– Это есть,… – старик улыбнулся. – Не бойтесь, я плохого не сделаю. Пойдемте ко мне, я вас уже давно жду. Пообедаем.
Ефим вопросительно посмотрел на Володю.
– Пошли – а что делать? – Вова был спокоен.
«Во, нервы!» – подумал Ефим, а вслух сказал, опустив оружие:
– Ну, веди, тезка – показывай свои апартаменты. Только, не шали – до греха не доводи – я нервный… после некоторых событий.
Старик ещё раз улыбнулся – казалось, он понимает, о чем речь. Повернулся и, не спеша, зашагал вниз по тропе.
Ребята, подняв баулы, последовали за ним.
– Дед!.. Ничего если я буду так тебя называть, батя? – Ефим шел следом за стариком.
– Называй,… – «дед» шел впереди, говорил, не оборачиваясь, но его было почему-то хорошо слышно.
– Ну, ладно… Отец. Это ты тропу натоптал? Скажи честно, – Ефим еле поспевал за стариком.
Остальные пыхтели позади.
– Я, – ответил старик.
– Всю тропу и… один?!
– Да.
– Так сколько же ты по ней ходишь?
– Много хожу, – дед не оборачивался.
– А вчера ты ходил?
– Вчера – нет. Сегодня пошел вас встречать.
– Дед, ты обещал правду говорить! – напомнил Ефим. – Неудобно, как-то, когда пожилой, солидный человек говорит неправду…
– А я и говорю правду! – перебил его старик.
– А я вчера тебя видел на горе!
– Сколько раз? – неожиданно прозвучал вопрос.
– То есть?
– Ты один раз меня видел?
– А откуда ты знаешь, что не один?
Старик остановился и медленно, без лишних движений, повернулся.
Ефим остановился, не подходя близко.
– Что? – спросил Ефим.
– Однажды, Ефим, ты сам себя можешь увидеть. Когда я первый раз увидел… когда я увидел, что я сам с собой поздоровался… Потом привык… если вдруг встречаю – не тревожусь.
Ефим стоял, смотрел на старика, открыв рот.
Потом его осенило, и он задал вопрос:
– Старый! А ты – это не я, случайно.
Старик улыбнулся:
– Нет! Не ты!
Дед развернулся и продолжил путь.
Ефим посмотрел на своих спутников.
Вова улыбался.
Маша, округлив глаза, ничего не понимала.
Ефим хмыкнул… и продолжил путь.
– Слушай, дед! Ну, ты же камни оттуда таскаешь?
– Да. За камушком я ходил третьего дня – при полной луне.
– И-ииии?…
– И больше не ходил. Только, когда луна полная, я хожу за камушком.
– Вот как! А зачем тебе «камушки»?
– Дом обкладываю. С камнями-то дом теплее!
– Да-а ты что-о?! А почему бы каждый день за камнями не ходить тогда? Далеко?
– Нет – недалеко. Однако, камень, он силу имеет только в большую луну. А так… камней и в реке набрать можно, только от них толку-то?
– А-а! – типа, понял Ефим. – Значит, у тебя волшебные камни? Только в полнолуние! А какую силу они имеют?
– Тепло дают… и свет…
Ефим непроизвольно хихикнул.
– А жрать они приносят?
– Нет.
– А жаль, да?
Теперь уже дед хмыкнул – это было слышно:
– Жаль.
– А тебе, сколько лет дедушка?
– С двадцать пятого года я.
– Солидно! – оценил Ефим. – Дай, угадаю: одиннадцатого ноября ты родился.
– Именно так.
– Шутишь?!
– Нет.
– Н-да всё больше и больше закручивается сюжет, – Ефим почесал очень давно небритый подбородок. – Далеко нам ещё?
– Нет, уже почитай пришли. Вот, сейчас на горочку… а за ней, почитай, и мой дом.
«Вот сейчас на горочку!» прозвучало издевательски. «Почитай, пришли», судя по «горочке» ещё километров…
– Дед, да тут ещё километров десять топать!
– Чуть больше, – не дрогнув, ответит дед.
– Чё, издеваешься что ли? Уморить нас решил?
– А вы устали?
Ефим мысленно оценил свое состояние. Он так и не понял – устал он или нет. Тогда он повернулся к Машке:
– Устала?
– Да, вроде, нет, – ответила Маша.
– Странно! А ты, Вова?
Вова отрицательно помотал головой:
– Бодряк.
– Хм! Очень странно! А время сколько?
– Четыре, – сказал дед.
– Четыре, – параллельно ему ответил Вова.
– Четыре? – удивился Ефим. – Мы десять часов в пути, без перекура, и – бодрячок?
– Земля-то навстречу бежит, – вымолвил старик.
Ефим рассмеялся:
– Дед, ты что – самолет, что ли? Земля с Востока на Запад бежит. А мы куда идем? На Юг!
– Был самолетом, – со вздохом ответил дед.
– Как это? – не понял Ефим.
– В сорок четвертом транспорт союзников из Приморья на Западный фронт перегонял. Так вот сюда и попал.
– Ты летчик, что ли?
– Был летчик. Давно.
– Давно? – со смешком переспросил Ефим и глянул на Володю.
Тот понял Ефима, но нахмурил почему-то брови.
