— Что мышь? Выкрутила лампочку? — Парочка снова затряслась в истерике.
— На лестнице мышь! Что вы гогочете все время?
— Ой, точно, мышь! Мышь с чемоданом! — захлебнулась в восторге девица.
— Странствующая мышь-клептоманка! — подпевал ее дружок.
— Давайте ее ловить!
Этого еще не хватало! Я нехотя открыла глаза. Свет из комнаты отдалился и как будто выцвел. Внизу, в его тусклом мерцании, колдовали тени. Одна, низенькая, в каком-то тюрбане, казалась детской. А может, кто-то стоял на коленях. Пикировка голосов продолжалась: бас и шепелявый допрашивали буйную парочку.
— Теперь отвечайте внятно, где вы откопали эту рухлядь?
— Какую рухлядь?
— Да чемодан же!
— Да-че-ма-дан-же? — словно пробуя слова на вкус, проговорил разболтанный.
— Шут гороховый!
— Отвечайте, когда вас спрашивают!
— Говорят же тебе, оно упало с лестницы… Как снег на голову…
— Слу-у-шай, — протянул быстро пришедший в себя долговязый. — А что, если… в этом доме никто не умирал?
— Дурак! — прыснула его спутница и затряслась в очередном приступе веселья.
Долговязый скакал на одной ножке, не то рыдая, не то гавкая от смеха.
— Ладно, раз так — разбирайтесь с бродячими мышами без нас.
— Вот так всегда! Скажешь в кои-то веки правду…
— Ри, а может, того, и вправду воры забрались?
— Ладно. — Шепелявый вздохнул. — Сходите кто-нибудь за фонарем. Сейчас проверим, что там за воры.
Однажды в детстве я, перелезая через забор с раздутыми от ворованных яблок карманами, зацепилась коротким платьем за гвоздь (вся моя одежда в тот день находилась в стирке: пришлось надеть платье — первый и последний раз в жизни). Не смея отнять рук от забора, ерзая, в надежде освободиться от гвоздя, я с ужасом увидела, что хозяин яблок, престарелый пузан, посвистывая, возвращается с кошелкой из магазина. С не меньшим ужасом я почувствовала, как платье медленно ползет вверх. Свист прекратился, и я поняла, что меня заметили. Сгорая от стыда, я с остервенением дернула платье вниз, раздался треск рвущейся ткани, яблоки, видимо, тоже не выдержав страданий, посыпались из карманов, и я полетела вслед за ними на землю. Сейчас, на лестнице, я себя чувствовала примерно так же. Не рассчитывая на хэппи-энд, которым завершилась детская история (с пузаном приключилась истерика, а я убежала), я стала медленно спускаться.
Дальнейшие события разворачивались с оглушительной скоростью: почувствовав под ногой что-то мягкое и упругое, я попыталась ухватиться за невидимые перила, но те то ли отшатнулись, то ли вообще не существовали. Секундная невесомость, вспышка страха, обиды, заброшенности, жгучая боль в затылке и — мрак.
Беспокойна, насмешлива,
двуязычна, вскидчива…
Лебедев, Лукьян Тимофеевич
Так и получилось, что, вытянув из меня основательную сумму «на непредвиденные расходы», Улитка за пару дней соорудил обстоятельный донос на серебряном подносе, который и преподнес в театральных декорациях моей квартиры. Гул затих, он вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку, он попотчевал меня занимательным дискурсом в прошлое.
