Явно обрадовавшись тому, что Джеймс поддержал разговор о футболе, Бентон подхватил:
— Мы можем обставить «Миллера, Олсена и Трипота». Мы обыграли их два года назад, обыграем и сейчас. Ты уж только побеспокойся, чтобы твой студент вышел на поле, Пол.
— Если мы выиграем… я хотел сказать, когда мы выиграем, — тут же поправился Коллинз, — мы получим и первое место в лиге. Это вопрос, не подлежащий апелляции. — У него имелась привычка вворачивать юридические термины в разговорах, не имевших к юриспруденции ни малейшего отношения. — Где устроим банкет по поводу победы, у Мариотта или в моем клубе? Что скажете, джентльмены?
Барбара почувствовала облегчение оттого, что он не предложил ее квартиру.
— В прошлом месяце твой клуб не порадовал нас хорошей кухней, — высказался за всех Бентон. — Закажем обед у Мариотта.
Решив для себя жизненно важный вопрос о месте празднования еще не одержанной победы, джентльмены впали в благодушное настроение и решили проявить галантность, уделив внимание своим женам.
— А моя Маргарет собирается посещать занятия в университете, — заявил Бентон, по-хозяйски положив руку на спинку стула жены.
— Маргарет, ну-ка расскажи нам об этом, — попросил мистер Джеймс.
— Я буду посещать литературный семинар, — пояснила оказавшаяся в центре внимания жена старшего партнера. — Учиться сочинять книжки. Меня выбрали.
— Молодчина, Маргарет! — По всей видимости для мистера Джеймса этой информации было более чем достаточно.
— Пожалуйста, расскажи побольше, это ведь, наверное, так интересно, — попросила Карен Коллинз, весьма привлекательная брюнетка, очень подходящая пара для своего атлетически сложенного мужа.
Барбара подумала, что Карен, деятельной особе, основательно проявившей себя в волонтерской работе, не так-то просто дается участие в этих сборищах, где приходится уступать первенство напористой Маргарет.
— Джейн и Делла уже занимались по этой программе. Очень удобно, что занятия начинаются как раз после нашей обычной игры в бридж.
— А когда ты начала? — осведомилась Карен. Барбара несколько удивилась этому вопросу, поскольку обе женщины участвовали во всех общественных мероприятиях и, кажется, были наилучшим образом осведомлены обо всем, происходившем в жизни каждой из них.
— Три месяца назад. Я хожу туда два раза в неделю, как уже говорила — после бриджа.
— И это идет тебе на пользу?
Барбара удивилась еще больше, ибо для Карен было совсем нехарактерно выказывать столь явное недружелюбие — нехарактерно и небезопасно для карьеры ее мужа.
— Конечно, почему бы и нет?
— А как проходит такой семинар?
— Нам дают тему, и каждый должен написать на эту тему рассказ.
Барбара, убиравшая посуду, присела напротив своей тарелки с остывшим ростбифом. Ей хотелось послушать этот разговор.
— А что вы обсуждаете в аудитории?
— Преподаватель обычно зачитывает нам свою собственную работу, а мы ее анализируем. А за наши писания он ставит нам оценки и возвращает нам на следующей неделе со своими комментариями.
— А творчество каких писателей вы изучаете? — неожиданно спросила Барбара.
Все, даже Пол, уставились на нее в удивлении. До сих пор она никогда не принимала участия в застольных разговорах, и пока не заговорила, никто даже не замечал ее присутствия в столовой.
— Да так, никого по отдельности, — неопределенно ответила Маргарет.
— А сама ты что читаешь?
— Ничего.
— Но ведь невозможно писать самой, если ты не читаешь.
— С чего ты взяла? — возразила Маргарет. — Нам дают задания, и мы пишем: именно так и работают настоящие писатели. Они пишут, у них нет времени на чтение.
— Но им необходимо читать, — пылко возразила Барбара, хотя Пол при этом нервно дернулся. Зато Карен не преминула поддержать то, что считала шпилькой в адрес Маргарет.
— Мне тоже кажется, что писателю нужно читать. Я вот в писательницы не мечу, но в книжки заглядываю: Джекки Коллинз читаю, и даже Хэйли.
— Вообще-то я имела в виду не такие книги, — заметила Барбара. — Я говорила о творениях выдающихся мастеров. Тебе нравятся короткие рассказы? Если да, то ты наверняка полюбишь Сомерсэта Моэма. Его рассказы просто очаровательны, хотя действие большинства из них происходит в Малайзии. Но если хочется почитать что-нибудь поостроумнее и поближе к нашей жизни, то возьмите Дороти Паркер. Она пишет в основном о Нью-Йорке. Я могу дать почитать.