Дед тоже хмыкнул:
– Не в том смысле, – заявил он.
– «Не» – в каком смысле? – удивился Ефим.
– Ты знаешь, в каком. Игра букв – так ты, кажется, говорил?
– Батя, ты меня пугаешь! Ты откуда всё знаешь? Подслушивал, что ли?
Старик промолчал.
– Я серьезно спрашиваю!
– Скоро сам узнаешь.
Ефим качнул головой:
– Н-дела-ааа! Всё знает! Дак, ты разбился, что ли?
– Да, – ответил старик.
– В сорок четвертом? – недоверчиво переспросил Ефим.
– В день рождения.
– Да ты что?! А как, жив остался… Ты жив остался? – вдруг решил спросить Ефим.
Дедушка засмеялся уже откровенно.
– А ты как думаешь?
– Я уже и не знаю, что думать – тут такие завихрении!
– Да остался-остался, – подтвердил старик. – Повезло.
– А что случилось-то? – не унимался Ефим.
Дед помолчал, видимо, вспоминая.
– Ночью перегоняли. А накануне, хоть и нельзя, спиртика выпили – день рождения, как ни – как! Молодые были – асы! Уже не первый раз в маршрут шли – казалось, всё можем… Вот и нарушили Устав. Ночью облачность вышла – затянуло. Вдруг, приборы запрыгали. Не пойму – где нахожусь, сбился. Это я часа через полтора понял, когда уже связи с ребятами не было. Вдруг, в облаках дыра! Я – туда! А снизу на меня кровавый глаз смотрит… А движок заглох! Я деревья на себя собрал и рухнул вот тут за пригорком… Так и живу там.
– А чё, сильно убился?
– Да ни царапины…. А машина – вдребезги!
– А чего не выбирался-то, асс?!
– А это уже другой разговор! – дед хитро улыбнулся (это и со спины было понятно!)
– Так расскажи.
– Придем домой – расскажу… и покажу… всему свое время!
– Стало быть, ты комсомолец?
– Комсомол у нас был.
– А-а! Ну, да! Ну, партийный, короче?
– Нет, в партию не успел вступить.
– В Бога веруешь?
– Даже не знаю! – сказал старик. – Библию тогда не читали, в церковь не ходили, что и почему – не знаю. До сих пор – не знаю. Мы же атеисты были. Так что, как в такового, как принято – нет.
– А как «не принято»?
– Сам говоришь, здесь много чего увидеть можно. И от атеизма ничего не останется. Хотя… «Бытие определяет сознание!» – в этом Маркс прав.
– Да ты подкованный на все сто! – улыбнулся Ефим. – Маркса читал!
– А то как?! Я же комсоргом в эскадрилье был, политинформации проводил!
– Ух, ты! В девятнадцать лет? И занесло же тебя, комсорг!
– В восемнадцать! – уточнил дедушка.
– Точно – в восемнадцать. Девятнадцать тебе в ноябре стукнуло. Не приземлился бы здесь, быть бы тебе, дед, секретарем ЦК КПСС после войны.
– Да уж, – вздохнул дед. – Девятое мая без меня праздновали.
Ефим вдруг встал, как вкопанный:
– Стоять, батя! – крикнул он.
Дед остановился.
Все, от неожиданности, замерли на месте!
– Сейчас медленно, не дергаясь, поворачиваешься, – Ефим натянул лук, – и не делай ничего – дернешься, прострелю нахер!
– Ты чего? – прошептала Маша Ефиму в затылок.
Ефим ей не ответил.
Старик медленно повернулся.
Ефим смотрел ему прямо в глаза:
– Откуда ты знаешь про девятое мая?
Старик ухмыльнулся.
– Чё ты ржешь? – грубо спросил Ефим. – Отвечай!
Старик молчал.
Это начало даже раздражать Володю.
– Чего молчишь, дед? – спросил он из-за спины Ефима. – Поясни свою осведомленность.
Дед ещё раз ухмыльнулся.
– Пойдемте, ребята, в дом – там поговорим. Вы не напугались, когда я вам ваши же слова цитировал, а два слова «девятое мая» вас напугали! «Цитировал» – тоже страшное слово из моих уст?
Ефим не знал, что на это сказать, но с места не шелохнулся.
– Ответь, сначала!
Дед вздохнул:
– За эти годы, тут столько народу побывало…
– Ни одного следа человека не видел на всем пути, если не считать… – Ефим не решился напоминать Машке про её друга.
– Понимаю, – сказал старик. – И от вас следов не останется!
Ефим крепче сжал лук.
– Пугаешь?!
– Нет. Если вернуться назад, то там, где вы сегодня ночевали, нет ничего – ни шалаша, ни костра, ни медведя!
Вот тут Ефиму действительно стало не по себе. Холодный пот побежал под мышкой. Стрела соскользнула.
Дед умудрился угнуться. Стрела улетела и воткнулась в пригорок, в тропу, дальше по ходу, далеко за спиной старика.
Дед укоризненно заметил:
– Я предупреждал, что может сорваться.
Ефим не понял, как это произошло! Но ещё больше не понял, как на таком расстоянии, можно было увернуться от стрелы?! Деду больше восьмидесяти лет! Если не врет, сука!
