Черная Рубаха осторожно полистал книгу и с достоинством кивнул.
- Я знал, что ты разгадаешь секрет бледнолицых, - сказал он и гордо улыбнулся.
Прошел еще один год, и белых людей на равнинах стало даже больше чем бизонов. Мы стали готовиться к очередному переходу, в поисках нетронутых охотничьих земель, где сможем спокойно заготовить впрок мяса на зиму.
И вот, совершенно неожиданно, непрошенных гостей словно ветром вымело из прерий.
Война, которая разгорелась между Севером и Югом, предоставила нам всем небольшую передышку.
- Если ты поступишь к бледнолицым на службу, - сказал отец, осторожно листая энциклопедию. - То сможешь обучиться их военному делу. Узнаешь их секреты, и заслужишь их доверие. Все это может нам очень пригодиться!
Мама очень не хотела меня отпускать, однако, будучи женщиной мудрой и рассудительной, она понимала, что в этом отец был прав.
Братья смотрели на меня с печалью, а я собирался как на праздник! Упаковав в сумку пару запасных мокасин, смену одежды и сверток с пеммиканом, я оседлал скакуна, и, не оглядываясь, помчался прямиком к форту Фаунтлерой, до которого от нашего становища было всего-то пятьдесят миль.
Сержант вербовщик, сидящий за столом, во внутреннем дворике форта, был приятно удивлен, услыхав, как я хорошо говорю по-английски.
- От вас, индейцев, толку в регулярных войсках будет не много, - хмыкнул он, вытирая свою потную красную физиономию платком. - Но скауты, должен признать, из вас получаются отменные!
Не успел я и глазом моргнуть, как на моих ногах вместо удобных мокасин оказались стоптанные солдатские сапоги, в руках старинный мушкет, с перевязанным бечевой треснувшим прикладом, а в сотне ярдов впереди - катилась волна синих мундиров, ощетинившаяся стеной сверкающих на солнце штыков.
Мистер Конноли лежал на толстых закопченных жердях, установленных над квадратным отверстием в черном камне, из которого курились какие-то миазмы.
По обе стороны от него покоилось еще два тела со связанными руками и ногами, скрючившиеся в позе зародыша. Танцующий Волк напевал себе под нос какую-то заунывную мелодию и время от времени бросал в провал горсти сушеной травы, змеиные кожи и порошок из толченых игл дикобраза.
- Эта дыра достигает мира духов, - пояснил мне шаман. - Через нее на поверхность выходит их дыхание!
Безжизненные мумии, коптящиеся на деревянном настиле время от времени шевелились и вздрагивали, когда очередной выброс зловонных испарений обволакивал их призрачным саваном.
- Надеюсь, что духи примут твоего друга, - сказал Танцующий волк, накрывая мистера Конноли с головой медвежьей шкурой. - Если нет, от него останется только пустая оболочка, такая, как эта шкура.
Я сел возле отверстия в скале на корточки и попытался в него заглянуть. В чернильной тьме посверкивали зеленоватые искры и, как мне показалось, двигались какие-то тени.
Спина моя разом покрылась испариной, а в висках тяжело застучала кровь. Очевидно, духам не понравилось, что за ними подглядывают.
Борясь с подкатившей к горлу тошнотой, я попятился, и остановился лишь тогда, когда моя спина уперлась в холодный полированный камень.
- Духи предков не довольны, - шаман нахмурился. - Однако маниту, похоже, благоволят бледнолицему.
Мистер Конноли вдруг что-то вскрикнул и затрясся под медвежьей шкурой, будто от холода.
Жерди, на которых лежали мумии, затряслись, и одна из скорченных фигур неожиданно перевернулась на бок и беззвучно соскользнула в черный провал.
Взметнулось удушающее облако светящегося газа, и медвежья шкура взлетела высоко в воздух, словно подброшенная невидимой рукой.
- Маниту приняли подношение! - прошептал Танцующий Волк.
Мистер Конноли задергался, будто бы его жгли железом, и тут же запахло горелым волосом и плотью.
- Уходи! - шаман посмотрел на меня, и, подняв с земли веер из орлиных перьев, принялся обмахивать им тело ирландца, покрытое крупными каплями зловонного пота. - Уходи, если не хочешь чтобы маниту запустили в тебя свои когти!
Я помчался во весь дух. Бежал я так быстро, что чуть не врезался в Шеймуса, который стоял на узенькой тропинке меж скал, с винтовкой наперевес.
- Стой! - крикнул толстяк. - Что-то случилось?
Задыхаясь, я вцепился в жилет ирландца обеими руками.
- Духи приняли мистера Конноли, - сказал я, с трудом восстанавливая дыхание. - Похоже, что мы вовремя успели!
Шеймус заулыбался. Его лицо, обгоревшее на солнце, было мокрым от пота, а щегольские усы уныло свисали с обеих сторон рта.
