- Согласна, выглядишь супер. Почаще бы так. И кстати о делах, - Дженнифер взглянула на часы и соскочила со стула, - мне уже пора, а то Эмма с меня голову снимет.
- Как жаль, что не наоборот.
- Максимилиан, - мама посмотрела на него строго, но с любовью и нежностью.
- Прости, мама.
Да, она не позволяла своим детям говорить плохо о сестре, хотя их отношения и оставляли желать лучшего. Но Макс знал, что где-то в глубине души, она была точно такого же мнения, как и все они, хотя высказывал его лишь один Макс, и Дилан часто поддерживал его в этом, тогда как его сестра просто терпела все унижения. Она смалчивала и ничего не меняла, и это до невозможности сильно бесило, он так злился на Эмму, что даже не мог воспринимать её, как члена своей семьи. Она подавляла свою племянницу, свою родную племянницу, она не давала ей дышать, и он чувствовал, что хоть Дженнифер и молчит обо всем, что творится у неё на душе, она задыхается день за днем. И это злило его ещё сильнее.
- Кстати, - Дженнифер повернулась к брату, подхватив сумочку, - почему ты… - потом она осеклась и немного нахмурилась. – Ладно, не важно. Вечером поговорим.
- Передавай Эмме привет.
- Обязательно передам.
- От меня не передавай, - Макс посмотрел на нахмурившуюся мать, - прости, мам, но это мое личное к ней отношение.
Пэгги не сводила глаз с Макса, обратившись к стоящей в дверях дочери.
- Иди, дорогая. И передавай привет от нас обоих.
Макс лишь вздохнул и опустил свои глаза в чашку. Она его мать, а эта стерва его тетя, и он не хотел спорить об этом.
- До вечера, - Дженнифер без присущего ей энтузиазма кивнула им и через несколько секунд за ней захлопнулась входная дверь.
- Я не стану обсуждать с тобой Эмму, - тут же начала Пэгги, - но она начальница твоей сестры, и прошу тебя, просто не сделай так, чтобы её уволили.
- Ты же все знаешь, ты знаешь, что она не дает Джен развиваться, не дает ей расти. И все мы знаем, какое понятие семьи является для неё основополагающим. Если она захочет, она растопчет нас и даже ни разу не оглянется. Почему Дженнифер просто должна все это терпеть? Она имеет полное право поступить с ней точно так же.
- Максимилиан, - Пэгги взяла его за руку, и их взгляды встретились, - жизнь – многогранна. Для кого-то, она как песочные часы. Такие люди неустанно наблюдают за тем, как размеренно течет их жизнь, иногда они чувствуют пустоту, которую должны чем-то заполнить, и тогда они просто переворачивают часы, и песок по ним бежит заново. Для кого-то, жизнь – это вечная борьба. Борьба с самим собой, с миром. Не важно, она может быть абсолютно разной. Но одно их всех объединяет: они сражаются за то, что им дорого, за то, чего они хотят. Есть люди, которые делают это всеми известными им способами, они настолько одержимы желанием достигнуть своей цели, что готовы наступить на горло даже собственной семье. А есть люди, которые борются за свои мечты красиво. Таким людям жизнь посылает много хорошего, тогда как первые ровным счетом, по обыкновению своему, просто несчастны. – Пэгги похлопала Макса по руке, когда тот нахмурился. - Я вижу, как ты смотришь на меня. Да, везде есть свои изъяны. Нет ничего совершенного в этом мире, который полон несправедливости. Но я воспитывала вас не так, мой милый. Я растила из вас людей, которые борются красиво, а не которые наступают на пятки. И если для того, что бы за что-то бороться, вам придется стараться намного сильнее, чем кому бы то ни было, я хочу, чтобы именно так и было. Потому что именно честная борьба делает из нас настоящих победителей.
Макс кивнул и опустил глаза вниз.
- Я знаю. Прости.
- Милый, - она дотронулась своей теплой ладонью до его щеки, - ты самый лучший сын, которого я только могла бы желать. Ты мужчина, которого я с гордостью могу передать в другие не менее заботливые руки, зная, что ты сможешь поднять свою семью на ноги. Зная, что та, кого ты выберешь, - внезапно она улыбнулась, - кого уже выбрал, будет с тобой самой счастливой женщиной на Земле. И кстати, чтобы отойти от этой мрачной темы… почему я никак не могу увидеть Сару у нас на ужине? Где ты вообще её прячешь? – Макс непроизвольно напрягся, вспоминая, что для мамы Сара – его невеста. Он не может врать маме. Черт. Черт. Черт, но и сказать ей правду он тоже не в силах. Она не простит его. Или простит, но отчитает, и притом, неслабо. Черт. – У Сары очень много работы.
