— Нет, Джон, это убивает меня. Моей болезни все равно — дома ты или прячешься в своей лаборатории, она прогрессирует. Ты теряешь меня. Я теряю себя. Но если ты не возьмешь отпуск, что ж, тогда первым мы потеряем тебя. У меня Альцгеймер. Что у тебя?
Она вытащила из шкафчиков все: коробки и бутылки, стаканы, тарелки и миски, кастрюли и сковородки. Она заставила всем этим кухонный стол, а когда места уже не осталось, начала заставлять пол.
В прихожей она открыла шкаф и вывернула карманы всех пальто. Нашла деньги, отрывные талоны, образцы ткани и… больше ничего. Прощупав каждый шов, сбросила ни в чем не повинные пальто на пол.
Она скинула подушки с дивана и с кресел. Выпотрошила ящики стола и картотечного шкафа. Освободила от содержимого сумку для книг, компьютерную сумку и свою голубую. Она ощупывала каждый предмет, чтобы отметить его название у себя в голове. Ничего.
Поиски не требовали запоминать их последовательность — груды обследованных вещей свидетельствовали о предыдущих этапах. Вскоре эти груды покрыли весь первый этаж. Она взмокла от пота, нервы были на пределе, но она не собиралась сдаваться. Она ринулась на второй этаж.
Перерыла корзину с бельем для стирки, прикроватные тумбочки, комод, шкафы в спальне, свою шкатулку с украшениями, шкаф для белья, аптечный шкафчик.
«Ванная на первом этаже».
Она бегом вернулась назад, потная, возбужденная.
В прихожей по колено в разбросанной одежде стоял Джон.
— Какого черта здесь происходит? — спросил он.
— Я ищу.
— Что?
Она не могла назвать это, но была уверена, что где-то в голове помнит название того, что ищет.
— Я скажу, когда найду.
— Это кошмар какой-то. Как будто нас ограбили.
Об этом она не подумала. Это могло быть причиной ее провала.
— О боже, это могли украсть.
— Нас никто не грабил. Это ты перевернула вверх дном весь дом.
Она заметила рядом с диваном в гостиной нетронутую корзину с журналами. Оставила Джона и теорию об ограблении в прихожей, подняла тяжелую корзину, высыпала журналы на пол, пролистала и пошла дальше.
— Прекрати, Элис. Ты даже не знаешь, что ищешь.
— Нет, знаю.
— Тогда скажи что?
— Не могу сказать.
— На что это похоже? Как это используют?
— Говорю же, не знаю, узнаю, когда найду. Я должна найти или умру.
Она подумала над тем, что сказала.
— Где мои лекарства?
Разбрасывая ногами коробки с хлопьями, банки с супом и тунцом, они пробрались в кухню. Джон отыскал на полу лекарства и пузырьки с витаминами, а в миске на столе — дозатор.
— Вот они, — сказал он.
Необходимость найти нечто во что бы то ни стало не пропала.
— Нет, это не то.
— Это безумие. Ты должна остановиться. Дом превратился в свалку.
«Мусор».
Она открыла компактор, вытащила из него пластиковый пакет и вывалила на пол содержимое.
— Элис!
Она перебрала все: шкурки авокадо, скользкий куриный жир, скомканные салфетки, пустые коробки, оберточную бумагу и всякую другую использованную фигню. Обнаружила в мусоре DVD-диск «Элис Хауленд», взяла влажную коробку и осмотрела.
«Так, это я не собиралась выбрасывать».
— Это оно, это наверняка оно, — сказал Джон. — Я рад, что ты нашла то, что искала.
— Нет, это не то.
— Ладно, прошу тебя, ты разбросала мусор по всей кухне. Просто остановись, сядь и расслабься. Ты перенервничала. Может, если ты успокоишься, то сразу вспомнишь, что нужно найти.
— Хорошо.
Может, если она будет сидеть смирно, то вспомнит, что это такое и куда она его положила. Или, возможно, даже забудет, что когда-то что-то искала.
Снегопад, который шел со вчерашнего дня и на два фута завалил большую часть Новой Англии, только что кончился. Она бы этого и не заметила, если бы не скрип дворников по чистому лобовому стеклу. Улицы были расчищены, но их машина оказалась единственной на дороге. Элис всегда нравилась тишина, которая наступает после снежной бури, но сегодня она ее нервировала.
Джон заехал на стоянку при кладбище Маунт-Оберн. Расчищен был довольно скромный участок, но само кладбище, тропинки и могилы оставались под снегом.
— Боюсь, там не лучше. Придется вернуться как-нибудь в другой день, — сказал он.
— Нет, подожди. Дай я посмотрю на это минутку.
