- Я думаю о Джастине, - сказала она.
Курт сразу заметил, что Джастин слишком хорошо дерется и слишком уверенно держится для Каизитта. Когда в Твилайтсмайл прибыли Вентура, рыдающий Джастин кинулся к умирающему Дюку. Стало ясно, что Джастин просто не решился открыть своим товарищам по несчастью правду насчет клана, к которому принадлежал. Память о резне, что Дазомбра устроили среди Вентура в предыдущей игре, была еще слишком свежа. Джастин любезно и холодно попрощался с Куртом и остальными, и перебрался в восточную башню, которую заняли Вентура.
Арманда фыркнула.
- Лючия, игра закончилась, - сказала она. - Теперь это все не имеет значения. И если Джастин не понимает этого - значит, он идиот, на которого просто не стоит тратить время.
- Ты правда так думаешь? - обрадовано спросила Лючия.
- Отец наш Каин, ну конечно!
Лючия улыбнулась. Затем подкрутила колок и чуть откашлялась. Арманда ободряюще похлопала. Нежный, но сильный голос Лючии наполнил собой двор:
Стать бы нам как белые птицы, две птицы на пенной волне!
Мы устали от звёзд падучих, неверных ночных огней,
От вечерней звезды над морем, голубого её огня,
Что бессмертной печалью мучит и тебя, мой друг, и меня.
Слишком тяжки для сердца грёзы роз и лилий в росных садах;
О любовь моя, полно грезить об угасших в ночи звездах
И о той, что у края неба всё горит голубым огнём, --
Лучше станем как белые птицы и в морскую даль поплывём.
Курт тихонько поднялся со скамьи и направился в замок. Ему не суждено было услышать сегодня детского смеха. Но если он хотел его услышать, то пора действовать пришла. И так уже много бесценного времени было потрачено на бесплодную жалость к себе. Вслед ему неслось:
Брежу я островами без счета, берегами Дану томлюсь,
Где о нас позабудет Время и сердец не коснется Грусть.
В даль морскую от роз и лилий и от муки звёздных огней
Поплывём мы, как белые птицы, качаясь на пенной волне!
Дверь на внутреннюю анфиладу чуть скрипнула, закрываясь за Куртом.
- Ты ничего не слышала? - спросила Арманда.
- В этом замке полно привидений, - ответила Лючия.
Подруги рассмеялись - негромко, неуверенно, как люди, позабывшие, как это делается.
* * *
Игровой мир Убийц Монстров располагался в трех независимых локациях - кратерах. Самым крупным из них был Аристарх, а самым северным - Делиль. В Аристархе, когда все началось, разыгрывалось поступление юной убийцы монстров Вион в магическую школу Старнина. Оно сопровождалось большим балом среди магов. Выжившие чародейки прибыли в Платон в шикарных, но рваных платьях, испачканных грязью и кровью. Вион не была исклю-чением.
Вечером Вион сидела на стене Таур Марина. Она смотрела на серые тучи, за которыми летела в пустоте невидимая Земля, и горько плакала. Дож-ди на селенотории случались только по ночам. Судя по резким порывам ветра и пронзительной сырости, наполнившей воздух, скоро еженочный дождь должен был уже начаться. Платье, сильно потрепанное во время бегства, намокло бы. Но Вион было уже все равно. Девушка услышала сзади осторожные шаги. Вион подумала, что это Гаральд, главный персонаж их локации, пришел ее утешать. Девушка отвернулась и уткнулась лбом в каменную стену.
- Ты чего? - раздался хрипловатый басок.
Среди монстробоев, благополучно добравшихся до кратера Платон, оказалось две девочки с именем Вион. Вион из Делиля охотно согласилась принять имя Мортарборда, чтобы девушек не путали. В Делиле разыгрывался другой эпизод из жизни юной грозы монстров. Мортарборда была членом молодежной банды, и одевалась соответственно. На ней была замшевая курточка, плотно облегающие кожаные штаны и удобные сапожки на застежках. На шее Мортарборда носила платок из алого шелка. А вот щегольской берет охотница на чудовищ потеряла в битве с Пентадрейком. Бигбосс был обречен на скорую и мучительную смерть под мечами монстробоев, даже если бы не взбесился подобно остальным биоформам.
Единственное, что делало девушек похожими - это легкий меч, который Мортарборда носила за спиной, а Вион на правом бедре. Теперь от оружия остались лишь потертости на замшевой куртке Мортарборды да черная полоса на платье Вион. Белластра был уверен, что их мечи теперь находятся в подземном ангаре космодесантников, запертом на ключ. Тао не собирался разрушать эту красивую иллюзию - и другим игрокам тоже велел помалкивать.
По дороге Вион и Мортарборда успели крепко подружиться. Плакать при подруге Вион не стеснялась и ответила честно:
- Родители последние деньги потратили, чтобы меня в Арфей отдать. Учись, доченька, говорили, там, в игре, может хоть с нормальным парнем по-знакомишься. Нищих-то на Луне нет, не то что эти ублюдки на улицах...
Вион не удержалась и снова всхлипнула.
- А то и какого важного человека встретишь, работу найдешь хорошую, - продолжала она. - Это моя первая самостоятельная игра. И вот... Если я не вернусь, что с ними будет? Я - вся их жизнь. О великая Мелитэле!
Мортарборда сочувственно потрепала подругу по плечу.
- А мои родители здесь, - сказала она. - Папа в Данелорне. Это они за нами Кристину послали. Я сейчас к нему иду, чаю попью, да так, поговорим. У меня мировой папа. Пойдем со мной?
- Я даже не знаю, - смутилась Вион. Слезы ее высохли. - Это не совсем удобно.
- Брось, - хмыкнула Мортарборда. - Он будет только рад. Пошли.
- А как его зовут? - спросила Вион, поднимаясь.
- Лашен, - ответила Мортарборда.
- Да твой папа герой! - восхищенно воскликнула Вион. - Он же король Виндкасла?
- Да.
- А маму как зовут?
- Мою маму звали Риссина, - меланхолично ответила Мортарборда. - Наги убили ее.
- Морта, милая, и ты молчишь! - всплеснула руками Вион.
Мортарборда шмыгнула носом. Вион обняла ее.
- Ты... вот горюешь... что можешь погибнуть и расстроить своих родителей... - с трудом произнесла Мортарборда. - Но когда умирают родители... Кого нам расстраивать теперь? Да и я не стала бы ее расстраивать. Никогда-никогда больше. А теперь уже поздно думать об этом...
Внизу шумели под ветром деревья парка, окружавшего Таур Марин. В призрачной ночи листья на ясенях и дубах казались черными.
* * *
Гаральд долго ворочался в постели. И даже мерный перестук дождя по подоконнику не помог ему уснуть. Гаральд дождался, когда дождь закончился, и пошел прогуляться. Между Таур Марином и предгорьями Платона находился большой луг, поросший сочной густой травой. Туда и направился монстробой. Гаральд постоял некоторое время в темноте, вдыхая теплый ночной воздух и слушая, как шумит под ветром трава. Невдалеке он заметил теплый глаз костра и направился к нему.
Князю Мертвых не удалось повторить в мире Убийц Монстров трюк, что он повсеместно проделал с маунтами. Монстробои были единственными, кто ездил на живых лошадях. Однако в отличие от своих биомеханических сородичей, лошади нуждались в фураже - овсе и сене. Игроки истратили все свои запасы фуража в пути. Впрочем, травы вокруг замка пока хватало. На этот раз в ночное с табуном пошел Таомикарна. Вместе с эльфом у костра обнаружилась и Кристина Свист Смерти. Парочка переждала дождь под одним одеялом. Теперь Кристина сидела, привалившись к груди Тао. Куртка командира эльфийских партизан была расстегнута. На шее Тао неразборчиво поблескивал какой-то медальон. Судя по довольной мордочке ночной Кристины и усталости на лице Тао, они уже сделали все, что хотели. Гаральд неприязненно сощурился. Биомеханические проститутки за псоледние двадцать лет серьезно потеснили профессионалок из плоти и крови. Каждый землянин хотя бы однажды занимался сексом с биоформом из сферы услуг. И Гаральд не был исключением. Роман Тао и Кристины начался под рычание взбесившихся кикимор в лесах Делиля, когда Кристина примчалась на выручку монстробоям на своем быстрокрыле. Гаральд даже немного завидовал эльфу - перед смертью ему досталась такая красотка! Но роман Тао и Кристины продолжился и здесь, в Платоне, а этого Гаральд уже не мог понять. Бывалый монстробой испытывал отвращение при одной мысли о том, чтобы иметь серьезные отношения со странной и мерзкой подделкой под человека. Гаральд с печалью вспомнил Гвиневру, свою подругу по игре. Ведьма погибла, прикрывая отход игроков со Старнины, когда на людей набросились гули, гравейры и утопцы.
- Не помешаю? - вежливо спросил Гаральд.
- Садись, Вайсхаар, - ответил Тао.
Так эльфы называли Гаральда из-за его белых волос. Монстробой вежливо присел на край попоны, извлек из кармана куртки флягу и жестом пред-ложил Тао.
- Недостойно благородного мужа угощаться вином вперед хозяина, - ответил эльф.
Гаральд усмехнулся. В игре Тао и Гаральд относились к разным кланам. Вежливая фраза эльфа переводилась на человеческий очень просто: "А не отравлено винцо-то?". Гаральд сделал большой глоток, и тогда Тао тоже приложился к фляжке. Там оказалось красное вино. Эльф предложил Кристине, но девушка отказалась. Тучи разошлись, и в просвете появился сияющий шарик Земли. Ночные сумерки сгладили и смягчили чудовищный шрам на лице Тао, но в свете Земли след старой раны снова проступил во всей красе. Лицо Тао некогда было разрублено пополам и довольно скверно сшито. Половинки лица, казалось, принадлежат двум разным мужчинам. Один из них явно был весельчаком, балагуром и душой компании, а другой - холодной и проницательной сволочью. Впрочем, застывшее выражение на левой стороне лица Тао могло объясняться проще - параличем лицевых мышц после ранения. Гаральд потряс головой. Не было никакого ранения. Никогда лица Тао не касался ни меч, ни тесак, ни нож. Шрам был искусно имплантирован в кожу игрока, чтобы придать ему сходство с его персонажем.
