Министр оказался блондином низкого роста, лет сорока с небольшим, с полулысиной. Он чрезвычайно внимательно смотрел на Горемыкова и его замов, коротко отвечая на вопросы, массу приветствий. Одет министр был в синий дорогой костюм от Versache. Позади него стояли двое строгого вида телохранителей в черных очках, постоянно смотревшие в разные стороны.
Успев в машине до встречи с мэром прочитать его инициалы, министр первым делом спросил Горемыкова:
– Вы – Демид Демидович Горемыков?
– Он самый, он самый, – расплылся в улыбке Горемыков, – а вас как величать?
Министр вскинул от удивления брови:
– А я думал, вы знаете, как меня зовут.
– Ой, виноват, как же я…
– Дмитрий Владимирович!
– Прошу вас, Дмитрий Владимирович, в мою машину, – засуетился Горемыков, открывая перед министром дверь, – поедем.
После того, как проехали десять километров, показался снег. Снежные сугробы мешали машине ехать, почему она часто останавливалась.
Министр покачал головой и произнес очень холодно:
– У вас, как я погляжу, стихийное бедствие.
– Что вы, Дмитрий Владимирович, у нас всё хорошо! – пытался убедить министра в обратном Горемыков. – Только снег у нас выпал…
– Снег просто выпал или стихийное бедствие?
– Ой, не в Африке живем, – через силу улыбнулся Горемыков, хотя ему хотелось сейчас выть от тоски и злости, – не в Африке, хоть бананы часто едим! Как снег выпадет, сразу мы за голову хватаемся от удивления.
– Хорошо, если есть за что хвататься, – произнес министр.
– Сейчас мы поедем в наш краеведческий музей, – сообщил Горемыков, – а потом – в мэрию.
– В музее есть что-то интересное?
– Уж надеюсь, Дмитрий Владимирович, дорогой, что вам понравится там.
– Неужели?
– Уж я надеюсь, – повторил, улыбаясь, Горемыков.
– А я очень надеюсь не застрять в этом снежном царстве и потом выбраться без проблем в Москву.
– Непременно выберетесь, – уверил министра улыбающийся Горемыков, – уж мы все поможем! Если надо, то лично я буду толкать ваш автомобиль, чтобы вы доехали до Москвы.
Министр ничего не ответил Горемыкову, предпочитая смотреть на однообразный снежный пейзаж за окном машины.
Зазвонил сотовый телефон Горемыкова.
– Да? Кто? – спросил Горемыков, говоря тихо, чтобы его не услышал министр.
– А-а… Демид Демидович, – послышался в трубке голос секретарши Анны, – тут… а-а-… двое солдат у входа в мэрию стоят с автоматами.
– Подожди, – ответил Горемыков, – ты на работе?
– А-а… да…
– А зачем они стоят там у входа?
– А-а… леший их знает… Это … а-а… те сбежавшие из воинской части.
– Их, кажется, больше было.
– А-а… Не знаю… Чего делать?
– Они просто стоят или угрожают кому-то?
– Они… а-а… никого не впускают в здание…
– Значит, они угрожают?
– А-а… не знаю… Чего делать?
– Гм, работать! Я тут с министром в машине еду, поняла?
– Да… А-а… Но чего делать с солдатами?
– Позвони этому… как его… Самцу!
– Уже звонила.
– И что он?
– Он ответил так: «Собираем оперативную информацию!»
Горемыков чуть не выругался, покраснел от напряжения и постарался продолжать говорить уже шепотом:
– Срочно Самцу снова звони… Чтоб этих вояк убрали немедленно.
Министр внимательно смотрел на Горемыкова, стремясь догадаться, что случилось.
– Какие-то неприятности в городе? – спросил он Горемыкова.
– Нет, всё хорошо.
– Хорошо? Пока я вижу, как хорошо снег у вас выпал, – усмехнулся министр. – А кто такой этот Самец?
– Это начальник отделения внутренних дел Новопотемкино.
– Ах, так? А звонила тогда Самка?
– Нет, не самка… Да, смешная у него фамилия, – улыбнулся Горемыков, – его некоторые в шутку за спиной Самкой и зовут.
– Вот как здорово!
– Да, у нас в Новопотемкино всё здорово!
Уже на подъезде к городу снова зазвонил сотовый телефон Горемыкова.
– Да? – Горемыков, услышав голос Анны, встревожился, ожидая новых плохих новостей, но потом услышал, что солдат арестовали и увезли далеко от мэрии. – Так, отлично, а как дорога к музею и к мэрии? Убрана? Всё, пока.
У входа в краеведческий музей прохаживался в ожидании столичного гостя директор музея Антипкин. Он вышел из своего кабинета час назад и целый час ждал гостя, вглядываясь вдаль. Увидев, наконец, машину мэра, он улыбнулся.
