А Вангелии этой хоть бы что. Целыми днями бог знает чем занимается – то чистоту в доме да во дворе наводит, то вот… Стоя на крыльце дома, Магдалена едва удержалась от того, чтобы сплюнуть от досады: слепая невестка сажала цветы! Целый палисадник развела возле пристройки, которую сделал Митко, когда привез ее из Струмице. Магдалена и про пристройку ему говорила, что баловство это – жили раньше все в одной комнате, проживут и дальше, – так нет, не послушал. Уж не знает, чем и ублажить женушку молодую! Хотя какая она молодая? Чуть не на десять лет его старше!
Увидев, что мать вышла во двор, Митко подошел к ней. В руках у него был рубанок: он как раз тесал доски, обустраивая ту самую пристройку.
– Дурью мается твоя жена, сынок, – глядя на невестку, в сердцах бросила Магдалена. И добавила, обращаясь уже к Вангелии: – На что тебе цветочки? Ты их все равно не видишь.
– Другие видят, – спокойно ответила та.
Хоть рассердилась бы! Может, Магдалене легче стало бы.
– Ты зачем встала, мама? – спросил Митко. – Ложись.
– Скоро помру, скоро, – сказала она. – Недолго вам ждать!
– Ну что ты говоришь, Магдалена? – укоризненно произнесла Вангелия.
– Что есть, то и говорю. На кого сына оставляю? На слепую жену! Весь Петрич над тобой смеется, Митко.
– Мне до всего Петрича дела нет, – сердито сказал Митко.
Магдалена махнула рукой и ушла в дом. В дверях она столкнулась с Любкой – та несла на двор большой узел со старыми вещами.
– Надо ж было такую грязь развести! – вроде бы ни к кому не обращаясь, сказала она.
Что невестка, то и сестрица ее – чистоплюйки! Почему Магдалена всю жизнь в этом доме живет и никакой грязи не замечает?
Ничего не сказав Любке, она захлопнула за собой дверь.
– Тяжелая у твоей матери жизнь была, Митко, – сказала Ванга. – И здоровья совсем уже не осталось. Надо ее пожалеть.
– Да я жалею, – вздохнул тот. – Ладно, пойду. Сегодня все доделаю – будет у нас своя комната.
– У тебя золотые руки, Митко, – сказала Ванга.
– Я ж всю жизнь строителем хочу стать, – смутившись от ее похвалы, улыбнулся он. – Да все никак не получается. То работу не мог найти, теперь вот война…
– Тебя же в запас отпустили, – насторожилась Ванга.
– В любой день снова призовут.
– Не думай про это, – помолчав, сказала она.
– Я и не думаю.
Когда Митко ушел в пристройку, к Ванге подошла Любка.
– Не этого я ждала! – в сердцах сказала она.
– Ты про что? – спросила Ванга.
– Будто не понимаешь! Я думала, выйдешь замуж, начнется у тебя хорошая жизнь. А здесь вон что.
– Ничего здесь страшного нету, – пожала плечами Ванга. – Комнату нам Митко сделал. Обещает и дом построить.
– Дом – это еще бабка надвое сказала, – сердито возразила Любка. – А пока – горе и только! Свекровь твоя чисто ведьма. Еще и пеняет тебе, что ты слепая.
– Главное, что Митко не пеняет.
– Это да, – согласилась Любка. – Характер у него добрый. И к тебе он вроде бы хорошо относится. – И помолчав, спросила: – А любит он тебя, Ванга?
Это давно уже беспокоило Любку. Как-то не похожи были отношения Ванги и Митко, вроде бы добрые и ровные, на любовь, какая бывает у молодоженов и выражается во всем – во взглядах, мимолетных объятиях и поцелуях.
– Любит, – ответила Ванга. – Как может.
– А ты его? – не отставала Любка.
– Бог его ко мне привел, – помолчав, произнесла Ванга. – И я это знаю, и он знает. Это немало, сестричка. Очень немало!
И вот поди разберись, что это значит. Любка вздохнула. Что ж, Ванга есть Ванга: надо принимать ее такою, какая есть. Если даже не до конца ее понимаешь.
Любка отошла к куче, которую сложила из домашнего старья, и подожгла всю эту грязную ветошь. Ванга снова принялась сажать цветы под окнами пристройки, из которой доносились звуки молотка и рубанка.
Тем временем калитка отворилась и во двор вошла женщина. На вид ей было лет сорок, и во всем ее облике было что-то безнадежно тоскливое – мука какая-то была.
– Ты Вангелия? – спросила она, подходя к Ванге.
Та разогнулась, держа в руках рассаду георгин, и ответила:
– Здравствуй. Я Вангелия. С чем ты пришла?
– С горем, – сказала женщина. – Припадки у меня. На землю падаю, пена изо рта идет. Я слышала, ты у себя в Струмице девку молодую от такой болезни вылечила?
– Вылечила, – кивнула Ванга.
– И что, правда, обыкновенной травой? – недоверчиво переспросила посетительница.
