Генерал еще что-то бормотал, уставившись в окно с бронированным стеклом, а полковник вышел и тихо прикрыл за собой громадную, обитую кожей дверь.
— Разговаривает генерал? — приятельски кивнул адъютант.
— Разговаривает, — усмехнулся полковник.
Проезжая Страстную площадь, председатель Европарламента, сухой и маленький старичок, сказал секретарю по-польски:
— Глянь, Збышек, настоящие работяги… Ну, вон там, где панелевоз и блоки кучей. Касками машут… А то казалось, что меня приветствуют одни переодетые полицейские. Значит, русские отучаются от очковтирательства и показухи! Я бывал в Москве не раз, когда работал в секретариате у Терека… Ах, как тогда умели пускать пыль в глаза эти русские! Ты, Збышек, не представляешь…
Генерал-лейтенант между тем очнулся и вызвал к себе начальника следственного отдела. Перед ним генерал поставил две задачи. Кто составлял расписание постов и график движения патрульных нарядов? Почему в оцеплении на Тверской образовался разрыв? Кроме того, генерал приказал поднять прошлогодние документы о взяточничестве подрядчиков на строительстве высотного комплекса в Замоскворечье. Если не изменяет память, в махинациях был замешан один из губернаторских чиновников по особым поручениям. Память генералу не изменяла. Он просто хотел еще раз убедиться в полноте своего досье на губернатора.
А командир восьмого дивизиона тем временем возвращался к себе в часть. У Страстной площади он приказал водителю остановиться, вышел и огляделся. Действительно, загораживая проезд на Страстной бульвар, стояло два длинных панелевоза. Рядом пофыркивал автокран. Почти все бетонные блоки и перемычки, послужившие для баррикады, уже были сложены в желтый японский грузовик с ковшеобразной платформой. Монтажники в белых касках, бросив рукавицы, перекуривали, окружив грузовик. И лишь когда полковник обошел панелевозы, он увидел за ними косо осевшую на передние колеса обгоревшую «татру». Сажа и серые клочья углекислой пены пятнали машину и асфальт. Значит, Кухарчук и тут пошевелил мозгами — вон какую ширмочку поставил… Генерал прав, погоны подпоручика он вполне заслужил.
Посреди улицы торчал фургон кримилаборатории. Старший следственной группы, знакомый майор, отдал кому-то лазерную рулетку и поспешил к полковнику.
— Любуетесь работой своих орлов, Денис Вячеславович? — ухмыльнулся майор. — Я бы им руки поотрывал… Они ведь нас чуть не оставили без материала. Два трупа! А? Как в тире, мерзавцы, работали: одного — в переносицу, другого — в висок. Один жив, но для допросов созреет через неделю, не раньше.
— Ничего, — благодушно сказал полковник. — Вам, следопытам, все на блюдечке подай — и вещдок, и преступника, желательно в браслетах… Мне известно, что одна машина прорвалась и ушла. Вот и ловите свой материал!
— Поймаем, — пообещал майор. — А вообще… Денис Вячеславович… Странная картина. Впечатление такое, что ваши ребята специально крошили этих камикадзе в «татрах».
Полковник нахмурился, и майор заспешил:
— Повторяю, это только мое впечатление. Ведь проехать по Тверской в сторону Триумфальной площади «татры» уже не могли — свалили блоки на ту сторону. По сю сторону дорогу перекрыл патруль. Нормальный человек в такой ситуации поднимает руки и сдается. Зачем же ему лепить между глаз? Причем оба застрелены из «смита», а не из автомата. То есть не торопясь работали ваши мальчики.
— Ты свои намеки, Шмаков, оставь при себе, — отрезал полковник. — Сначала попробуй встань с «мерседесом» перед «татрой», которая прет, как танк! Вот тогда я посмотрю, что будешь делать — советовать сдаваться, стрелять или штаны пачкать…
— Разберемся, — пожал плечами майор. — И если вы ручаетесь за своих…
— За своих ручаюсь!
Полковник снова сел в машину, и командирский «мерседес» с золотым орлом и мигалкой, завывая, понесся по Тверской, по Садово-Триумфальной, по Долгоруковской, бывшей Каляевской, по Палихе, пока не затормозил на Александровской площади, еще недавно именовавшейся площадью Борьбы. Здесь и располагался восьмой дивизион. Ворота его выходили на Новую Божедомку, бывшую улицу Достоевского.
Дневальный доложил, что за время отсутствия полковника… И так далее. Полковник кивнул молодому лопоухому патрулю и побежал по лестнице к себе. В прохладном коридоре на втором этаже курил у окна трубку замначопер Стовба.
— Как оперативка, Денис Вячеславович? — спросил капитан. — Собак на нас не вешали? Вроде не за что…
— Обошлось, — сказал полковник. — Сегодня было не до собак. К тому же дивизион опять отличился.
