– А дворники где? Почему снег убирают жители города?
– К сожалению, нет у нас дворников, – очень грустно ответил Горемыков, разводя руками. – Нет… Реформа ЖКХ идет, как полагается, а вот дворников нет, но это не наша вина.
– Да? Реформа ЖКХ, значит, идет, а дворников нет?
– Нет, никто на зарплату в три тысячи рублей не идет работать дворником.
Министр помрачнел и больше ничего не стал спрашивать Горемыкова. Через минут пять министр не выдержал и заявил:
– Давайте выйдем, что ли, пешком быстрее дойдем, чем так буксовать и стоять в снегу.
– Идти минут десять придется, – сообщил Горемыков, но министр был непрелонен в своем решении, поэтому все вышли из машины, кроме водителя, и пошли пешком.
– А мусор у вас не убирают на улице? – спросил министр, заметив неубранный мусор на улице, чуть покрытый снегом.
– К сожалению, у нас нет дворников, – ответил Горемыков, – благосостояние наших жителей растет, вследствие чего и количество мусора увеличивается не по дням, а по часам.
– Гм, вам бы, Горемыков, адвокатом надо бы работать, – посоветовал министр, с усмешкой глядя на мэра, – а не чиновником.
– Адвокатом?
– Вот-вот, выкрутились бы в любой, казалось бы, самой неприятной и щекотливой ситуации.
Наконец, министр подошел к спорткомплексу. У входа стоят прораб Король. Горемыков заметил тревожное лицо Короля, поэтому быстро подошел к нему, шепча:
– Ну, чего случилось?
Король ответил шепотом, стараясь не смотреть на мэра:
– Катастрофа…
– А поточнее?
– Крыша под давлением снега обрушилась.
– Как… крыша?
– Да, она стеклянная была построена. Сколько снега выпало, стекло где-то треснуло и…
Король отошел на всякий случай на два шага назад. А министр заметил замешательство Горемыкова, поэтому спросил с большим интересом:
– Что-то опять случилось у вас?
– Нет, всё у нас хорошо, – моментально ответил Горемыков, через силу улыбаясь, хотя ему хотелось сейчас рыдать. – Всё отлично у нас!
– Правда? Тогда войдем внутрь?
Сказав эти слова, министр поднялся по ступенькам у входа в спорткомплекс, но Горемыков замешкался, вздыхая.
– Вы не идете? – удивился министр.
– А-а… иду… то есть нет… нет…
– Не идете со мной?
– Может, мы снаружи спорткомлекс осмотрим? – без всякой надежды спросил Горемыков.
– Снаружи я посмотрел, надо войти.
Вислоухин успел узнать у Короля, что случилось в их отсутствие, и поспешил выручить своего начальника:
– Может, сначала мы в баньку отправимся, а? А потом в ресторан?
– Какая банька? – поморщился министр. – Что случилось? Мне вы что-то не говорите.
Войдя вовнутрь, министр сразу понял, что случилось. Снег с разбитыми стеклами лежал везде на полу спорткомплекса. Взглянув наверх, он увидел огромную дыру в стеклянной крыше. Сверху дул ветер. Две вороны, влетевшие в здание, громко каркали.
Помолчав минуту, министр обратился к Горемыкову:
– Это как понимать? Всё по-прежнему хорошо?
– Это… дело в том… э-э… – замялся Горемыков, подбирая слова для оправдания, но потом замолк.
Выручил мэра Вислоухин, который стал быстро говорить:
– Крыша вчера была в полном порядке. В полном.
– Неужели?
– Да! Снег выпал, крыша сломалась… Мы ж не в Африке живем!
– Понимаю, что не в Африке, хотя ведем себя порой похуже диких племен. Кто придумал строить стеклянную крышу?
– А-а…
– Ну? Кто до такого бреда додумался? Вместо металлической строить стеклянную крышу?
– Это… Вот здесь стоит наш прораб Король, – похлопал Горемыков стоящего рядом Короля по плечу. – Пусть он доложит.
– А что я? – удивился Король. – Я всего лишь прораб, проект был прислан из Китая.
– Откуда? – выпучил глаза министр, не веря собственным ушам. – М-да… И что теперь мне докладывать в Москве?
– Что объекты построены, – ответил Горемыков.
– Построены? Крыша обвалилась, машины из-за снего стоят, мусора полно!
– Крышу можно починить за неделю, – ответил министру Король, – а насчет мусора ничего сказать не могу.
– А кто тогда может ответить?! – заорал министр.
– А-а… мы мусор возле аэровокзала покрыли темным целофаном.
– Для чего?
– Чтобы виден не был.
Осмотрев аэровокзал, министр немного успокоился, даже не заметил, что эскалаторы стоят. Горемыкова выручили активисты из молодежного движения «Свои», которые ходили, даже бегали с сумками и чемоданами, создавая впечатление движущихся эскалаторов.
