Оказывается, у метода Юрия Андреевича было множество противников. Критиковали в основном «этическую сторону» вопроса. Ведь что значит, по словам оппонентов, «перенести порчу на другой объект»? Это значит артрит больного Н., к примеру, передать его родному брату М., не так ли? Мигрень Л. – его собственной жене? Алкоголизм дедушки – внучке? «Да разве это можно назвать исцелением?!» – орали неграмотные умники.
Не выдержав чудовищных обвинений, Юрий Андреевич разразился гневной статьей-отповедью в популярном журнале «Вестник парапсихологии». «Поскольку я работаю с собачьей шерстью, – писал, в частности, Папардю, – то и так называемым „объектом переноса“ всегда является владелец этой шерсти – обыкновенный бродячий пес, коего в лучшем случае ждет на улице голодное нищенское существование, а в худшем, и как правило, смерть от рук работников жилкомхоза…»
Речь Полянского была настолько страстной и проникновенной, что в эпицентре толпы даже зааплодировали. Сергей Степанович осуждающе кашлянул, утер слезы и сказал на прощание:
– Вична тоби памъять, Юрко! Спи спокийно.
– Бесценный был человек, – пробормотал стоявший рядом с Вадимом Фрусман. – Алмаз. «Камень чистой воды».
На кладбище Лева пришел трезвый и побритый наголо. Удивленному Ларчикову неохотно объяснил:
– Это в знак траура.
После Полянского выступили еще какие-то люди. Речи их были искренними и беспомощными, как детские рисунки. Церемония угасала, могильщики нервно теребили лопаты. И тут из толпы выделилась дама в черных ботфортах. К своему изумлению, Ларчиков узнал в ней Софью, потомственную гадалку, с которой они столкнулись в гримерке Папардю.
– Я познакомилась с Юрием Андреевичем в Анапе, во время кинофестиваля. – Софья заговорила неторопливо, в своей манере, вытачивая во рту слова, будто маленькие скульптурки…
Папардю присутствовал там в качестве психолога: многие известные актеры, несмотря на десятилетия творческой деятельности, выходя к зрителю без грима и вызубренной роли, смущались и не знали, что сказать. Папардю на своих приватных сеансах настраивал таких, робких и застенчивых, на боевой лад. Что делала в Анапе Софья? Отдыхала с мужем, они проводили там медовый месяц.
С Юрием Андреевичем они встретились на набережной. Колдун по привычке прогуливался перед сном. Луна была полной и чистой, с колоссальной энергетикой. Подняв голову к небу, Папардю по крупицам впитывал в себя ее животворный свет. И чуть не сбил Софью, хрупкую девушку с кукурузой в руке. «Да вы что, медведь! Смотреть надо!» – закричала она испуганно. Но тут зрачок луны блеснул особенно ярко, и Софья закричала опять. «Что же вы все время орете?» – не выдержал Юрий Андреевич. «Вы – тот самый Папардю?!» – изумленно прошептала гадалка. «Да, душечка, я Папардю», – с достоинством ответил знаменитый колдун.
Винный погребок, куда они заглянули, был на удивление пуст. Заказали десертное вино, пригубили по стаканчику, Софья немного рассказала о своей нелегкой жизни. А потом вышла в туалет.
– …Так вот, когда я удалилась в туалет, – выплюнув изо рта свои «маленькие скульптурки», вдруг заверещала она на все кладбище, – этот старый пердун, развратник, этот потный козел накапал мне в рюмку с вином тридцать капель кантариуса – эротического препарата, более известного как «шпанская мушка»! Тридцати капель было достаточно, чтобы кровь хлынула к малому тазу, у меня помутилось в голове, и Папардю, бесстыдно воспользовавшись моментом, изнасиловал меня прямо на пляже. Подлец! Старый развратник! Туда ему и дорога!..
Скандал получился невероятный. Психованную гадалку еле скрутили могильщики, два милиционера и депутат Полянский, левый глаз которого прыгал в тике, будто девчонка со скакалкой. Минут десять над погостом стоял аэродромный гул. Угомонил всех, как ни странно, Фрусман – рыком льва. Затем он негромко и мрачно стал декламировать:
Мрут лошади,
откинув лихо гривы,
и с мертвых чаек
облетает пух.
Земля – задумчива,
вода, скорей, игрива,
но обе смерть
выкармливают с рук…
Ларчиков сразу вспомнил эти стихи, и тут как раз Дашка спросила: чьи, мол, вирши? Зачем-то соврал:
– Святого Августина.
– Кто это?
– Жил такой святой в Фиваидской пустыне.
– А чё такие мрачные?
– К нему дьявол постоянно являлся. В облике воющего волка. А еще чаще – в образе рыкающего льва.
На поминках Даша не преминула процитировать Карамзина: «Славяне свирепствовали в империи и не щадили собственной крови для приобретения драгоценностей, им ненужных: ибо они – вместо того чтобы пользоваться ими – обыкновенно зарывали их в землю» (сравнение колдуна Папардю с «драгоценностями» удивительным образом совпало с определением Левы: алмаз-де «камень чистой воды»). Фрусман и Ларчиков говорили мало. Зато много пили. Уже изрядно нагрузившись, поскребывая ногтями лысую голову, словно заиндевевшее окно, Лева вдруг сказал Вадиму:
– Хана нашему бизнесу.
– Почему? В каком смысле?
– Потому что Папардю хряпнулся. Нет, в таких масштабах, как было, хана. А в других мне уже неинтересно.
Вадим усмехнулся:
– И чем ты собираешься заниматься? Откроешь очередной «махон бриют»?
– Я тебя умиляю! Это тоже все фигня – «махон бриюты»… Одна еврейская община предложила заняться очень серьезным проектом. Очень!
– Теряюсь в догадках.
– А ты не теряйся. Мы и тебя к нему пристроим. Каким боком, еще не знаю, но…
– Лев, тогда у меня меркантильный вопрос.
– Какой?
– Когда деньги поделим? Которые в сейфе лежат, а ключ у тебя.
– Ты не романтик. – Фрусман с видимым огорчением стал наливать себе водку. – Нет, ты не романтик. Тебе предлагают новый, перспективнейший проект!
– Зубы мне не заговаривай. Когда?
– Ты сначала вот почитай статью. – Лева вынул из кармана газетную вырезку, сложенную вчетверо, подвинул ее к Вадиму, будто стакан. – Великая идея, которая нас озолотит!
– Я почитаю. Когда?
– Поделим-поделим. Завтра, ближе к обеду. Дай хотя бы проспаться, а?
Утром, еще лежа в постели, Ларчиков развернул статейку. Она была из февральского номера бульварной газеты, известной своими скандальными публикациями. Статья называлась «Секретная Антарктида». Бегло Вадим начал читать.
«…В августе 1944 года руководство гестапо и СС собралось на секретное совещание в страсбургском отеле „Мезон-Руж“. Двое суток цвет резидентуры военной разведки СД и гестапо обсуждал и утверждал планы бегства верхушки нацистской Германии из Европы, которую скоро должны были занять войска антигитлеровской коалиции. Основным направлением бегства была выбрана Южная Америка. В операции под кодовым названием „Шлюз“ были задействованы силы резидентуры СС и СД по всему миру. Операция „Шлюз“ спасла жизнь многим высокопоставленным нацистам. Уже в 1951 году недобитые фашисты наладили сотрудничество и организовали секретный союз, так называемый „Черный интернационал“. Тайная деятельность организации находилась под неусыпным контролем ЦРУ США. Оказалось, еще в 1938 году стратегическая разведка США внедрила своих людей в одну из региональных организаций СС…
Советская разведка также не отставала и имела прямой канал выхода на первого заместителя по национал-социалистической партии Гитлера Мартина Бормана. В Москве уже в конце войны были известны детали операции Мартина Бормана „Рейнгольд“ – „Золото Рейна“, которую он начал в середине 1944 года. Объявленная государственной тайной, эта операция состояла в эвакуации из Европы основных ценностей нацистской партии и СС. Прятались драгоценности, бриллианты, делались тайные вклады. Операция лично контролировалась Гитлером. Нацистам удалось спрятать ценностей на несколько сот миллионов долларов. Эти капиталы до сих пор работают на организации, входящие в „Черный интернационал“. За этими средствами охотились спецслужбы США и СССР, и, как известно, часть этих средств использовалась ими для операций в послевоенной Европе.
Известны некоторые детали операции „Рейнгольд“. Вывоз ценностей осуществлялся из Европы, блокированной флотами союзников, на трех подводных лодках. Известны фамилии капитанов подлодок: Гейнц Шафер, Ганс Вермут и Дитрих Нибур. Тайная погрузка осуществлялась в порту Сен-Назер, а выгрузка – в укрытиях на побережье Аргентины, Патагонии, Бразилии и Антарктиды.
Нацисты загодя готовили себе плацдарм для отступления. Так, в 1948 году американская разведка напала на след некоего Переса де Гусмана, богатого коммерсанта. Как оказалось, это был тот самый Дитрих Нибур, который сначала был дипломатом гитлеровской Германии, а потом и капитаном подлодки, вывозившей нацистов из Европы. Именно он вывез в Аргентину Мартина Бормана, который под именем немецкого еврея Саула Гольдштейна спокойно проживал в Аргентине и Бразилии. Борман сделал себе после войны пластическую операцию и умер в Аргентине зимой 1973 года. Все это время он находился под пристальной опекой агентов СССР и США. Для политического руководства СССР и США арест Мартина Бормана был нежелателен, через него спецслужбы союзников по антигитлеровской коалиции имели доступ к части финансовых ресурсов, припрятанных нацистами в ходе операции „Золото Рейна“. Через контролируемого нациста номер два Мартина Бормана и диверсанта номер один Отто Скорцени, который также скрывался в Южной Америке, разведки пытались выйти на самого Адольфа Гитлера…
