изощренная проза и поэзия. Вспомним: из уголовной хроники рождались романы Достоевского, со страниц желтой прессы приходили к Набокову его сюжеты. Заметка о появлении удава в окрестностях города дала толчок мощному воображению Домбровского. Газетная «кукурузная» кампания породила сюжет искандеровского «Козлотура». Это – закон, дающий надежду на то, что литературный XXI век будет смотреть вперед, а не назад. И не для того, чтобы плестись в хвосте у массовой культуры, а для того, чтобы, преодолев, «съев» ее, выразить свое послание.
Премия Ивана Петровича Белкина – единственная в мире литературная премия, названная именем вымышленного литературного персонажа (в данном случае – «автора» знаменитых пушкинских «Повестей Белкина»).
В прессе отмечалась требовательность жюри и независимость выбора, когда новый и не известный в литературной среде автор из провинции побеждал знаменитого мэтра. Впрочем, это тоже входит в «условия игры»: ведь Иван Петрович Белкин у Пушкина – скромный провинциал.
Премия присуждается ежегодно произведению на русском языке в жанре повести. Повесть должна быть впервые опубликована в периодике или (впервые) книгой в течение календарного года.
Страна проживания автора, публикатора и номинатора значения не имеет.
Сетевые публикации и рукописи не могут быть выдвинуты на соискание Премии.
Правом выдвижения на премию обладают редакции периодических изданий, издатели, литературные критики, литературные журналисты, творческие организации.
Жюри Премии обновляется ежегодно. Жюри состоит из пяти человек. Назначение жюри входит в компетенцию Оргкомитета.
Срок выдвижения – до 25 декабря текущего года.
В финал жюри отбирает не более 5 повестей. Шорт-лист будет объявлен в конце января.
Имя лауреата объявляется на торжественной церемонии, которая приходится на Масленицу.
Генеральным спонсором Премии является фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина».
Первым председателем жюри (2001 год) стал Фазиль Искандер (остальные члены жюри – Борис Дубин, Алла Латынина, Сергей Чупринин, Сергей Юрский).
Лауреатом премии за 2001 год стал Сергей Бабаян (повесть «Без возврата» – «Континент», № 108). Кроме него, в финал вышли Андрей Геласимов («Фокс Малдер похож на свинью»), Фаина Гримберг («Мавка»), Андрей Дмитриев («Дорога обратно»), Анна Матвеева («Перевал Дятлова»), Ольга Славникова («Бессмертный»).
В 2001 году было шесть финалистов, – шестой возник по аналогии с «шестой» повестью Белкина (М. М. Зощенко) как выход из затруднения при голосовании жюри.
Председатель жюри Премии за 2002 год – Леонид Зорин. Остальные члены жюри – Юрий Арабов, Владимир Березин, Алексей Берелович, Елена Холмогорова.
Лауреатом стала Марина Вишневецкая (повесть «А. К. С. Опыт любви» – «Знамя», № 10). Финалистами – Андрей Геласимов («Жажда»), Юрий Горюхин («Встречное движение»), Илья Кочергин («Помощник китайца»), Асар Эппель («Кастрировать Кастрюльца»).
В 2002 году учрежден почетный диплом премии – «Станционный смотритель». Первый диплом – за внимательное и независимое комментирование современной литературы – вручен обозревателю газеты «Время новостей» Андрею Немзеру.
Председателем жюри Премии за 2003 год была Мариэтта Чудакова. Другие члены жюри – Владимир Познер, Евгений Рейн, Алексей Слаповский, Карен Степанян.
Лауреат Премии – Валерий Попов («Третье дыхание» – «Новый мир», № 12). Кроме него в финал вышли Андрей Дмитриев («Призрак театра»), Владимир Курносенко («Прекрасны лица спящих»), Ирина Поволоцкая («Юрьев день»), Михаил Тарковский («Кондромо»).
В 2003 году диплом «Станционный смотритель» вручен обозревателю радио «Культура», поэту Тимуру Кибирову.
Председателем жюри Премии за 2004 год был Андрей Битов. Остальные члены жюри – Николай Александров, Марина Вишневецкая, Тимур Кибиров, Ольга Трунова.
Лауреатом Премии стал Владислав Отрошенко (повесть «Дело об инженерском городе» – «Знамя», № 12). Кроме него, в финал вышли Марина Палей («Хутор»), Игорь Савельев («Бледный город»), Олег Хафизов («Полет России»), Фигль-Мигль («Кража молитвенного коврика»).
Председателем жюри Премии за 2008 год был Игорь Виноградов. Остальные члены жюри – Александр Гаврилов, Борис Пастернак, Елена Фанайлова, Владимир Шаров.
Лауреатом Премии стал Леонид Зорин («Медный закат» – «Знамя», № 2, 2008). Кроме него, в финал вышли Татьяна Бурдина (Марьина) («Надежда умирает последней»), Марина Палей («Рая&Аад»), Игорь Фролов («Ничья»), Маргарита Хемлин («Про Иону»), Сергей Юрский («Выскочивший из круга»).
Председателем жюри Премии за 2009 год был Александр Архангельский. Остальные члены жюри – Максим Амелин, Марина Брусникина, Андрей Дмитриев, Анна Кузнецова.
В финал вышли повести Эргали Гера («Кома»), Ирины Левитес («Боричев Ток, 10»), Фарида Нагима («Теория падений»), Александра Ушарова («Мясо»). Победила Ульяна Гамаюн («Безмолвная жизнь со старым ботинком» – «Новый мир» № 9, 2009).
Клудж (англ. kludge) на программистском жаргоне – программа, которая теоретически не должна работать, но почему-то работает.
Слотердайк П. Критика цинического разума. Екатеринбург; М., 2009.
См. отчет в блоге жижиста strator о дискуссии в минском салоне: Цинический разум и Южный парк // http://strator.livejournal.com/8117.html
Жижек С. Тоталитарный смех // http://curricula.iatp.by/ilib/zhzhk.html (фрагмент его книги «Возвышенный объект идеологии» – М., 1999). Ср.: «...послушаем, что Жириновский говорит о себе самом: «Если бы в России была здоровая экономика и социальные гарантии для народа, я бы потерял все голоса, которые получил. Кажется, это моя судьба – у меня не было ни настоящей любви, ни настоящей дружбы» и т.д. Это – объективный взгляд на самого себя. Именно так и действует цинизм в сегодняшнем мире. <...>...в классической критике идеологии существует допущение, что идея заключена в тебе самом: ты можешь это сделать, если не знаешь, что ты делаешь; в тот же момент, когда механизм объяснен, ты уже этого сделать не можешь. В настоящее же время парадокс заключается в том, что люди прекрасно знают, что они делают, и продолжают это делать. С отвратительным примером такого рода логики я столкнулся в одном американском университетском кампусе, где один расист, который зверски набросился на черную женщину, защищался в суде, используя ницшеанскую, дерридианскую деконструктивистскую логику: «Как вы можете обвинять меня в расизме, ведь если вы обвиняете меня в нем, разве вы не опираетесь на наивную метафизическую логику целостного субъекта, отвечающего за свои поступки, ведь уже Ницше сказал, что за действием нет субстанционального деятеля; разве вы верите в метафизический антитезис; я не автор своих поступков; это “Большой Другой” текста говорит через меня, как вы можете меня обвинять?!» Короче говоря, эти люди знают, как манипулировать» (Жижек С. Власть и цинизм // Кабинет: Картины мира. СПб., 1998 – http://highbook.narod.ru/philos/gigek_power_cinzm.htm).
