— Не дурак, — соглашался Мишка, но с некоторой неуверенностью.
После обеда — тренировка, Мишка возвращался домой в выпотрошенном состоянии, за ужином происходили незначительные разговоры с родителями, затем Мишка утыкался в компьютерные игры или футбольные трансляции. Мать махнула на него рукой, только изредка, по инерции, пыталась подсунуть ему книги. «Школьную программу хотя бы надо прочитать!» — с укором говорила она. Иногда вечером Мишка с тоской заглядывал в эти «кирпичи», громоздившиеся на письменном столе, легко соглашаясь, что поговорка «смотрит в книгу, а видит фигу» явно про него.
Впрочем, однофамилец ему понравился. Вернее, один крохотный рассказик, на который Мишка случайно натолкнулся в томике Чехова. Рассказик этот выглядел как речь пожилого дядьки перед постояльцами гостиницы, в которой он вещал о своей ненастной судьбе. И так это было смешно написано, Мишка никогда в жизни так не хохотал. У матери на долю секунды даже шевельнулась надежда, что из сына когда-нибудь вырастет нормальный человек, а не кузнечик с мячиком, как недобро про себя она называла футболистов.
Короче, писатель Чехов на Мишку произвёл впечатление.
С дворовой шпаной Мишка не дружил. Да и шпаны, собственно, не осталось, все рассредоточились по своим интересам, Ржавой вымахал в здорового лба и пошёл служить по контракту в армию, Кокон окончательно устаканился в рэпчике, тусил по ночным клубам, а днём, соответственно, спал.
В выходные, если родители не нагружали какими делами, Мишка отправлялся на тот же стадион. Там всегда царило радостное мельтешение, в самом воздухе, казалось, летали разговоры и мнения о футболе, в тёплые деньки на скамейках трибун сидели ветераны, выпивали и вспоминали великих и павших: Витю Понедельника, Льва Ивановича, бурного грузина Кипиани, хитрого бельмесу Газзаева и многих, многих, многих.
Конечно, какой-нибудь умник непременно заметил бы, что для Мишки бесцельное блуждание по стадиону было чем-то сродни медитативному состоянию. Но, к счастью, с умниками Мишка общался крайне редко и поэтому его погружение в нирвану происходило без затей и вполне непринужденно.
Мишка потянулся на солнышке. Семнадцать лет, школа окончена, весной загребут в армию. «Ничего, послужишь Родине, — сказал ему тренер. — Я с какой-нибудь армейской командой договорюсь, побегаешь там год. Вернёшься, поступишь в институт физкультуры, если, конечно, не раздумаешь футболистом быть. После армии у людей часто мнение меняется. Может, по отцовским стопам пойдёшь».
Мишка скромно промолчал. Профессия сварщика-сантехника его совсем не привлекала.
«Фу, ну и жара!» — услышал Мишка тонкий девичий голосок.
«Дашка, здесь точно никого не бывает?»
— Точно! — ответил другой девчоночий голос, более резкий. — Я здесь всегда голой купаюсь. Из живых существ только футболисты, но они далеко, на поле целый день шары гоняют.
— Не шары, а мячик, — засмеялся первый голос. — Шары у них в трусах.
Два тела с плеском грохнулись в воду.
Мишка поднялся и подошёл к берегу. Две девчонки, на вид его ровесницы, резво плавали в озере.
— Здрасьте! — нарочито громко крикнул Мишка, испытывая одновременно стеснение и похоть.
Первая девчонка с каштанового цвета волосами оценивающе посмотрела на него:
— Ты кто такой?
— Чехов, — сказал Мишка.
— А больше похож на Достоевского, — сказала вторая девчонка, ярко выраженная брюнетка. — Отвернись, чего пялишься.
— Ладно, — сказал Мишка и повернулся к ним спиной.
Девчонки выбрались на берег и быстро оделись.
— Ты футболист, что ли? — спросила та, которая с каштановыми волосами.
— Точно, — ответил Мишка. — Как догадалась?
— Ноги как у лося накачаны.
— А меня в команде так и называют — лось, — сказал Мишка.
— И где же твои рога? — противно захихикала брюнетка.
— Ладно, не обижайся, — сказала первая девчонка. — Меня Даша зовут, а эту ехидну — Лена.
— Мишка, — представился Мишка. — Чехов, правда, моя фамилия.
Смутное воспоминание забрезжило в голове у Мишки:
— Ты в цирковом училище училась?
— Это когда было, — сказала Даша. — В раннем детстве. Мы разве знакомы?
— Нет, показалось, — сказал Мишка. — Чего делаете?
— От безделья маемся, — сообщила Лена. — Отбываем трудовую повинность на родительской даче.
— Грустно, — сказал Мишка. — А у меня сегодня день рождения.
— Поздравляю! — сказала Даша. — У футболистов сегодня попойка?
— Спортсмен — не пью. У нас режим. Так, посидим вечером с ребятами в столовой.
— Вот это действительно грустно, — сказала брюнетка Лена. — Такие кадры пропадают.
— Ну, ладно, Чехов, пока, — Даша села на велосипед. — Приятно было познакомиться. Она тронулась с места, ещё раз оценивающе посмотрела на него и повторила: — Поздравляю с днём варенья!..
Через две недели сборы закончились. Мишка отказался возвращаться со всеми на служебном автобусе, надежда снова увидеть Дашу заставила его целый день прослоняться вокруг озера. Даши, разумеется, он не встретил, и теперь раздосадованный, голодный и злой ловил на трассе попутку в Москву. Под стать настроению были и мысли. До весеннего призыва надо было чем-то заняться. Родители не настаивали, чтобы он устроился на работу, самой собой предполагалось, что он начнёт помогать отцу. Мишка пожевал травинку и выплюнул: «Когда учился в школе, было проще».
Серого цвета джип затормозил возле него. С пассажирской стороны приспустилось стекло и Даша звонко сказала:
— Привет, Чехов!
— Привет! — ответил Мишка и растерянно затоптался на месте.
— В Москву? — спросила Даша.
— Угу, — сказал Мишка, чувствуя всё большую неловкость.
— Садись, подвезём. До ближайшего метро устроит?
— Устроит, — сказал Мишка и сел в машину.
— Познакомься, — сказала Даша. — Моя мама — Лариса Владимировна.
Ухоженная женщина лет сорока с небольшим, сидевшая на водительском месте, посмотрела на Мишку:
— Здравствуй, Чехов! Весело, наверное, с такой фамилией жить.
— Нормально, — насупившись, буркнул Мишка. — Нормальная у меня фамилия.
— Ну, ладно, — сказала Лариса Владимировна и резко рванула с места. Одновременно салон заполнил взрывающийся от драйва рок-н-ролл.
— Настя Полева, — сквозь музыку крикнула Дашина мама. — Мы с ней в молодости, как выражается ваше поколение, «зажигали». Дашки тогда еще и в проекте не было. Нравится?
— Здорово! — крикнул в ответ Мишка, подумав: «Лихая у Даши мама!».
До Москвы домчались как на ракете. Остановившись возле метро, Лариса Владимировна выключила музыку и спросила:
— Какие планы на ближайшее будущее, молодой человек?
— Не знаю, — снова растерялся Мишка. — Весной — в армию. А пока работу буду искать.
— Ясно, — сказала Дашина мама. — Мы с мужем подбираем нового сторожа в загородный дом. Работа несложная, в основном физическая. Зарплата будет достойная. Парень ты вроде крепкий…
— Футболист, — важно добавила Даша.
— Тем более, — сказала Лариса Владимировна. — Что думаешь?
— Не знаю, — неуверенно сказал Мишка. — Мне на тренировки надо будет ходить.
— Ты подумай, — сказала Лариса Владимировна. — Как надумаешь, позвони Даше. Даша, продиктуй ему свой номер. Только долго не думай.
— Я позвоню обязательно, — сказал Мишка, записывая Дашин номер. — Вы не волнуйтесь.
С этими словами он вышел из машины и пошёл в метро.
Ночью Мишке снилось, что он лежит в постели с Ларисой Владимировной, а голая Даша купается в озере. Мишка очнулся в поту, взял со стола мобильник и проверил телефонную память. Дашин номер светился загадочно и призывно.
Про тренировки Мишка соврал. В юношескую команду его не могли взять, поскольку скоро в армию, а во взрослую не подходил по возрасту. И по способностям, честно сказал ему тренер, «„Динамо“, сам понимаешь, в премьер-лиге, так что, если после армии не раздумаешь, поедешь в провинциальный клуб. У меня корешей по всей России хватает. На тренировки приходи в свободном режиме».
Родителям он сказал, что его пригласил работать на дачу сам директор стадиона. Чехов старший обрадовался и гордо сказал жене: «Видишь, первая протекция у парня».
Они тряслись с Дашей на заднем сидении «маршрутки», «мама встретит нас на сорок втором километре, — сказала Даша, — это минут через тридцать. А что с твоими тренировками?»
— Я договорился, — сказал Мишка.
— Ну и здорово! — сказала Даша. — Будешь маме помощником. Мы с папой послезавтра в Швейцарию улетаем.
— На отдых? — спросил Мишка, понимая, что его устройство на работу начинает терять смысл.
— Я буду учиться в Цюрихе в политехническом институте. Отец едет контракт подписать на обучение, у него там ещё дела какие-то.