– Теперь поедем в мэрию? – спросил Горемыков министра.
– Зачем?
– Вас ждет банкет в честь приезда в наш славный город.
– Славный? Чем же он славен? – усмехнулся министр. – Мусором?
Горемыков не нашел слов для ответа.
Проезжая по центральной улице города, министр обратил внимание на не снятые до сих пор рекламные предвыборные щиты, призывающие агитировать за Горемыкова.
– У вас недавно выборы проходили? – спросил министр.
Горемыков кивнул, расплываясь в улыбке:
– Да! Я победил с большим отрывом от остальных кандидатов.
Горемыков радовался, что министр больше не вспоминает о разбитой стеклянной крыше.
– А плакаты почему не сняли?
– Уф, не успели, Дмитрий Владимирович.
– А где тогда висят агитационные плакаты других кандидатов?
Горемыков не нашелся, что ответить, но его выручил снова Вислоухин:
– Их успели снять до вашего приезда.
Министр скептически улыбнулся, но ничего больше не сказал.
Пробыв в кабинете Горемыкова часа два и ознакомившись с документами мэрии, министр пообедал, сухо попрощался с Горемыковым и остальными, сообщив, что хочет ехать в Москву.
Ой, не отпустим вас, Дмитрий Владимирович, попытался возразить министру Горемыков, – всего один день у нас в гостях!
Но министр уехал в Москву. Прошло три дня после отъезда министра из Новопотемкино. Город жил обычной размеренной жизнью. Горемыков один день после отъезда министра даже не вышел на работу, напившись. На второй день он появился в своем кабинете всего на час и потом ушел домой.
Зайдя в мэрию на третий день после отъезда министра, Горемыков заметил что-то неладное. Сотрудники мэрии, увидев его, старались не встречаться с ним взглядами, отворачиваясь в сторону, а некоторые слегка кивали, хотя ранее сами подходили к нему, заговаривали с широкими ослепительными улыбками. А секретарша Анна ничего не ответила на приветствие мэра, когда он входил, слегка кивнула, не поднимая даже головы, хотя ранее она даже вставала со стула, когда видела его входящим в приемную и громко с ним здоровалась. Никто из замов не звонил ему и не заходил к вабинет, как обычно. Поэтому несколько удивленный Горемыков, посидев примерно полчаса в кабинете один и обдумав создавшуюся непонятную ситуацию, вызвал Анну, спрашивая ее:
– Где мои замы?
– А-а… на месте, но…
– Что такое? – встевожился Горемыков, чувствуя какую-то беду.
– А-а… пришел приказ… а-а… из Москвы вчера.
Горемыков нетерпеливл выхватил из рук секретарши приказ.
– Что-о?! – обомлел он, не веря своим глазам. – «Горемыкова Демида Демидовича снять с должности мэра Новопотемкино и перевести его в Якутск третьим замом мэра Якутска по связям с общественностью». Что? Меня? В глухомань?!
– Приказ этот мы получили вчера.
– А какого черта тогда мне не доложила вчера?
– А-а… вы пришли поздно и рано ушли… я не успела…
– Мне ты будешь замечания делать, когда приходить на работу? – нервно вскричал Горемыков, но ответа не услышал.
После паузы Горемыков спросил:
– Еще что нового?
– Получили сегодня утром еще один приказ.
– Читай.
«Провести срочно выбора мэра Новопотемкино».
Горемыков покраснел от злости и завыл, не обращая внимания на секретаршу. Да, мой дорогой читатель, никогда еще в мэрии Новопотемкино никто не слышал такого дикого и протяжного воя одинокого и старого волка, которому забыли внезапно все его закомые, которому очень обидно и больно. Даже секретарша Анна не стала его успокаивать и быстро вышла из кабинета…
А Алексей с Леной гуляли по городскому парку, шутили и улыбались. Снег больше не выпадал, а старый снег в центре города убрали. Лена только что сообщила своему любимому радостную весть о смещении Горемыкова со своего поста.
– Не может быть! – вовскликнул Алексей, вопросительно глядя на Лену. – Откуда ты узнала?
– Знакомая из мэрии сказала, – ответила Лена, – теперь снова будут выборы мэра. Ну, рад?
– Рад, конечно! Все-таки справедливость верх берет.
– Знакомая сказала, что министр читал твою газету.
– Откуда он мог ее взять? Ведь последний выпуск газеты срочно изъяли.
– Не знаю откуда, но он ее читал. Да, ты молодец у меня! Правильно делал, что выпускал ее.
– Да… Я рад, но сколько впереди работы! Горемыкова нет, но горемыковщина осталась. Остался Подпевалов, Антохин, Вислоухин, Мокрый, Миловидов, Зависаев…
