— На все? — спросила она.
Ее голос можно было принять издалека, особенно по телефону, за голос Энджи, Она говорила немного в нос с некоторой хрипотцой, из-за чего можно было предположить, что она или простужена, или была уроженкой штата Техас. Кроткий, как агнец, поскольку мне ни в коем случае нельзя было ее спугнуть, я попросил дать мне монет на десять долларов и две бумажки по пять долларов.
Она дала мне колбаски с монетами и бумажные деньги, я протянул пять долларов ей.
— Зачем? — спросила она.
К ее векам были приклеены ресницы с наспех наложенной краской, и от этого веки поднимались с явным трудом.
— Затем, что вы кажетесь мне очаровательной…
— Очаровательной, скажете тоже! А вы — англичанин?
— Нет, а с чего вы взяли?
— Акцент…
— А вы сами-то из каких краев?
— Из Бруклина. Я пыталась было устроиться во Флориде, но в Майами жить просто невозможно.
— И вы приехали в Лас-Вегас, чтобы здесь работать?
— А разве я похожа на отдыхающую? — раздраженно произнесла она.
— Извините, я спросил об этом просто из вежливости. Это очень трудная работа для красивой девушки!
— Для некрасивой тоже, — сказала она — Жизнь моя утомительна сама по себе в любом месте.
Она изучала меня, пять долларов и акцент ее явно заинтересовали.
— Вы — мисс… Как вас зовут?
— Неважно. Чтобы сказать друг другу то, что мы можем сказать, имена не нужны.
— Я только что приехал в Лас-Вегас. Я никого здесь не знаю, мы могли бы встретиться, вы такая…
Я стал подыскивать подходящее слово. Ни в коем случае мне нельзя было показаться подозрительным.
— Продолжайте, — сказала она. — Говорите…
— …Такая неустроенная в жизни.
Ее лицо посуровело:
— Вы не имеете права говорить, что я неустроенная в жизни. Моя жизнь никого не касается.
Какая-то женщина толкнула меня, она хотела захватить мой стул, а молодой мужчина, почти альбинос, сидевший перед соседним игровым автоматом, только что собрал бурный поток долларов в свою чашечку. Он кричал от радости, деньги все вылетали и вылетали из автомата, издававшего непрерывный звонок. Неподалеку от нас группа японских туристов переходила перекресток, где пересекались узкие проходы между игровыми автоматами. Началась какая-то суматоха, очевидно, подъехал очередной автобус с туристами. В этой толчее я стал отчаянно искать исчезнувшую девушку. Я бросился на ее поиски, расталкивая горячие и пахшие потом тела. Ни одна из проходивших здесь девиц не была похожа на ту, что я искал. Она растаяла, как мираж.
Тогда я направился к центру зала, где за высоко расположенной стойкой на границе сектора игровых автоматов восседала кассирша. Задрав голову, я привлек к себе ее внимание после нескольких окликов «Хелло!».
— Я хотел бы найти одну из ваших девушек, разменивающих деньги, она…
Я запнулся, как ее следовало описать? Сделать это точно я не мог, она была похожа на всех девиц, которых я видел в игровом зале.
— Вы зря теряете время, мы не даем сведений о наших сотрудницах.
Она измерила меня взглядом со своего стального возвышения, ее черное лицо расплылось в широкой улыбке: я был самым глупым и самым белым из всех. Мне придется уехать из США, а завтра выехать из этого отеля. Несмотря на мои тщательно отработанные мизансцены, мне не удастся больше, если не считать остававшихся несколько часов, изображать присутствие Энджи. В любой момент кто-нибудь поймет, что я в номере один. Я еще немного потолкался в толпе, потом поднялся в номер, чтобы поспать. Устроившись на диване в салоне, я спал нервно, часто просыпаясь, думая, что за мной пришли. Сплошные кошмары.
В восемь часов утра следующего дня я расплатился за гостиницу. Взял чемоданы, положив в чемодан Энджи ее портфель и вязаное манто. Служащий подогнал мой «олдсмобиль» из внутреннего гаража. Пора было избавляться от этой машины. Я отогнал ее к конторе агентства, находившейся в отеле «Дезерт Инн». Оформив все необходимые документы, я оставил машину в гараже
Выйдя на Стрип, я поймал такси и попросил отвезти меня в отель «Цирк-Цирк», где я мог легко снять номер, как я называл, «клетку для отловленного омара». Несколько квадратных метров безупречной анонимности, безличия, зал ожидания в миниатюре. В какой-то момент я подумал было направиться в сторону мексиканской границы. Американцев там не очень проверяют, это машины, следующие в обратном направлении, прочесываются под гребенку. Кто там сможет точно вспомнить, был ли я вместе с женой? А она могла при небольшом везении исчезнуть в Мексике… Она могла выйти одна из гостиницы и не вернуться по самым разным причинам. Дело обычное. Меня бы допросили, я был бы в крайней тоске и растерянности. Идея с Мексикой была неплоха… Я с удивлением понял, что до этого времени смерть Энджи вызывала во мне лишь стремление решить следовавшие друг за другом практические вопросы. Мое поведение вызывало в душе страх, вероятно, я был действительно бессовестным типом. Да нет же! Ужас перед тем, что я сделал, рос во мне, словно опухоль! Но, черт подери! Мне от этого совсем не было грустно! Это было что-то другое, позднее я понял, что это было.