— Слышал, — покивал Стовба. — Кухарчук дал копоти на Тверской. Что удивительно — везде успевает.
— Да уж, — сказал полковник. — Генерал посулил утвердить производство в подпоручики. А всему наряду распорядился выдать по десять кредитов. Кроме того, персонально Кухарчуку еще пять кредитов за разгон республиканцев. Вот такая бухгалтерия. Сопьется Кухарчук…
— Он не пьет, — сказал Стовба. — Везет же некоторым дуракам, Денис Вячеславович…
— Ты что несешь! — повысил голос полковник. — Ребята, понимаешь, честь всего городского управления спасли, а ты…
— Я не о ребятах, — Стовба поковырял спичкой в погасшей трубке. — Я о Бешеном Диме говорю. Опять, значит, вывернулся… Вот если бы кортеж застрял у баррикады… Да если бы, не дай Бог, в него пластик бросили. Вот тогда генералу — крышка. Уже завтра командовал бы складом где-нибудь в Бутырке… А то в ней же и сидел бы.
— Ну-ка, зайди, Виктор Ильич, зайди! — сказал полковник, нервно оглядывая пустой коридор.
Он пропустил Стовбу в кабинет, крепко закрыл дверь, швырнул пилотку на стол и закричал, не сдерживаясь:
— Ты что позволяешь себе, капитан? Распустил, понимаешь, язычок… Ты слышал, чтобы я называл генерала… ну, как ты его назвал?
— Денис Вячеславович! — укоризненно перебил Стовба.
— Вот уж не ожидал… Уверен, что генерал знает о своем прозвище и даже втихаря гордится им.
— Пусть и знает… Но порядочный офицер не имеет права фамильярно отзываться о начальнике! Это расшатывает дисциплину.
— Все, не буду, — поднял руки Стовба.
— Так-то лучше… О каком пластике ты только что упомянул? Садись и рассказывай, якобинец чертов…
— Тогда уж не якобинец, а термидорианец, — усмехнулся Стовба, присаживаясь перед полковничьим столом. — А якобинец скорее наш уважаемый генерал… Виноват! Итак, о пластике. Обыкновенный пластик, Денис Вячеславович. Три кило. Нашли в проходном дворе рядом с баррикадой. Я так думаю: когда Кухарчук героически атаковал самосвалы, люди с пластиком поняли, что до машины председателя Европарламента уже добраться не смогут. Бросили взрывчатку и убежали.
— Три кило! — пробормотал полковник, с усилием потирая высокий лоб. — Хватило бы и на машину, и на весь кортеж… А почему генерал не знает о пластике? Ведь мы, по существу, были на грани катастрофы! И вообще, Виктор Ильич, откуда у вас информация?
— Начну с последнего вопроса, — сказал Стовба. — Управление по борьбе с терроризмом, УБТ, которое подчиняется непосредственно министру внутренних дел, сформировано, как вы знаете, в основном из офицеров разведки и контрразведки. Они остались без работы после роспуска регулярной армии. Я служил в армейской разведке. Естественно, у меня есть контакты с коллегами из УБТ. Генералу поступает не вся информация, которая оседает в управлении по борьбе с терроризмом. Формально это обосновано тем, что генерал командует пусть и самым крупным в стране, но все же городским управлением. УБТ ему не подчиняется. Наоборот, городское управление СГБ обязано всю информацию, связанную с терактами, поставлять в УБТ.
— Это мне известно, — угрюмо сказал полковник. — И я считаю такое положение дел ненормальным. Какой-то капитан… Про тебя говорю, Виктор Ильич! Какой-то капитан знает больше генерала… Нормально? И мне ведь про пластик выложил не по долгу службы, а… Виктор Ильич, ты, часом, не шпион УБТ в нашем дивизионе?
Стовба коротко хохотнул.
— Весело ему, — вздохнул полковник. — Знаешь, как мне надоели эти… игры! Ничего не меняется, ничему народ не учится. Когда-то прокуратура любила подчеркивать, что милиция у нее в работниках. Естественно, милиция платила прокуратуре такой же горячей любовью… А в самой милиции? Угрозыск поплевывал на обэхээсэсников, гаишники задирали нос перед чистильщиками из вытрезвителя… А КГБ клал с прибором и на всю милицию, и на прокуратуру. Сейчас вроде сложилась единая структура правоохранительных органов. Прокуратура занимается только надзором. И все равно, каждый старается повыше пописать на стенку! И пока мы в игрушки играем… Ты посмотри, как работают наши контрагенты! Валютчики, наркомафия, оружейники — в одном синдикате. Бомбилы, вымогатели — в другом. Вместе деньги отмывают, из одного котла адвокатов кормят, в складчину высоких чиновников покупают и сообща их сосут! А мы по этому кулаку бьем растопыренной пятерней… Надоело. Еще два года — и у меня полная выслуга, пенсия и огород. Пошли вы все!