- Да-да, милый, это я уже слышала. Пора бы тебе придумать что-то новенькое, - при этих словах он замер. – Почему ты не хочешь, чтобы мы с ней виделись? - Макс тут же поднял глаза на свою мать.
- Это вовсе не так. Я хочу, чтобы вы виделись.
- Но тогда ты бы не врал мне по поводу того, что у Сары много работы. Мы разговаривали с ней вчера, и по её словам я поняла, что она у неё появилась только на днях.
Разговаривали? Почему Сара ни словом об этом не обмолвилась?
- Что происходит, Максимилиан?
Вот черт. Порой он влипает очень и очень сильно.
- Ничего. У нас все хорошо.
Его мать вздохнула и покачала головой.
- Я всегда старалась привить тебе любовь к честности. Всю жизнь я делала так, чтобы ты презирал любую ложь, и не только по отношению ко мне, - Макс ощутил, как сжалось его сердце. Мама определенно была последним человеком, кому бы он хотел врать, или делал бы это просто без зазрения совести. – Я твоя мать. Я чувствую, когда ты мне врешь. И если учесть тот факт, что за последние лет десять ты делаешь это впервые, я хочу знать, что стало тому причиной, и почему это связано с девочкой, которую я люблю как собственную дочь.
- Мам…
- Скажи мне правду, милый.
Он заглянул в её ласковые темные глаза и печально усмехнулся.
- Она тебе не понравится.
Пэгги сильнее сжала его руку.
- Я мать. А мать примет любую правду, какой бы она не была.
Макс кивнул, обдумывая свои слова, а потом набрал в легкие побольше воздуха, чтобы суметь наконец просто сказать правду, сказать то, о чем он не рассказывал совершенно никому.
- Мы не вместе: я и Сара, мы не помолвлены и у нас нет любви до гроба, - он решил не видеть реакцию своей мамы, поэтому просто продолжил. – Я должен был заключить контракт с Розмари Браун, потому что без её поддержки, мы вряд ли смогли бы воплотить в жизнь наши коммерческие планы. Но она просто терпеть не может мужчин холостяков, и она не дала бы мне этот шанс, понимаешь, она бы отказала мне. Я сломал себе всю голову, потому что по своей неосторожности сказал, что у меня есть невеста. Это просто вылетело у меня прежде, чем я смог осознать всю масштабность своего вранья, которое определенно повело бы за собой не очень хорошие последствия, ты ведь сама всегда учила нас этому. – Макс вздохнул. – В тот же вечер я, опять же, по своей глупости, рассказал все Дженнифер. Она сказала, что нам нельзя терять наш ресторан и подвергать его такой опасности, поэтому она придумала план, согласно которому Сара должна была просто сыграть роль моей невесты, чтобы Розмари поверила, что я могу с умом распорядиться её вложениями. Я не хотел делать этого, не хотел врать, и уж тем более я не хотел впутывать во все это Сару. Но я думал, что мы справимся с этим, что это будет просто небольшой спектакль, который продлится всего один вечер и после которого все снова встанет на свои места, я думал, что все будет так, как и было. Но что-то пошло не так. Розмари было мало того, что мы разыграли в ресторане, поэтому нам пришлось уехать на Вайтапе, а там… там я просто потерял над собой контроль, но мы смогли оставить все как есть, забыв про ошибку, которую почти совершили. Потом я потерял его здесь, в Бруклине, и здесь я потерял его уже полностью, - Макс немного усмехнулся, - мне кажется, все стало только хуже.
Макс не знал, что ещё сказать, не знал, почему его мама молчит. Он не видел выражение её глаз, потому что просто боялся поднять голову наверх. А вдруг она теперь презирает его? Вдруг винит во всем случившимся?
Идиот, так тебе и надо.
- Ты любишь её?
Этот вопрос заставил его посмотреть матери в глаза. И то, что он испытал в это самое мгновение, заставило его сердце болезненно заныть. Да, черт возьми, он любил её. И любил очень сильно. Но он не должен был позволять себе этого, не должен был просто смотреть, как это самое чувство проникает в самое сердце, в самую его глубь. Но он просто смотрел. Наблюдал за этим всю жизнь: он любил маленькую смешную девочку с косичками, любил цветущую молодую девушку, и теперь он любил повзрослевшую красивую умную женщину, которая была ему так дорога.