Старые черные деревья с покрытыми инеем узловатыми ветками царили в этой зимней стране чудес. Из-под снега виднелись редкие серые верхушки самых высоких надгробий, принадлежавших богатым и выдающимся людям. Все остальное было похоронено. Истлевшие тела в гробах похоронены под землей и камнями, земля и камни — под снегом. Все было черным и белым, замерзшим и безжизненным.
— Джон.
— Что?
Она произнесла его имя слишком громко в окружавшей их тишине и заставила его вздрогнуть.
— Ничего. Мы можем ехать. Я не хочу здесь оставаться.
— Если ты захочешь, мы сможем вернуться на неделе, — сказал Джон.
— Вернуться куда? — спросила Элис.
— На кладбище.
— О!
Она сидела за кухонным столом. Джон налил красное вино в два бокала и один передал ей. Она по привычке вращала бокал в руках и думала о том, что регулярно забывает имя дочери, той, которая актриса, а вот как вращать бокал с вином, помнит. Ненормальная болезнь. Ей нравилось, как кружится в водовороте вино, его цвет, похожий на кровь, насыщенный аромат винограда, дуба и земли и тепло, которое оно дарило. Джон стоял напротив открытого холодильника. Он достал кусок сыра, лимон, острую жидкость и пару красных овощей.
— Как ты отнесешься к энчиладе с курицей?
— Прекрасно.
Он открыл морозильную камеру и порылся внутри.
— У нас найдется цыпленок? — спросил он.
Она не ответила.
— О, Элис, нет.
Он повернулся и показал ей какой-то предмет. Только это был не цыпленок.
— Это твой «блэкберри», он был в морозилке.
Джон нажал несколько кнопок, потряс и потер органайзер.
— Похоже, вода внутрь попала, подождем, пока просохнет, но я думаю, он сдох, — сказал он.
Элис разрыдалась, как будто только и ждала этого момента.
— Ничего страшного. Если не оживет, купим тебе новый.
«Как глупо, почему я так расстроилась из-за мертвого электронного органайзера?»
Может, на самом деле она оплакивала умерших маму, сестру и отца? Может, испытывала эмоции, которые не смогла выразить раньше, когда они были на кладбище? Это было бы разумно. Но все было не так. Возможно, гибель органайзера символизировала для нее потерю места в Гарварде и она оплакивала конец своей карьеры? Это тоже имело бы смысл. Но нет, она искренне и безутешно оплакивала смерть своего электронного органайзера.
Февраль 2005 года
Эмоционально ослабленная и интеллектуально истощенная, она рухнула в кресло рядом с креслом Джона напротив доктора Дэвиса. Только что она мучительно долго проходила разные нейропсихологические тесты в этой маленькой комнате этой женщины, которая проводит нейропсихологические тесты в маленькой комнате. Слова, информация, смысл вопросов женщины и смысл ответов самой Элис были похожи на мыльные пузыри, которые пускают дети с помощью тоненьких пластмассовых прутиков в ветреный день. Они быстро разлетались от нее в разные стороны, и чтобы уследить за ними, требовались невероятные напряжение и концентрация. И даже если ей удавалось на какой-то дающий надежду момент удержать некоторые из них в поле зрения, очень скоро — хлоп! — и они исчезали. Уходили без каких-либо очевидных причин в небытие, как будто их никогда и не было. Теперь прутик для пускания мыльных пузырей перешел к доктору Дэвису.
— Итак, Элис, вы можете произнести по буквам слово «вода» в обратном порядке?
Шесть месяцев назад она бы сочла этот вопрос мелким и даже оскорбительным, но сегодня это был серьезный вопрос, требующий серьезных усилий. Но это очень мало волновало и почти не унижало ее, совсем не так, как волновало бы и унижало шесть месяцев назад. Она чувствовала, что все меньше и меньше осознает себя. Элис — та, которую она знала и понимала, которую любила и не любила, чувства которой ощущала, — тоже стала похожа на мыльный пузырь. Она парила даже выше, и распознать ее было сложнее, и от внезапного хлопка её защищала только тонкая липидная мембрана.
Сначала Элис про себя произнесла по буквам требуемое слово и вытянула четыре пальца на левой руке — по одному на каждую букву.
— А. — Она загнула мизинец.
Она снова произнесла буквы про себя и перешла к пальцу, на котором носила обручальное кольцо.
— Д. — Она повторила процесс.
— О. — Средний палец.
И указательный:
— В.
Она улыбнулась и в победном жесте подняла левый кулак. Потом взглянула на Джона. Он вертел на пальце обручальное кольцо и безрадостно улыбался.
