– А что значит «свежее» лицо? – полюбопытствовала Даша. – Ни на кого не похожее? У меня вот свежее?
– У тебя? Ну, вообще да – нос редкой конфигурации.
– Хам!
– Нет, серьезно. Лицо должно быть нешаблонным, не то чтобы красивое, с правильными чертами…
– А страшное, да?
– Нет, красивое, но с изюминкой, с неким необычным сочетанием черт. Вот я одну такую модель, Вику, в трамвае зацепил. Она висела на поручне и спала. Ослепительная мордочка! И – широковатый, чуть приплюснутый носик.
– Как у боксера?
– Изящней. Вот это была находка! Я познакомился, сфотографировал, но потом, правда, некоторое время размышлял, как бы сделать что-то с ее носом, пластическую операцию, ну, чуть-чуть подправить… В итоге плюнул и послал Викины фотки в «Полонез» как есть. И на следующий день оттуда звонят. «Супер! – орут. – Суперкласс! Именно такая нам и нужна. Именно с таким носом!» Я Вику за шкирку – и отправил в Москву. Сейчас она знаешь кто?
– Не-а. – Дашка взбила подушку и села на нее попой, будто в сугроб. – «Мисс Вселенная»? Замужем за американским миллиардером?
– Попроще. Она в Париже, первое лицо знаменитой косметической фирмы.
– Значит, и с моим носом можно в Париж? Ноги у меня, правда, не от ушей…
– Нормальные у тебя ноги. И поверь, ноги для фотомодели не главное.
– Разве?
– Ей ведь в основном лицом торговать. О, еще про одну модель историю вспомнил.
– Ты фотки будешь показывать?
– Сейчас. Вот послушай. Однажды я нашел девчонку просто супер, она участвовала в сочинском конкурсе красоты. И в то же самое время на меня случайно вышел менеджер парижского агентства «Дива», напрямую. Так-то я работал с «Полонезом», а они уже сами с заграницей…
– Я помню.
– Так вот, показал я ему эту Изольду из Сочи. Он увидел ее фотки и загорелся. Пообещал втрое больше заплатить, если это будет в обход «Полонеза». Единственное: Изольда перед Парижем должна сбросить пару килограммов. И она села на диету в ожидании отъезда. А на следующий день погибла во время покушения на местного авторитета, который за ней приударял.
– Оба-на! Что-то многовато трупов вокруг тебя, скаут!
– Да уж. – Ларчиков нахмурился. – Короче, после истории с Изольдой я зарекся работать налево. А вскоре уехал в Москву, покорять столицу, так сказать…
Вадим задумался и вспомнил то утро, когда прямо с краснодарского поезда направился в «Полонез». Отреставрированный особнячок в ветхом районе Замоскворечья смотрелся словно красавица молодуха в богодельне. Внутри, вместо обоев, фотографии моделей в полный рост. Было такое четкое ощущение их присутствия, что Ларчиков, ослепленный шквальным солнцем, громко со всеми поздоровался. За конторкой расхохотались.
– Попадалово, да? Я вот тоже так, когда на работу сюда устраивалась, попала. Со всеми перездоровалась! – Из-за конторки выплыло лицо, будто крейсер из-за скалы. – Вы к кому? Добрый день!
– Добрый. Я Ларчиков из Краснодара, фотограф.
– Очень приятно. Я Оксана.
Минут пять секретарша рассказывала о том, как утром спалили ее роскошное, похожее на гигантскую хризантему жабо на парадно-офисной кофте. Вечером она постирала свой белый «мундир», вывесила его на балконе. Ночью пьянчуга с верхнего этажа, видимо, курил, бросил окурок вниз и попал прямехонько на жабо. А все в офисе так привыкли к ее кофте с жабо. Это была фактически визитная карточка агентства. И ведь ничего не докажешь – пьянчуга ушел в запой!
– Простите, – перебил секретаршу Вадим. – Я Ларчиков, фотограф из Краснодара.
– Ларчиков? Да я поняла, поняла. А чего вы хотели?
Нет, он, конечно, не ожидал, что все модели «Полонеза» при его появлении замрут, а потом ангелами пролетят мимо, оставляя на его щеках розово-фиолетовые следы от помады. Но хоть бы секретарша десять раз фамилию не переспрашивала! Странно повел себя и президент агентства, Заурбек Харитонович, которому Вадим долго объяснял, зачем, бросив все, он рванул в Москву, как важны для него возможность работать в столице, карьерный рост, перспективы и все такое прочее.
– Что от меня хочешь, дорогой? – наконец вежливо поинтересовался Заурбек Харитонович. – Молодец, хорошо поработал в своем Краснодаре. Деньги регулярно получал? Молодец! Что здесь хочешь от меня?
– Возьмите меня в агентство штатным фотографом. Я на периферии вон каких красавиц находил, неужели в столице не получится.
Президент знаменитого «Полонеза», ранее имевший торговые ряды в Лужниках, иногда позволял себе ненормативную лексику, жаргонизмы, блатной сленг или просто уличную народную брань.
