— И не курите! У нас в подъезде не курилка.
— Извините. Забылся.
Макс затушил сигарету и, чтобы не вызвать нового раздражения, сунул окурок в карман. Перекинув сумку через плечо, спокойно поднялся по ступеням.
— Ну, где?! Давайте свою ведомость.
— Марк Сигизмундович. — Курьер пристально смотрел в глаза.
— Что?!
— Марк Сигизмундович, вы меня не узнаете?!
— Вас?!
Марк опешил и вопросительно уставился ему в лицо.
— Хм, признаться…, - забормотал он, медленно пятясь к двери. — Может… хотя, вы еще слишком молоды. Что-то… не узнаю.
— Ну, как же?! Я — Макс! Максик! Помните?
Марк вглядывался в лицо, но не узнавал. «У себя в постановке я его точно не видел. Тогда кто это? Откуда он знает меня?!»
— Ну, вы меня еще с Карпычем в Америку провожали. Помните?!
— А-а… — От пронзившей догадки Марк открыл рот и тут же прикрыл его ладонью. — Боже мой! Максим?
Лицо Марка вытянулось, будто перед ним стоял не человек, а его, давно умерший, призрак. Но, если от призрака нужно было бежать, то здесь неизвестно — радоваться этому белокурому пришельцу или тотчас захлопнуть перед ним дверь.
— Сколько лет прошло?! Максим, как ты вырос! — Марк попытался улыбнуться. — Как же я мог тебя не узнать? Мой лучший ученик! Ну, проходи, проходи скорее. У меня, правда, не прибрано, но надеюсь, ты меня простишь.
— О чем вы говорите?!
— Да, а письмо?
— Это так, ерунда. Просто подумал, что через дверь вы и вовсе меня не узнаете. Надо же было как-то вас вытащить, вот и выдумал все это.
— Хе-хе, ну, ты — артист! Ладно, давай, проходи.
Макс переступил через порог и оказался в квартире, из которой много лет назад его увезли в аэропорт.
— Мы сейчас чайковского заварим. Проходи на кухню, не стесняйся. Рассказывай — как ты, что ты?! Танцуешь где?! Или магистр каких-нибудь американских наук?! Ты ж ведь талантище! — Марк легко похлопал его по спине.
— Да нет! Только колледж закончил. Вот решил на Родину съездить, посмотреть, так сказать, на все своими глазами.
— Это правильно! Россия — мать ее, на нас плюет, ноги вытирает, а мы — как щенки без сиськи, все равно без нее не можем. Извини, кофе не держу, только чай.
— Ничего, меня вполне устроит.
Марк провел гостя на кухню и поставил чайник на плиту. Усевшись, Макс осмотрелся. Кухня напоминала сейчас норку. Правда, в детстве она казалась вполне нормальной — стол, стул, занавески. Сейчас же — мышиная норка, и старый мышь посредине. Помимо упомянутых атрибутов, в ней едва размещались холодильник и плита, но Марка, похоже, все устраивало. Он что-то щебетал о своей нынешней жизни, каких-то постановках, в которых был едва ли не главным, премьерах, овациях. Макс слушал в пол-уха. Больше из-за вежливости и осознания того, что вопросы, ответы на которые он пришел получить, так сразу не задаются. Нужно было сидеть, слушать и улыбаться.
* * *
Чай у Марка, как и тогда, был дрянным. Бледный, едва подкрашенный чаинками, мутный раствор. Макс отхлебнул, поставил чашку и грустно улыбнулся.
— Здорово у вас выходит: постановки, мюзиклы.
— Стараемся. — Марк был сама любезность. — Крутимся понемногу. Только что я все про себя да про себя. Ты-то как?
— Я? Да так, не очень.
— Что ты говоришь?! Как это возможно?! Ты же — талантище!
— Вот так. Не нашел пока себя.
— А еще говорят, Америка — страна больших возможностей. Ну, ничего — если хочешь, я поговорю с кем надо, тебя могут посмотреть. Если данные позволяют, то…, — Марк участливо закивал. Парню нужно было посочувствовать, а потом.… Потом спокойно закрыть за ним дверь, и уже после не открывать ее ни курьерам, ни прочим нежданным гостям.
— Нет, спасибо. Танцы для меня в прошлом.
— Почему?! У тебя же способности. По крайней мере, были.
— Марк Сигизмундович. — Макс выдержал паузу и посмотрел собеседнику в глаза. — Я хотел у вас спросить… этот приют…. он еще существует?
Марк напрягся: «Ну вот. Я так и думал». Он ждал неприятностей и, они, похоже, начинались. Но вероятность, что это — всего лишь вопрос, праздное любопытство, сохранялась.
— Хм. Даже не знаю, что тебе ответить, — Марк опустил глаза. — Видишь ли, я уже давно не работаю там. Ушел. Как появилась другая работа, пусть и не такая оплачиваемая, сразу ушел.
— И вас отпустили?!
— Ну что ты, Максим?! Кто ж меня так просто отпустил бы?! — Марк притворно рассмеялся. — Хозяин был в ярости, даже на зону грозил отправить. Да-да, так и сказал: «Состряпаем на тебя дело за изнасилование несовершеннолетних и, поедешь ты в петушатню».
— И что?! Вы не испугались?
— Испугался, конечно! Еще бы! Дома сидел, как мышь. А через месяц Карпыч позвонил. Из больницы. Рассказал, что сгорел и дом, и подвал, и даже, вроде, мальчик один. Сейчас уже и не помню его имени.
— Я так понимаю, что после этого вас никто не беспокоил?
— Ну, почему же?! Карпыч потом полгода еще названивал. Требовал, чтобы я ему помог. А чем я ему помогу?! Сам — гол, как сокол остался. На новой работе не получилось и все! Едва ноги не протянул. Кое-как выкарабкался. Это уже потом, через год — мюзиклы, постановки и прочее.
— А остальные?!
— Кто?! Кто остальные-то?
— Ну, как же?! Депутат? Мент? Хозяин?
— Эх, Максимчик, кто я и кто они?! — Марк беспомощно развел руками. — