- А что, другие не бросятся, такому смельчаку, на подмогу? - заволновалась я.
- Нет, поединок претендента на место Вождя проходит один на один. Душа моя, тебе вообще не о чем беспокоиться. Если орки действительно посчитали тебя 'Голосом Духов', как рассказал тебе Владыка, то каждое твоё слово, каждое указание будет тут же выполняться со всей радостью и старательностью.
- Ох, Горус, хорошо, если так, - с сомнением в душе, ответила я. - А сейчас дай, я выйду. Поздороваюсь с парнями и успокою, что со мной всё в порядке.
Первого я увидела Такисарэля, сидящего на скамейке погонщика. Остановив ящера, он радостно обняв меня, спрыгнул вместе со мной на землю. Ко мне тут же подскочили Петрос и Маркус, чуть не задушив в объятиях. Горус, тихо зарычав, сказал:
- Я знаю, что вы друзья, но мне трудно смириться, что мою женщину обнимает кто-то кроме меня, особенно сейчас, когда страх за неё ещё окончательно не прошёл, - недовольно заворчал он.
Парни, с понимающими улыбками, отпустили меня. Поделившись друг с другом впечатлениями, мы решили, что нашему ящеру, да и парням, нужен отдых.
Труп Владыки всё-таки вынесли из кибитки и закинули его на крышу. Я с помощью заклинания очищения привела в порядок полку, на которой он лежал, его одежду и одежду еще двух убитых воинов, которую, сменив эльфийские костюмы, собирались надеть на себя Горус, Маркус и Петрос перед встречей со степняками.
Я с трудом настояла, что тоже наравне с парнями буду нести караул, пока остальные спят. Сообща решили, что каждый будет в карауле по одному часу, а в общей сложности на отдых и сон отвели пять часов. Пока парни спали в кибитке, я во время своего дежурства стала осматривать в подзорную трубу окрестности, но рельеф местности не позволял посмотреть далеко вперёд.
Вскоре ко мне присоединился Горус, с тяжёлым вздохом сказав:
- Не могу спать, когда ты не спишь, - и, усевшись на землю за моей спиной, прижал меня к своей груди, уткнувшись носом в мою макушку. - Душа моя, скажи, Владыка...обидел тебя...? - спросил он с отчаянием в голосе, сцепив напряжённые пальцы у меня на животе.
- Нет, Горус, ты, как всегда, появился вовремя, - ответила я с благодарностью.
Он вздохнул с облегчением, ослабив свой захват. Так мы и просидели всё время моего, а потом и его дежурства, не в силах разойтись, наслаждаясь близостью друг друга. Я поглаживала его горячие пальцы на моём животе, он целовал мою макушку, и мы оба, время от времени, вздыхали умиротворённо, вытесняя пережитые кошмар и страх, приобретая вновь душевную гармонию от осознания того, что мы снова рядом, вместе.
Когда закончилось время отдыха, мы двинулись вдоль побережья и, оказавшись на небольшой возвышенности, в подзорную трубу, далеко впереди, увидели скопление орков. Как и приказал Владыка, они все собрались в одном месте. Надо было спешить, пока орки, сформировав караван, не отправились вглубь степи. Такисарэль подгонял ящера, а Горус, Петрос и Маркус почти всю дорогу бежали рядом с кибиткой, чтобы облегчить и ускорить движение ящера. Когда на горизонте показался лагерь орков, мы подготовились к встрече. Я и Такисарэль остались в кибитке, Горус, Петрос и Маркус, надев орочьи килты и жилеты, выступили вперёд.
Разбитый здесь лагерь напоминал традиционный орочий стан. Четыре шатра окружали кибитки и повозки. Тут и там устроены лежанки из веток, обрубленных с деревьев, использованных для постройки плотов. Несколько кострищ. Растянуты для просушки шкуры недавно освежёванных ящеров. Около тридцати, ещё не съеденных, стадных ящеров пасутся в стороне. Ездовые ящеры со связанными задними лапами находятся тоже неподалёку. Рядом свежие могильные холмы свидетельствуют о том, что не все вернувшиеся раненые воины выжили.
Из приблизительно шестисот орков, прибывших на побережье, в живых осталось около ста пятидесяти. В моей голове не укладывается такая жестокость, с которой их послали на верную смерть и такое безразличие к жизни сородича. Над всем станом витает ужасный запах нечистот и гари. Стоит гомон от разговоров, криков орков, фырканья ящеров.
Завидев нашу кибитку, все повскакивали с мест. Воины, которых было около тридцати, на ходу поправляя одежду и оружие, приосанившись, выстроились в ряд, за ними толпой, со скованными цепью ногами, встали рабы. Впереди всех выступил Шаман.
Наша кибитка остановилась, и возникшую было, в первый момент, тишину нарушил совместный крик воинов:
- Хвала Владыке!
Рабы опустились на колени, Шаман согнулся в поклоне.
Вот как. Они считают, что в кибитке прибыл Владыка.
Тут Горус, подойдя к кибитке и оттолкнувшись ногой от края скамейки погонщика, взлетел на крышу и с её высоты швырнул вниз труп Владыки, под ноги воинам.
В напряжённой тишине, Горус, спрыгнув с крыши, встал напротив воинов и с вызовом крикнул:
- Я убил Владыку! - и, наступив ногой на мёртвое тело, самодовольно и высокомерно оглядел воинов.
Шок орков был глубоким, но не долгим. Вытаращив глаза и нервно дергая хвостами, воины быстро согнули спины перед Горусом и громко, радостно закричали:
- Хвала Владыке!
Тут и рабы тоже с остервенением начали скандировать:
- Хвала Владыке! Хвала Владыке! Хвала Владыке!
Горус, которого я видела только со спины, ещё сильнее расправил плечи, гордо вскинув голову вверх.
А у меня потекли слёзы из глаз. Такой поворт событий мне почему-то в голову не приходил. А ведь верно, теперь Владыка - Горус. И тоскливая боль потери сковала моё сердце.
Он не сможет отказаться от этого звания. Наверняка, как и все орки-мальчики, он мечтал когда-то вырасти самым сильным и стать Владыкой. К тому же, Горус такой ответственный, а тут, теперь, в его руках судьбы многих тысяч орков, возможность сделать их жизнь лучше. Он, посмотрев как живут эльфы, возможно, и рабство отменит.
А я останусь одна, с разбитым сердцем! Ну почему мне так не везёт с замужествами?! Отойдя от входа, я пыталась утереть рукавом тихие слёзы, которые вскоре перешли в неконтролируемый поток, а затем и громкие рыдания, крупной дрожью сотрясавшие моё тело.
- Зелёноглазка, что с тобой?! - в панике воскликнул Такисарэль, ухватив меня за плечи и развернув к себе лицом.
- Го-о-о-о-ру-у-у-ус... - подвывая, постаралась объяснить я, - он останется в Степи, в Большой Орде... Владыкой...
- Да подожди ты, чего расстраиваешься, толком ничего не зная, - попытался он успокоить меня.
- Я уверена, Такисарэль... мне сердце подсказало... - всхлипывая, объяснила я.
- А вот я так не думаю, - возразил он. - Сейчас его самого спросим, - и выпрыгнул из кибитки.
Почти сразу в кибитку влетел Горус и, увидев моё состояние, на секунду ошарашено застыл. А потом рванул ко мне, обхватив мою голову своей огромной ладонью, и прижал к своей груди.
- Го-о-ру-у-с... - зашептала я, подняв лицо, пытаясь сквозь слёзы разглядеть его глаза и унять судорожное, сбившееся дыхание. - Прощай, любимый... Я всегда буду помнить о тебе... Ты лучший мужчина в моей жизни... Мне было с тобой так хорошо...
В его глазах вначале мелькнуло недоумение и растерянность, потом боль:
- Душа моя, ты решила уйти от меня?
- Горус, а что остаётся-то?.. Как бы я тебя не любила, я не смогу всю жизнь провести в Степи... Я зачахну здесь от тоски по Лесу... по Асмерону... по родным и близким... - захлёбываясь рыданиями и чувствуя, как задрожавшие ноги перестают меня держать, попыталась объяснить я.
Он, подхватив меня на руки, уселся на полку, посадил меня к себе на колени, прижимая к груди и гладя по волосам.
- Душа моя, какая Степь, о чём ты? Ты что, решила, что я предпочту место Владыки тебе? Как ты могла усомниться в том, что для меня нет ничего важнее, чем ты? Как разумный не может жить без души, так и я не могу жить без тебя.
- А как же твой народ?...
- Мой народ как-то раньше жил без меня, так проживёт и дальше, хотя кое-чем я помогу ему.
- Но это безответственно... - зачем-то, неумно, возразила я.
- Я чувствую ответственность, перед тобой и нашими будущими детьми. И сделаю всё возможное, чтобы, в первую очередь, вы, а не кто-то другой, никогда ни в чём не нуждались.
- Горус, ты, правда, вернёшься со мной в Асмерон?... - все еще боясь поверить в свое счастье, спросила я.
- Душа моя, конечно! Не понимаю, почему тебе в голову пришли такие глупые мысли. Как же ты меня напугала, любимая, - целуя моё лицо и слизывая слёзы, - хриплым, взволнованным, так меня чарующим басом ответил он.
Я, развернувшись, села на него верхом, крепко обхватила его бёдрами, прижалась со все силой к нему грудью, обвила шею руками и, постепенно успокаиваясь, зашептала ему в ухо:
- Я так люблю тебя, так испугалась, что тебя больше никогда не будет рядом...
Он, гладя меня по спине и скользя губами по моему лицу и уху, в ответ, тоже, зашептал:
- Я всегда буду с тобой, Душа моя...
Я почувствовала под попой его большое и твёрдое желание, и невольно заёрзала. Вот, всегда так, мы хотим друг друга, когда для этого нет никакой возможности. Или, может, мы всегда хотим?
