Лопе де Вега - Том 3

За любезность вашу я
Вам признательна без меры.

Мой Флоренсио!

Не скрою
Я от вас, что здесь Рисело.

Что мне до него за дело?
Прочь вуаль, раз вы со мною!

Как стерпеть такое мне?

Вправе ль я, скажи по чести,
Подойти к моей невесте,
Раз она одна?

Вполне.

Ах, Белиса!..

О сеньор!..

Не кузен ли с ней?

Его
Я не вижу — до того
Горе мне туманит взор.

А, сестрица Леонора!

Что вам, друг?

Вы рано встали.

Я железо пью.

Нельзя ли
Вам со мною быть, сеньора,
Чуть железа потеплей?

Небо! В довершенье сцены
Занялся лакей кузена
Леонорою моей!

Вам зайти, Марсела, в сад
Графа-герцога угодно?

Он открыт?

Да, вход свободный
Стал туда, как говорят.
Кликни сторожа, Херардо!

Хорошо.

Сполна Рисело
Нынче я воздать сумела!

Не держи меня, Лисардо!

Нет, терпи и ты, коль скоро
Я терплю.

О муки ада!
Для чего гоняться надо
Было мне за Теодорой!

Если в силах ты, конечно,
До фонтанов я дошла бы.

Нет, мне их струею слабой
Не залить пожар сердечный.

Что ж сказать мне о себе,
Мне, покинутой Рисело?
Ах, напрасно порадела
Я, племянница, тебе!

Ну, а вдруг та дама все же
На него наклеветала?

Нет, его я потеряла,
Но и ты Лисардо — тоже.

Боже, как мы жалки!

Странно!
Хоть и подошли мы близко,
Не сумела взять записку
Леонора у Бельтрана.

Да, неладно что-то с нею.

Предпочтен моею милой
Мне ее кузен постылый!

Мне Флоренсио — моею!

Мне моей — слуга кузена!

Он же враг мой, сердцеедка!

Он ведь пошл и глуп, кокетка!

Дура! Он ли мне замена!

Неужель мы наших дам
Потеряем?

Как от них
Отогнать мужчин чужих?

Знаю.

Объясни же нам.

Вы должны, сеньор достойный,
Попросить, чтоб ветерок
Полог туч с небес совлек,
Ибо, если станет знойно,
Женщины, решив, что поздно,
К дому путь направят преспокойно.

Сестра! Пришло от нунция известье,[102]
Что разрешенье в брак вступить дано.
С бумагами к обеду буду здесь я.

Как деятелен ты!

Немудрено!
Я слишком дорожу фамильной честью,
Чтоб медлить, если богом суждено
В зятья мне взять племянника такого.

Достоин он любви.

Даю в том слово.
Чтоб он скорей вошел в мою семью,
Я сделал бы хоть нынче оглашенье
(Ведь мысль об этом я давно таю),
Когда б не кой-какие опасенья.

Какие же?

Смотря на дочь мою,
Теряю веру я в успех леченья.
Отнюдь Белиса не исцелена,
Раз, как и прежде, не в себе она.
Не помогли ей ни сироп, ни воды,
Ни доктор, ни прогулки по утрам.
Возможно, хворь ее такого рода,
Что бесполезно прибегать к врачам;
Возможно, не врача, а сумасброда
И неуча мы взяли. Многих дам
Из тех, кому моя беда известна,
Я спрашивал о нем, признаюсь честно.
Но медика, которого зовут
Бельтраном, ни одна из них не знала.
Почувствовал я беспокойство тут,
Боюсь, чтоб наша честь не пострадала,
И если б ты себе, сестрица, труд
Быть день и ночь с Белисой не давала
И я тебя святою не считал,
Я в плутнях дочь подозревать бы стал.
Откуда хворь у ней при свежем цвете
Румяного здорового лица?

С чего тебе приходят мысли эти?

Я буду откровенен до конца.
Вседневные прогулки на рассвете
Не могут не насторожить отца.
Вдруг ты недоглядела утром рано
За нею, как за спутницей Диана?[103]
Ведь ты, вставая каждый день чуть свет,
Могла на Прадо задремать немного,
Хоть, впрочем, у меня сомнений нет,
Что все это — напрасная тревога.

Суров к тому, кто молод, тот, кто сед,
Судить его он склонен слишком строго:
Ведь старость видит смертный грех и в том
Что уж никак нельзя считать грехом.
Но знай: скорей бы сорвались светила
И сферы неба со своих осей,
И солнце лучезарное остыло,
И звездный свет потух во тьме ночей,
Чем из виду Белису б упустила
Твоя сестра, прогуливаясь с ней!
Бывает, что и время в сон впадает,
Но с Теодорой он не совладает.

Оставь! Глаза и Аргусу закрыть
Сумел жезлом Меркурий.[104]

Я не спорю.
Но верь, что и Меркурия отбрить
С успехом удалось бы Теодоре.

О чести грех так вольно говорить,
Но как не вспомнить древних в разговоре!
К тому же я беседовал с тобой
В открытую, как с другом и сестрой.
Сейчас отправлюсь я за разрешеньем,
И к свадьбе все начнем приготовлять,
Покончив и с недугом и с леченьем.
Белиса больше не пойдет гулять!