– Это наш директор музея Антипкин, – представил его Горемыков.
Министр ничего не сказал, слегка пожал руку Антипкину, после чего все прошли в музей. Как и задумал Горемыков, Антипкин повел гостя первым делом туда, где красовался портрет родственника Горемыкова. Прочитав надпись ниже портрета, министр чуть изменился в лице, вскинул от удивления брови и внимательно посмотрел на притихшего Горемыкова, который тоже с большим интересом наблюдал за реакцией министра. Замы мэра и Антиптин стояли сзади от Горемыкова.
– Не ожидал увидеть такое, – признался после паузы министр.
– Это… это не я повесил портрет, – сообщил Горемыков, – вот дирекция музея проявила инициативу, так сказать…
Антипкин за спиной Горемыкова возмущенно замахал руками, пытаясь возразить, что он тут ни при чем и эта авантюра с портретом и надписью – предложение самого Горемыкова, но вовремя остановился – понял, что лучше всего ему помалкивать.
– Посмотрите, Дмитрий Владимирович, на этот экспонат, – обратился к министру Горемыков, показывая ему поржавевший металлический кувшин.
– А что это? – спросил министр.
– Недавно наши археологи раскопали кувшин на территории нашего города, – рассказывал улыбающийся Горемыков. – Я уже вам рассказывал о древнем Новопотемкино, о прежних находках наших археологов, а теперь посмотрите-ка…
С этими словами Горемыков вытащил из-за стекла кувшин и показал министру надпись на кувшине сбоку, где написано было красными буквами: «Новопотемкино».
Министр повертел в руках кувшин, посмотрел на его дно, скептически улыбнулся и заметил:
– А на дне надпись вы читали?
– Где?
– На дне надпись очень маленькими буквами?
– Позвольте, – произнес поспешно Горемыков, беря осторожно кувшин из рук министра, – так, читаю… «Сделано на…»
Горемыков остановился, прочитав про себя написанное. Он готов был провалиться в данный миг сквозь землю, чтобы не читать, что прочел про себя, готов был отдать десять лет своей жизни, чтобы исчезнуть сейчас куда-то в другой мир и не стоять перед министром, словно провинившийся ученик перед строгой учительницей.
– Что же вы не читаете? Читайте вслух!
– Да, читаю… Кувшин сделан на заводе.
– Да, больше ничего не смогли прочитать? Или мне самому?
Антипкин поняв возникшую щекотливую ситуацию с горе-экспонатом, быстро отошел от Горемыкова и спрятался в своем кабинете. Он запер дверь на ключ, уселся за стол и закрыл руками уши, не желая никого слышать. А Горемыков так и застыл с кувшином в руках, видя надпись завода, на котором был изготовлен кувшин: «Сделано на Ереванском керамическом заводе».
– Черт, где этот рыжий? – искал Антипкина Горемыков, оглядываясь по сторонам.
– Кого ишете? – спросил министр.
– А-а… директора музея.
– Вы прочитали надпись на дне?
– Да, я прочитал, очень мелко написано там… – промямлил Горемыков, ставля кувшин быстро на место.
– Уточните-ка, Глеб Глебо…
– Демид Демидович я.
– Да, Демид Демидович, как мог кувшин, если он древний, быть изготовлен на Ереванском заводе?
– Дело… дело в том…
– Ну, смелее, предок Рюрика! – усмехнулся министр.
– Дело в том… Вообще Армения – очень древняя страна, попытался выкрутиться Горемыков, покраснев от злости, – может, древний Новопотемкино торговал с Арменией?
Министр вздохнул, минуту помолчал, потом решительно произнес:
– Так, кувшин удалить из экспонатов музея! И ваш портрет тоже!
– Слушаюсь, только позволю себе заметить: это не мой портрет, а портрет моего прадеда Горемыкова Мстислава Ивановича.
– Вот именно, – согласился министр, – его тоже удалить. Теперь покажете мне спорткомплекс и аэровокзал?
– С большим удовольствием! – оживился Горемыков, радуясь возможности сменить тему разговора. – Но сначала, может, в баньку сходим?
– Какую баньку?
– Э-э, с веничком?
– Нет.
– А отобедать?
– Нет, пообедать всегда успеем.
Центральную улицу Новопотемкино очистили от снега, поэтому машина с министром пронеслась легко и на большой скорости. Но потом по мере отдаления от центра города машина больше стояла, чем ехала. Горожане с лопатами в руках, как видно было министру из окна, чистили улицы от снега.
– Скажите, а где снегоуборочные машины? – спросил министр Горемыкова.
– Была у нас одна, но сейчас она ремонтируется.
– А дворники где? Почему снег убирают жители города?
– К сожалению, нет у нас дворников, – очень грустно ответил Горемыков, разводя руками. – Нет… Реформа ЖКХ идет, как полагается, а вот дворников нет, но это не наша вина.
