Рубио рос и мужал в бесконечной борьбе за существование. Когда умер дядя, он поступил рассыльным в одну контору. Платили гроши, но зато бесплатно кормили и к тому же он мог учиться по вечерам. После окончания средней школы ему посчастливилось получить место агента в фармацевтической фирме, однако по иронии судьбы, заболев, он не смог приобрести нужного лекарства да вдобавок потерял и работу. Оправившись после болезни, он долго нигде не мог найти пристанища, пока не подвернулся случайный заработок статиста в кино. Но заработанного едва хватило, чтобы расплатиться с портным, которому пришлось заказать новый костюм. Он был членом многих организаций, искал спасения в разных религиях, но в конце концов разуверился и в политических боссах, и в святых отцах. Перед войной ему довелось служить телохранителем у одного политикана, и с тех пор у него на всю жизнь осталось отвращение к политике.
Иман и Рубио вдвоем пили кофе в маленьком ресторанчике. Рубио извлекал из тайников своей памяти десятки смешных историй, приключившихся с ним в разное время.
— Помню, мне случилось работать шофером у судьи. Добрый был, с большим достоинством, хотя и бедный. Во время войны я делал сигареты и торговал ими вразнос. Гляжу однажды, стоит мой судья на рынке и глаз отвести не может от моего товара. Бедняга, у него не на что было даже купить сигарет. Вспомнив его доброту и отзывчивость, я дал тогда ему целую пачку.
Рассказал Рубио и про то, как японец украл у него с лотка несколько пачек сигарет, да еще чуть не переломал ему все кости, но просил Имана об этом не писать.
— На меня донесли сразу два шпиона. Не знаю уж, в чем они меня обвиняли, но я был схвачен прямо на рынке. Одни держали меня, другие били, да так, что вместо лица получилось сплошное кровавое месиво. Но никто из целой тысячи собравшихся зрителей не вступился за меня. Через несколько дней я сам расквитался с обоими шпиками. Некоторое время скрывался, потом подался в горы к партизанам.
Рассказал Рубио и о том, как ему удалось вывезти в надежное место больную жену. Он оставил ее на попечении своих добрых знакомых, а когда вернулся, то обнаружил, что дом разрушен и никто из его обитателей не уцелел.
Большой и разнообразный жизненный опыт пригодился Рубио в партизанском отряде. Среди неприступных скал и бурных потоков он чувствовал себя как дома. Действуя сообща, партизаны представляли собой внушительную силу, а благородные цели, за которые они боролись, придавали им решимость.
— Возьмите, к примеру, безработных, — продолжал Рубио. — Ведь это же просто преступление, когда люди не имеют возможности применить свои силы и знания. Они учились, старательно овладевали профессией, готовились к практической работе. А сейчас они подобны инструменту, хранящемуся в футляре. Но голос двух миллионов безработных нашей страны — это не глас вопиющего в пустыне.
Иман внимательно слушал, что говорил Рубио. Профсоюзный лидер четко сформулировал возможности и перспективу рабочего движения.
— На сегодняшний день филиппинский рабочий, вероятно, самый угнетенный среди своих собратьев в других странах. Видели ли вы когда-нибудь рабочего-филиппинца, приезжающего на работу на своей машине? Знаете ли вы хоть одну жену рабочего, которая имела бы возможность заниматься чем-нибудь, кроме стирки и глажения? Дети наших рабочих не могут учиться в колледжах и университетах. И живут они отнюдь не в Форбс-парке. И отдыхать они не ездят в Багио[43], не говоря уже о загранице. Все это происходит потому, что законы, по которым нас судят и которыми руководствуется общество, безнадежно устарели, а судьи постоянно косят глазом в сторону денежных мешков.
В скором времени не без посредства Имана была установлена связь между профсоюзом, который возглавлял Рубио, и крестьянским союзом. За один стол сели Рубио, Манг Томас, Даной, рабочие-активисты. Они без труда нашли общий язык и обсудили насущные проблемы, затрагивающие в равной степени интересы и рабочих и крестьян. Было решено сообща бороться против чудовищной социальной несправедливости, и в особенности против тех, кто ее защищает. Некоторые из крестьян узнали Рубио. Им приходилось с ним встречаться в годы войны. И они помнили его преданность делу партизанской борьбы.