– Ты что, твою мать, Хельмутом Ньютоном себя возомнил? – заорал он. – На самый верх через головы залезть решил? А штаны свои вонючие поменял на бархатные?! Да таких щелкунов, как ты, в Москве как вшей на башке у тебя! Мне мясо свежее из провинции нужно. Вали обратно в свой Краснодар! Езжай, езжай, дорогой!
Ларчиков слегка опешил. И не нашел в себе смелости объяснить Заурбеку Харитоновичу, что из Краснодара его уже проводили с помпой и симфоническим оркестром, что под прошлой жизнью подведена черта, имущество, образно говоря, распродано с молотка, все обидчики прощены, а от пощечины последней невесты, Риты Багратионовой, до сих пор горит лицо. Делать было нечего. Вадим попереживал, попил водочки с привокзальными жителями, вздохнул и набрал номер Любки Гурской, своей бывшей одноклассницы, единственного человека, который мог хоть чем-то помочь ему в столице…
– Ты, кстати, давно общалась с Любкой? – очнувшись от мимолетных воспоминаний, спросил Ларчиков Дашу.
– Не очень. Звонила ей, когда Лева тобой интересовался.
– Зачем?
– Он просил ее телефон. Не могла же я без разрешения дать.
– Так. Интересно. Зачем Леве понадобился Любкин телефон?
– Ну, мне кажется, он собирался проверить тебя по полной программе.
– И что? Ты дала?
– Да, но Лева ей не звонил.
– Откуда ты знаешь?
– Она потом мне сказала, что он так и не позвонил.
– Ладно, проехали. Вот, смотри, самые крутые мои скаутские достижения.
Вадим развязал тесемки на папках, вынул фотографии из конвертов… Совершеннейшая на первый взгляд дурнушка. Вытянутая мордочка, как у белки, и вся в конопушках, и самые противные – на подбородке, размером с красную икру. Волосы размазаны, будто каша, на ровный пробор, рыжие, стянутые на затылке в пучок-редиску. Уши-вареники, обремененные сережками из цыганского поддельного золота.
– Господи, кому же такая дурында пригодилась?! – воскликнула Даша.
– А вот пригодилась. Русский колорит из нее так и прет. Лицо, между прочим, одной московской кондитерской фабрики.
– Сосучка на палочке.
– Тысячи гребет эта сосучка!
Он быстро показал еще несколько интересных фоторабот. Вот Лиза, веки-набалдашники, сизо-голубые, с восковым налетом глаза, словно иголки сибирской ели. Выгоревшие на сочинском солнце кукурузные волосы, ресницы и брови Яны. Изящная чайная ложечка носа Ангелины. Губы Стаси – две штормовых волны, накатившие на пирс…
У Ларчикова зазвонил мобильник.
– Алло!
– Здравствуй. Левка не у тебя? – Это был депутат Полянский.
– Нет.
– Телефон у него отключен. Где он, не знаешь?
– Знаю. В Израиле. Завтра прилетает.
– Вот засранец. Как прилетит, пусть срочно меня наберет. Срочно!
– А что случилось, Степан Сергеевич?
– Я Сергей Степанович, идиот!
– Простите, путаю всегда…
– Ты допутаешься, вы все там допутаетесь в своем кооперативе!
– Да что случилось-то?
– Что случилось? Юрка повесился. Папардю.
В полдень явилась Вера. Слегка подшофе. В кожаном плаще цвета свежей глины. Заварив кофе, стала рассказывать Ларчикову о посещении Бриллиантовой биржи. Это была своего рода лекция «о новых веяниях в бриллиантовой моде». Докладчик – прыщавая секретарша со свиными губками. Впрочем, Ларчиков, находясь в ступоре от самоубийства колдуна, слушал с преувеличенным вниманием.
– Вот если ты в курсе, традиционно красота и качество бриллиантов оценивалось по четырем критериям: цвет, чистота, весовая категория и огранка. В курсе?
Ларчиков кивнул.
– Вот. А сегодня потребителя бриллиантов больше всего интересует качество огранки.
– Хорошо сказала – «потребителя бриллиантов»! – нервно рассмеялся Вадим. – Лучший друг девушки нынче – это «потребитель бриллиантов»!
– Совершенно верно. – Верочка втянула в себя кофе, словно воздух, и продолжила: – По некоторым данным, из шестидесяти тысяч продаваемых бриллиантов только три процента имеют идеальную огранку и пропорции. А ведь чем лучше отполирован камень, чем чище его поверхность, тем сильнее он блестит. Вот ты скажешь, не все то золото, что блестит!
– Я? Я так не скажу.
– Не перебивай! И еще вот пропорции. При оценке огранки бриллианта гигантское внимание обращают на пропорции…
Ларчикову вдруг вспомнилась знаменитая сцена из «Служебного романа», когда секретарша – Ахеджакова учит Мымру в исполнении Алисы Фрейндлих науке эффектно выглядеть: «Ну вот вы. Ну как вы ходите?!» Расхохотался не к месту. Верочка, впрочем, быстро вернула начальника в реальность:
