В твой день родились также Илья Репин – знаменитый художник-передвижник, французский писатель Ги де Мопассан, Нил Армстронг, американский астронавт, первым ступивший на Луну и баскетболист Патрик Юинг. Откровенно говоря, мне все равно, попадешь ты – как они – в какую-нибудь энциклопедию или нет. Потому что я уверен в одном: ты будешь хорошим человеком. Потому что ты уже хороший.
Мама уже давно не любит твою будущую жену, приписывая ей множественные недостатки. Я работаю над этим. Потому что если мама не найдет общего языка с этой неизвестной нам пока девушкой, то ты, даже живя рядом, будешь дальше от нас чем этот дурацкий Вайоминг. И тогда жизнь утратит всякий смысл, особенно если мама заранее поссорится также с будущей женой Даника. На всякий случай сообщаю тебе мамины требования. Их немного.
1. Жить в нашем большом и красивом доме или, на худой конец, в соседнем.
2. Твои дети должны постоянно находиться у нас, за исключением Дня благодарения, 4 июля и дня рождения Казимира Пуласки, когда они должны находиться у нас вместе с вами.
3. Твоя жена должна соглашаться с мамой во всем, что касается вкуса, моды, кино, телевидения, инвестиций и прочих мелких деталей, из которых состоит жизнь. Если твоя жена не будет соглашаться, то она должна делать вид, что соглашается, причем так, чтобы мама в это поверила.
4. Твоя жена должна любить тебя, твою маму, рафтинг, водные лыжи, прыжки с парашютом, прогулки по замерзшим водопадам в сорокаградусный мороз, виндсерфинг, плавание с аквалангом, сафари, скалолазание, велосипедные гонки, рисование и хоровое грузинское песнопение.
Если вдуматься, мамины требования логичны. Во всяком случае, ей так кажется. А вообще мы будем рады, если ты будешь просто счастлив. Следующие двадцать пять лет будут самыми интересными и трудными. Мы не сомневаемся, что ты преодолеешь их достойно и многого добьешься. Но вне зависимости от того, случится так или нет, мы будем рядом всегда. Как двадцать пять лет назад. И как сегодня.
Родившемуся в Оак Парке
В тот вечер он решил лечь спать пораньше, но заснуть так и не смог. Когда-то ливень, барабанивший по карнизу, был для него лучшим снотворным. Сейчас он мешал. Не вставая с кровати, он позвонил портье. Оказалось, что уже без пятнадцати одиннадцать, кухня закрыта, но напротив отеля есть ресторанчик.
– Окна вашей комнаты выходят прямо на него, – сказал портье. – Там вполне достойное меню.
Он подошел к окну. Очертания дома напротив едва обозначились в серо-коричневой тьме. Струи дождя ударялись в жестяной карниз с такой силой, что над ним постоянно стоял ореол из стеклянных брызг.
Ресторан назывался, кажется, «El Rebujito de Moncho’s». Это был обыкновенный портовый кабачок, каких полным-полно в Барселонетте. В витрине, в россыпи ракушек, между якорем, морским буем и небольшим валуном, на брошенной рыболовной сети в неправдободобно огромных тарелках лежали образцы блюд. Прошла, наверное, минута с момента, когда затих колокольчик на дверях, но никто не появлялся. Внутри было тепло.
Наконец к нему вышел пожилой официант.
– Добрый вечер, вы открыты? – спросил он.
– Сеньор один?
– Один.
– Заходите.
– А если бы я был не один?
– Простите?
– Ничего...
– Я не очень хорошо говорю по-английски, сеньор. Вас будет обслуживать Хосе.
– Никаких проблем. Кстати, ваш английский, быть может, всего лишь чуть хуже моего.
– Сеньор разве не американец?
– Американец. С плохим английским.
– Ну, если вас устраивает, я с удовольствием обслужу вас сам. Меня зовут Эмилио. У нас здесь два маленьких зала. В одном сидит компания из четырех человек. Другой пуст.
– Не хочу быть один.
Было сумрачно и тепло. На столиках, покрытых белыми скатертями в крупную красную клетку, стояли корзинки с приправами. Голые стены. Огарок свечи. «Какая разница?» – подумал он.
В противоположном углу зала в полнейшем молчании ужинали две пары. Ему показалось, что они затихли, едва он вошел. Эмилио принес меню.
– Я забыл в гостинице очки, так что принесите мне просто сыр, бутылку домашнего вина и чуть попозже – кофе, – попросил он.
– Какой сыр? – спросил официант.
– Мончего, – сказал он. – Постарше.
Эмилио вернулся через пять минут и поставил на стол бутылку.
– Это – от сеньоров, которые сидят вон за тем столиком.
Он обернулся: мужчины – один совершенно седой, другой лысый – смотрели на него, женщины не оборачивались. Он приветственно помахал незнакомцам рукой.
– Они пьют вино? – спросил он.
– Дамы – вино, сеньоры не пьют.
– Тогда – вино для дам.
– И еще они просили передать вот это, – Эмилио положил на стол сложенную вчетверо записку.
– Спасибо, – сказал он.
«Ну и что это может быть? – подумал он, когда официант отошел. – Случайно узнавшие его читатели? В Барселоне? Маловероятно. Просто ребята, которые хотят выпить? Но они не пьют...»
Он закурил и раскрыл записку. Там было написано по-русски крупными буквами:
«Не устаю восхищаться вашим зятем».
Он резко встал. Теперь уже четыре пары глаз смотрело на него. «Не устаю восхищаться вашим зятем...» Однажды, очень давно, в кажущейся уже небылицей жизни, так сказал один его друг теще другого его друга. В самой фразе не было ничего особенного, но та самая теща оскорбленно остолбенела, потом из ее набитого едой рта полились возмущенные нечленораздельные звуки, затем салат с лимонадом, и фраза, очевидно, запомнилась всем именно вот этой неадекватной реакцией тетки, ненавидевшей своего зятя сильнее, чем большинство евреев ненавидит арабов. Потом они пользовались этой фразой в узком кругу, когда хотели подчеркнуть несуразность чьих-то слов или поступка.
– Ленька? – крикнул Он.
– Не совсем, но близко, – ответила одна из женщин и, услышав ее голос, Он все понял. Точнее, не понял ничего: ни откуда они взялись здесь, ни как реагировать, но осознал, что это случилось...
– Может быть, закажем водки? – предложил он, разместившись за их столом.
– Я – с удовольствием, – сказал Седой.
– И я, – сказал Лысый.
– И я, – сказала одна из женщин. – Только с соком.
А другая женщина сначала промолчала, а потом, глядя на него во все глаза, сказала, недоверчиво улыбаясь:
– Этого не может быть...
Эмилио почему-то обрадовался его переходу за этот стол. С удовольствием принял дополнительный заказ и спросил:
– Как вам наш город?
– Погода – отличная, – пошутила Женщина, которая хотела пить водку с соком.
А Другая женщина сказала:
– Барселона – мой город. Когда я приехала сюда впервые, то осталась очень довольна, потому что увиденное сошлось с моими представлениями. То есть город оказался таким, каким нужно, и я его сразу узнала.
– Спасибо, – искренне сказал Эмилио. – Вы хорошо сказали. Я сейчас все принесу...
Они помолчали, разглядывая друг друга.
– Я рад вас видеть, – сказал Он. – Правда, ни черта не вижу без очков. А очки в отеле. Отель – напротив.
– Старость – не радость, – хихикнул Седой.
– Так может, сходишь, возьмешь очки? – сказала Другая женщина. – А то не увидишь, как мы прекрасно сохранились.
– Я уйду, а вы исчезните... Я уже думал, мы не увидимся... И кроме того, моего слабого зрения вполне хватает, чтобы оценить вашу прекрасную форму, господа.
– А ты худой.
– Всю жизнь мечтал быть худым.
– Худым надо быть в молодости, – сказала Другая женщина. – А в зрелом возрасте нужно быть упитанным. Это создает благостное впечатление.
– Учту.
– Что ты делаешь здесь?
– Через две недели здесь выходит моя книжка. Пригласили... Через десять дней прилетает Мила... Пока просто гуляю по городу и пишу. А как вас занесло в Барселону в феврале? Тут это не лучший месяц...
– Выбирать не приходилось, – неопределенно сказал Седой.
– Где уже побывали?
– А нигде. Только вчера прилетели, а сегодня целый день дождь. Но мы не спешим...
Они выпили.
– Пьешь точно так же, как и раньше, – сказала Другая женщина.
– Это вопрос? – переспросил Он.
– Это наблюдение, – ответила она.
– Ошибаешься, – сказал Он. – Я пью исключительно редко и, в основном, вино.
– Послушайте, – вдруг спросил Седой. – А это не тот ресторан, где мы ужинали в наш первый приезд?
– Нет, тот был, кажется, на Рамбле, – ответил Он.
– На Диагонали, – уточнила Женщина, пригубившая водку с соком.
– Двадцать лет прошло, можно и спутать.
– Двадцать три, – сказала она.
– А ты все помнишь.
– Все помнят все.
– Ребята, – произнес Он после долгой паузы. – Я хочу вам сказать, и сказать сейчас, чтобы вы не подумали, что болтаю спьяну: мне не хватало вас все эти годы. Я научился обходиться без вас. Но мне не хватало...
– Мне не нравятся твои книги, – сказала Женщина с водкой и соком.
– Вот этого мне как раз и не хватало более всего, – улыбнулся Он.
– Я серьезно, – сказала она. – Я не понимаю, из чего они сделаны.
– Они сделаны из меня. Я стою на горе из моих собственных ошибок. Оттуда все хорошо видно. Ошибок было много, и почти за каждой – сюжет. Я просто обнаружил в себе наглость записать их.