Мандо исподволь готовился к предстоящему путешествию. Об этом знало всего несколько человек: Магат, Тата Матьяс и доктор Сабио. Как своему ближайшему помощнику по газете «Кампилан», Мандо сообщил Магату, что намеревается провести за границей продолжительное время. Он полностью доверял Магату во всех делах, касающихся газеты, в том числе и в финансовых. На время его отсутствия был учрежден специальный фонд, в распоряжении которым Магат получил самые широкие полномочия.
Об истинной цели поездки Мандо за границу знал только Тата Матьяс. Они во всех подробностях обсудили вопрос о том, как наилучшим образом распорядиться сокровищами Симоуна, и пришли к выводу, что необходимо как можно быстрее превратить их в деньги. Для того чтобы хранить их в шкатулке в каком-нибудь тайнике, не было смысла доставать их со дна океана. Сейчас им нужны были деньги, как воздух, и в Европе можно было более выгодно продать старинные драгоценности. Однако Мандо преследовал еще одну цель — он собирался пополнить свои знания, расширить кругозор, посмотреть, как живет народ в других странах.
Любое богатство, если с ним неумело обращаться, может растаять, как зажатый в руке кусок льда. Любое благородное начинание может окончиться неудачей, если у его инициаторов нет необходимой для этого практической хватки, смекалки, проницательности и хладнокровия.
— Ты желаешь не так уж мало, — резюмировал Тата Матьяс. — Мы хорошо сознаем проблемы, которые стоят перед нами. Всем известен недуг, которым страдает наше общество. Но опытные врачи не спешат с окончательным диагнозом и не сразу прибегают к операции, а ищут наиболее эффективное средство.
— Я согласен с вами, Тата Матьяс, — подхватил юноша. — Мы уже не раз говорили о том, что богатство, попавшее волею судеб нам в руки, не только открывает перед нами огромные возможности, но и возлагает на нас серьезную ответственность. Мы решили, что не воспользуемся им в личных целях, а обратим его на благо как можно большего числа людей. Но как все-таки распорядиться нам этим капиталом? С чего начать? На эти вопросы у нас пока еще нет определенного и единственно правильного ответа. А только вера в правоту своего дела может послужить гарантией успеха. Вы согласны со мной, Татанг?
— Меня очень радует, что ты ищешь правильный подход к этим проблемам. — Улыбка заиграла на устах старика. — Вчера был заложен фундамент настоящего, а наше дело заложить фундамент будущего. Дух героев прошлого жив в сердцах тех, кому дорого настоящее нашей родины, поэтому то, Что ты делаешь сегодня, послужит вдохновляющим примером для будущих поколений.
Уже перед самым отъездом Мандо долго беседовал с доктором Сабио, своим бывшим учителем, к которому испытывал большое уважение. Доктор Сабио был не только юристом и социологом, он с неослабевающим интересом изучал самые разнообразные факты древней и новой истории Филиппин и их ближайших соседей. Старый профессор не догадывался об истинных источниках неожиданного богатства Мандо, думал, что он получил его от Тата Матьяса, поскольку у того не было ни детей, ни других родственников.
В свое время доктор Сабио побывал в большинстве стран и городов, куда собирался Мандо. Он обладал обширными познаниями в области сельскохозяйственной кооперации в странах Восточной Европы, знал о кооперативном движении в скандинавских странах. Еще в годы войны он неоднократно говорил Мандо, что больше всего на свете Филиппины нуждаются в свете разума, что стране в целом и каждому человеку в отдельности так же необходимы знания, как необходимо физическое здоровье. Именно тогда у них и родилась мысль о создании Университета Свободы.
— Мне кажется, доктор, после войны нашей стране понадобится такое правительство, которое бы не только рассуждало, но и действовало.
— Да, здесь нужен Рисаль и Бонифасио в одном лице, — согласился доктор Сабио.
Теперь они живо припоминали во всех деталях те беседы далеких военных лет. Доктор Сабио одобрил программу поездки Мандо, считая, что молодому человеку будет очень полезно позаимствовать опыт других народов.
— А я прежде всего желаю тебе вернуться из путешествия целым и невредимым.
— Уж об этом не беспокойтесь, — улыбнулся Мандо.
— Вот и прекрасно. — И в дополнение к советам он снабдил Мандо рекомендательными письмами к своим друзьям в зарубежных университетах, в культурных и научных обществах. Напоследок ученик и учитель еще поговорили относительно того, каким должен быть Университет Свободы.