– Каждому свое лекарство, – пожала плечами Ванга.
– А меня можешь вылечить? – с надеждой спросила та.
– Тебе трава не поможет, – сказала Ванга.
И вдруг женщина упала перед ней на колени.
– Помоги, Вангелия! – заголосила она. – Измучилась я, всех измучила!
– Встань. – Голос Ванги звучал спокойно, даже сурово. – Перед Богом на коленях можно стоять. Передо мной не надо.
– Так ведь сил моих больше нету! – всхлипнула женщина. С колен она так и не встала. – Ровно бес в меня вселяется, наизнанку меня выворачивает.
– Нет в тебе никакого беса, – отрезала Ванга.
– А что есть? – с недоумением спросила посетительница.
Ванга протянула руку, положила ей на темя.
– Болезнь, – сказала она через несколько секунд.
Митко давно уже смотрел на все это из окна пристройки. При последних словах своей жены он выскочил во двор и воскликнул:
– Ванга!
– Что тебе?
В ее голосе прозвучало недовольство: зачем муж ее отвлекает?
– Ты еще спрашиваешь! – возмутился Митко. – Бросить пора эти твои предсказания! Зачем они тебе теперь? Ты замужняя! В семье тебе дел нету?
– Уйди, – резко, почти зло сказала Ванга. – Уйди, Митко.
– Да ты что?.. – растерянно проговорил он.
– Уйди! – повторила она. – Не мешай мне. – И повернувшись к женщине, сказала: – Пойдем в дом. Я посмотрю, чем тебе помочь.
«Посмотрю! – подумал Митко, глядя, как его жена ведет чужую женщину в комнату, которую он построил совсем не для этого. – Чем она смотреть-то будет?!»
Ответа на этот вопрос он не знал. Вернее, ответ этот был так пугающе непонятен, что Митко не хотел его искать. Он в досаде отбросил рубанок и сел на крыльцо. Ничего он не мог сделать с той силой, которая – теперь это было окончательно ясно – была в Ванге главной.
Ночью оба не спали – лежали, отодвинувшись друг от друга, и не произносили ни слова. Ванга первой нарушила молчание.
– Не сердись, Митко, – сказала она.
Голос ее был спокоен – ни огорчения, ни хотя бы смущения не было в нем.
– С чего взяла, что я сержусь? – нехотя проговорил Митко.
– Чувствую.
– Хватит, Ванга! – взорвался он. – Не надо нам твоих чувств!
Ванга улыбнулась так, словно рассердился на нее не муж, а несмышленый ребенок.
– Совсем никаких не надо? – спросила она.
– Никаких! – упрямо повторил Митко. – Лишь бы этого всего… – Он неопределенно повел рукой у нее над головою. – Лишь бы этого не было!
– С этим ничего не поделаешь. – Ванга повторила жест мужа так, словно могла его видеть. – Думаешь, мне все это не тяжело? Я ведь одна совсем не бываю. Все время слышу…
– Голоса слышишь? – с опаской спросил Митко.
Он знал, что душевнобольные люди часто слышат голоса, которые что-то им приказывают. Могут приказать взять топор и кого-нибудь зарубить… Этого только не хватало!
– Иногда голоса, – спокойно ответила Ванга. – Иногда голосов не слышу, но все равно они здесь.
– Кто? – затаив дыхание, спросил Митко.
– Люди, – ответила ему жена. – Те, которые умерли. Или которые живы, но сами что-то сказать не могут и через меня сказать хотят. Вот их всех я все время и слышу. Думаешь, легко это?
Она высказала эти невероятные вещи так, что Митко почему-то сразу понял: это правда. Волосы зашевелились у него на голове от ужаса.
– Не дай бог никому такого… – проговорил он. И в ту же минуту жалость – острая, невыносимая – пронзила его сердце. Он притянул жену к себе, обнял и прошептал: – Я ведь думал, выйдешь замуж, пройдет все это у тебя.
– Ничего не поделаешь, – с той суровой интонацией, которая приводила мужа в оторопь, сказала Ванга. – Я знала, что не пройдет. А людей ты отсюда не гони. Пусть приходят. Я в себе все это держать не могу – должна людям говорить, о чем они спрашивают, понимаешь?
– Ничего я не понимаю, – вздохнул Митко. – За что тебя Бог этим наградил? Или не Бог?
Ванга не ответила. Митко снова вздохнул и спросил:
– А если меня опять на войну заберут? Что с тобой будет?
– Не знаю, – пожала плечами Ванга.
– Про других знаешь, а про себя нет? – не поверил он. – Как же так?
– Вот так. Что со мной будет, не знаю. Только чувствую.
– И что же ты чувствуешь?
– Что ты со мной будешь, – улыбнулась Ванга.
– Буду, буду, – проворчал Митко, снова обнимая ее. – Куда я от тебя денусь?
Говорят – «твои бы слова да Богу в уши». Слова Митко в нужные уши не попали: через полгода его снова призвали на войну, которую Болгария вела теперь на стороне немцев.