Я вернулся в «Бэллис Грант отель». Я надеялся, хотя и не очень веря в успех, найти ту девушку, которая меняла деньги. Войдя в отель, я прошел по галерее и спустился в игровой зал. Карманы мои были набиты монетами по двадцать пять центов. Сел перед игровым автоматом, ручка которого еще хранила тепло ладони предыдущего игрока. Опустив ручку автомата вниз, я увидел перед собой сплошные вишни, затем почувствовал легкое прикосновение к спине, кто-то слегка задел меня, проходя мимо. Я обернулся и увидел спину служащей казино, менявшей деньги какому-то японцу. Встав со стула, я подошел к ней и тронул ее за локоть.
— Хелло…
Она обернулась.
— Вы опять здесь? — сказала она мне с неожиданной улыбкой. — Хотите поменять деньги? Одну секундочку…
Она отдала клиенту три колбаски двадцатипятицентовых монет. Вокруг нас сновали люди в поисках свободных игровых автоматов, толкая нас, иногда произнося «извините».
— Я уже и не надеялся снова вас увидеть.
На лице ее появилось выражение раздражения:
— А зачем вы хотели меня видеть? Если снова хотите дать мне пять баксов, я возьму. Но мы не имеем права останавливаться и болтать с клиентами. И тем более отвечать на их ухаживания.
— Ухаживания? Да я вовсе не ухаживаю. Я один, а вы мне симпатичны, вот и все. Есть люди, с которыми хочется просто поговорить.
Она пожала плечами, на одном из них я увидел широкую розовую полоску от лямки.
— Здесь все хотят поговорить. Я не слушаю признания и никого не утешаю.
— Признания? Нет! Я просто хочу сделать вам одно предложение. Абсолютно честное. Вы ничего не потеряете, но можете много приобрести. Если только захотите меня выслушать.
— Так и есть. Я должна слушать, но честных предложений не бывает…
— Бывают.
— А почему я? — спросила она.
— Вы кажетесь мне отзывчивой и откровенной. Давайте после работы пропустим по стаканчику. Вы ничем не рискуете, если выслушаете меня.
Она замялась:
— Ну, если вы так на этом настаиваете. Почему бы и нет… Но не больше пяти минут. Ждите меня у служебного выхода в десять часов вечера.
Я уже ее потерял.
— Э нет, это сложно. Мы потеряемся. Приходите к кофе-шопу, к тому, что рядом с окошками сейфов.
— Я не хочу, чтобы меня видели с клиентом.
Двигавшаяся вокруг толпа была такой плотной, что я даже не смог сделать ни одного жеста.
— По-вашему, кто-то сможет здесь увидеть в 10 часов вечера, что кто-то с кем-то встречается? В этом человеческом море? Люди здесь ходят с открытыми глазами, но никого не видят. Приходите. Я мужчина честный, могу потратить достаточную сумму без всяких задних мыслей.
Она была заинтригована и согласилась прийти на свидание. Я продолжал настаивать:
— Так вы придете? Правда?
— Да, — ответила она, удаляясь, — Думаю, да.
В десять минут одиннадцатого она вошла в кафе-шоп. На ней был надет полотняный костюм. Она могла быть кем угодно. Даже Энджи. По ее взгляду я понял, она ждала, что я скажу ей что-то конкретное. Я встал при ее приближении.
— Спасибо, что пришли. Как вас зовут?
Она села.
— Энни…
Какое удачное совпадение — Энни — Энджи.
— Что желаете выпить?
— Коку.
— Мне тоже. А теперь мы можем поговорить спокойно.
— Относительно того, что вы хотите мне сказать… — произнесла она — Я не собираюсь сидеть здесь долго. День был длинным, все время на ногах…
Она была усталой.
— Энни, как только я вас увидел…
Она оборвала меня:
— Нет, только не это, я знаю эту песню.
И изобразила:
— «Я влюбился в вас, вы красивы, у вас доброе и нежное лицо». Именно это мне всегда и говорят. Сразу же. Я пришла не для того, чтобы выслушивать эти бредни.