- Ну, это же отличная новость, правда? - воскликнул он. В его глазах на миг мелькнуло сомнение. - Или нет?
- Не знаю, - вздохнул я, все еще ощущая, как кровь пульсирует в висках, а сердце бешено колотится о грудную клетку. - Придется подождать до конца ритуала...
Шеймус подставил мне плечо и помог добраться до нашего импровизированного лагеря, разбитого между поваленных друг на друга черных мегалитов.
В тени каменных глыб Сет Кипман установил палатку, и сложил небольшой очаг. Седла и мешки со снаряжением лежали неподалеку, а лошадей траппер трижды в день водил к крошечному ручью, окруженному густыми зарослями бизоньей травы и сочной осоки.
- Я уже несколько раз видел отряды индейцев, по эту сторону реки, - сказал траппер, опуская на землю тяжелый мех с холодной водой. - Они переправляются вплавь. С ними нет женщин и детей, одни лишь воины.
Шеймус плеснул себе водой в лицо и блаженно улыбнулся.
- В следующий раз, я поведу лошадей на водопой, тоже охота поглядеть на этих краснокожих!
Траппер покачал головой.
- Если они тебя заметят, плохо будет. Воины в основном молодые, они времени не пожалеют, чтобы утыкать тебя стрелами как дикобраза.
Ирландец поежился, опуская мех с водой на землю.
- Сиди здесь и не высовывайся, - заключил Кипман. - Целее будешь.
День шел за днем, а ритуалу не было конца. Танцующий Волк не отходил от мистера Конноли ни на минуту. Он не ел и не спал, лишь все время напевал какие-то заунывные песни, да бросал в отверстие в камне горсти подношений.
Солнце пекло нещадно, и в полдень, когда тени укорачивались, а воздух между камнями накалялся, мы заползали в палатку, в которой было не многим прохладнее, чем снаружи.
Ночи напротив, были очень холодные. Мы жались друг к другу, сидя вокруг костра и укутавшись во все одеяла и попоны, что смогли найти в поклаже
Между черных каменных вершин завывал ветер, а звезды усыпавшие небо серебристой крошкой, казались особенно большими и близкими.
- Мне все время кажется, что за нами следят, - сказал траппер, сжимая в руках чашку с горячим кофе. - Я каждое утро обхожу окрестности в поисках следов, но ничего не нахожу.
- Это духи краснокожих, - хихикнул Шеймус, зябко кутаясь с головой в одеяло. - Тут и плюнуть спокойно нельзя, чтобы не угодить какому-нибудь духу промеж глаз!
У меня мурашки побежали по коже.
- Глупый ты человек, Шеймус, - сказал я. - Не гневи духов, иначе нам всем несдобровать!
Траппер согласно закивал.
- Только идиот, который никогда не замерзал в занесенных снегом прериях, который никогда не слышал леденящего кровь воя Вендиго, может относиться к духам с неуважением!
Шеймус захихикал, а в руке, высунувшейся из-под одеяла, показалась фляга с коньяком, обнаруженная в седельной сумке мистера Конноли.
- Срать я хотел, на ваших Вендиго! - сказал он, и сделал приличный глоток.
Высоко над нашими головами вновь завыл ветер. Звук был такой пронзительный и страшный, что ирландец вздрогнул и выронил флягу на песок.
- Что за черт! - зашипел он.
Я увидел, как между камней мелькнула какая-то черная тень, и волосы тут же встали дыбом у меня на голове!
- Заткнись уже! - рявкнул траппер, вынимая из кармана куртки связку индейских оберегов и наматывая их на руку. - Разве ты не чувствуешь, что у нас под ногами находятся сами врата в преисподнюю?!
Шеймус осторожно вытер песок с горлышка фляги и сделал еще несколько глотков.
- Чего мне бояться? - сказал он с беспечным видом, однако голос его подвел. Последнее слово он произнес почти фальцетом. - Все равно, в конце концов, я окажусь в аду! Уверен, там для меня уже давно вертел заготовлен!
Бутылка вновь забулькала в руках у ирландца, а ветер над нашими головами завыл как голодный кровожадный лесной дух.
Утром я как всегда заглянул к Танцующему Волку, чтобы проверить как дела у мистера Конноли.
Шаман сидел, привалившись спиной к камню. Его рот был открыт, губы почернели и растрескались, а в открытых глазах были видны одни белки.
- Он что, помер? - спросил Шеймус, неслышно ступая по мягкому белому песку.
- Нет, - я покачал головой. - Просто его дух покинул тело. Возможно, он вселился в какую-нибудь птицу и улетел далеко-далеко отсюда, в поисках каких-нибудь колдовских трав и корений!
Над нашими головами мелькнула тень орла, кружащего в вышине над Сломанной Стрелой.