— А у тебя много книжек? — полюбопытствовала явно заинтригованная Карен.
— Немало. Вообще-то, на мой взгляд, лучше не налегать на одного автора, а читать антологии. Пристрастие к одному автору может оказать влияние на твой собственный стиль… — Она наконец сообразила, что говорит лишнее, и поправилась. — Но для выработки собственного стиля, может быть, и правильнее подходить к делу так, как Маргарет. Лучше быть оригинальным автором, чем подражателем Хэмингуэя или Кэтрин Мэнсфилд. В конечном счете цель каждого писателя состоит в том, чтобы стать единственным, сделать то, чего не делал до него никто.
С этими словами Барбара собрала остатки посуды и удалилась на кухню. За столом воцарилось неловкое молчание.
— Я так понимаю, твоя жена не прочь заглянуть в книжку, — обронил Коллинз.
— Мы оба не прочь, — отозвался Пол. — А кто хочет кофе? Вэйн, Филипп — уверен, что вы хотите. А Маргарет с Карен попьют чаю. Мистер Джеймс, что вам предложить?
— Кофе с бренди было бы в самый раз, Пол.
Муж Барбары определенно почувствовал облегчение — ему удалось вернуть разговор в привычную стезю:
— Как вам нравится наш новый клуб здоровья? — задал он Коллинзу, пожалуй, самый подходящий вопрос.
— Рад, что ты о нем вспомнил, Пол. Там новейшее оборудование, самое лучшее.
Мужчины сочли, что женщины уже использовали, причем не лучшим образом, отведенное им время, и больше не допускали того, чтобы беседа отклонялась от привычной колеи.
Ушли партнеры ровно в одиннадцать. Пол всегда помогал Барбаре убирать тарелки от десерта, но на сей раз, едва закрыв за гостями дверь, сел на стул и уставился на остатки снеди.
— Что с тобой случилось, Барбара? — спросил он с огорченным видом.
— Ничего, просто мне не следует пить вина, — отозвалась она, оставшись стоять.
— Ты никогда не пьешь вина. Только Перрье. Что на тебя нашло?
— Честно говоря, я увлеклась разговором.
— А мне кажется, дело не только в этом. Весь вечер ты ни во что не встревала, но стоило Маргарет заикнуться насчет ее занятий литературой, как тебя понесло. Пошла тараторить, так что другим и слова было не вставить. Ты ведь знаешь, Маргарет любит прихвастнуть. Для нее главное в жизни — производить впечатление, и Бентон ей в этом потакает. Дает ей возможность почувствовать себя важной персоной. Ты огорчила ее, а меня поставила в неловкое положение. Чего ради?
Она молчала.
— Барбара, ну должна же быть какая-то причина. За что ты так со мной обошлась?
— Ты тут не при чем. Я просто не могла слушать, как она рассуждает о том, о чем не имеет ни малейшего представления.
— Вот уж не знал, что ты, оказывается, великий знаток литературы, — каждое его слово сочилось сарказмом.
— Пол, речь ведь не шла о состязаниях или банкетах, которые устраивает ваша фирма. Она заговорила о серьезных вещах и обнаружила свое полное невежество.
— Да с чего ты это взяла? Откуда ты нахваталась всякого вздора, вроде того, будто, чтобы писать книги, нужно их читать? И почему решила, что можешь указывать жене старшего партнера, какие книги ей лучше подходят. Да даже если бы ты разбиралась… — Он остановился, как будто впервые услышал собственные слова. — Барбара, откуда у тебя такие познания насчет сочинительства?
— Я… пишу, — несмело ответила она.
— Все пишут, — отрезал Пол. — Я, например, пишу отчеты и юридические комментарии. А ты что, письма?
Резкость его тона обескуражила Брабару настолько, что она не нашлась с ответом и принялась молча собирать грязные тарелки.
— Извини меня, Барбара, — снова начал Пол. — Я, наверное, хватил через край, но пойми, меня тоже от всего этого с души воротит. На вечеринки уходит куча денег, не говоря уж о том, что приходится взваливать все хлопоты на тебя. Никто из них, ни они сами, ни их жены, и пальцем не пошевелят, чтобы помочь. Хоть бы посуду за собой убрали. Куда там: «До понедельника, Пол», «Чудный был вечер, Барбара» — и поминай как звали. Но для меня важно, чтобы они оставались довольны. Ты ведь знаешь, от них зависит мое продвижение. Вот стану партнером, сразу покончу с этими угощениями, но пока нам придется потерпеть. Ты уж прости.
Барбара продолжала молчать.
— Прости, — повторил он. — Прошу тебя, поговори со мной.