— Обвиняемая сменила семь мест службы за два года, — начал он и, сделав эффектную паузу (тишина послушно зазвенела), продолжал: — Это я легко выяснил у нашей Маруси, которая тоже была весьма заинтригована этим пикантным обстоятельством. Итак, номер первый: фирма «Бегемот» — софтверная шарашка с гиппопотамскими амбициями и котнаплакальной зарплатой. Починяет примусы. Существует до сих пор. Расположена, кстати, прямо под нами, на четвертом этаже, занимая большую и, будем откровенны, самую ветхую его часть. Забавное совпадение, не правда ли? Преступника тянет на место преступления… М-да. Так вот, обвиняемую там помнят довольно хорошо и, кажется, вынашивают планы мести. Дозвонился я к этим парнокопытным без труда и был тут же передан из учтивых лапок секретарши в цепкие копыта начальства, которое, в ответ на мои фантастические враки о приеме на работу их бывшей сотрудницы, жиденьким елейным фальцетом по всей форме меня допросило. Тот еще типчик! Но я, разумеется, держался молодцом и под шумок необходимые сведения из него таки выдавил. Так что вот тебе сок с мякотью без не идущего к делу жмыха: работала месяца три, не скандалила, не плела интриг, с обязанностями справлялась удовлетворительно, ни с кем особенно не общалась и ушла без всякой видимой причины, несмотря на баснословные посулы руководства. Не представляю, правда, какие там могли быть посулы у этого прижимистого папана. Ладно, идем дальше. В номерах втором и пятом — банк «День», вэб-студия «Кролик и K°» — с незначительными оговорками то же самое. Во втором обвиняемой платили побольше, в пятом сулили отправить в командировку за кордон — она, естественно, ни в какую, и усом не повела. В номере третьем (ООО «Дэйдримс») ее хоть убей не помнят, думается, не врут — это форменный дурдом; в шестом (студия вэб-дизайна «Завтрак у Тиффани») меня недвусмысленно послали, а номер семь прекратил свое существование две недели назад (кстати, это был банк «Сириус», ты где деньги хранишь?). А вот номер четвертый — зубр гейм-индустрии «Флинт», по словам похожей на рафаэлевскую «Мадонну с гранатом» секретарши, которую я с замиранием сердца пригласил на кружечку капуччино, до сих пор под впечатлением от ухода обвиняемой: после того как она уволилась накануне повышения по службе, похерив деньги, лесть и угрозы (в таком именно порядке), компания погрузилась во мразь, гниль, смерть, где дует ветер и мигают звезды над амбарами, фарами, барами, парами. Короче, сотрудники, следуя дурному и заразительному примеру нашей попрыгуньи, стали один за другим увольняться. HR’ы с ног сбились от задушевных разговоров и улещиваний (у них там в кабинете даже «кушетка для бесед» имеется, короче, в психоанализе они тертые калачи). Устроили уголок отдыха, бесплатные обеды и абонемент в бассейн по субботам. Но, как говорится, поезд скрылся за углом, матросы гибли, крысы бежали, птички клином потянулись в более теплые края. Или, как художественно выразилась интервьюируемая, компанию охватила «форменная эпидемия чумы».
— Любительница Камю, не иначе.
— Может быть. Так, с послужным списком обвиняемой все. Прошу обратить особое внимание на следующую пуанту в ее карьерной кривой: программист-программист-тестер-программист-вэб-дизайнер-программист-программист. Любопытная кардиограмма!
— И что же в ней такого любопытного?
— А то, что из программеров в тестеры — это я еще понимаю: не состоялся, облажался, не дотянул человек и т. д, но дальше! Из тестеров программеры не родятся, это знает каждый школьник. Притом заметь, что из тестеров хиреющей мечты — в программеры «Флинта» — мечты реализованной! Это нонсенс! Такого не бывает! Плохих программеров в эти джунгли не пустят. Знаешь, сколько там пиастров платят в месяц?
— И что?
— И то, что сам собою напрашивается вопрос: на кой черт обвиняемая поперлась в тестеры, если она хороший программер?
— Развеяться. Познать все грани ай-тишной Вселенной.
— Как бы не так! Ты знаешь, сколько тестер получает и сколько — программер? Это несопоставимые цифры. Она свой гонорар добровольно урезала втрое.
— И?
— И — мораль сей басни: наша стрекоза буйно помешанная.
— Это все? — Я был слегка разочарован.
— Нет, вы только посмотрите на него! Мой юный любитель сенсаций! Тебе разве мало? Объект слежки выведен на чистую воду, зло наказано, добро торжествует…
— Насчет «выведен на чистую воду» я бы не спешил…
— Почему? Скачет по работам, на контакт не идет, к карьере равнодушна, к деньгам — тоже. Ее бросает из программеров в тестеры, из тестеров в программеры, потом из программеров несет в вэб-дизайнеры… Она виляет, как сдутое колесо. О чем спорить? Это помешанная, тут и к бабке не ходи.
— Ты ничего не сказал по поводу книги.
— Да, тут ты прав. Глухой номер.
— А что говорит ее, то есть твой, дядя?
— Не пори ерунды! Сунься я с расспросами, он мигом все просечет. Он дядька не промах.
— Они вдвоем живут?
— Нет. Есть еще Тим и Чио.
— Чио — это такая девушка, похожая на волан?
— Гм… даже и не знаю, что тебе ответить. Там есть еще Лева, но на волан он похож меньше всего. И является время от времени некий Черныш, то ли юрист, то ли врач, то ли просто друг семьи…
— Что за птица?
— Дрозд.
— Ладно, ты говоришь, твой дядя — человек состоятельный…
— Ничего подобного я не говорил.
— А чем он занимается?
— Ничем. Живет в свое удовольствие.
— А деньги на удовольствия у него откуда?
— Не знаю. В молодости он был то ли шутом, то ли поваром. В общем, человек с артистической жилкой, как и вся наша семья.
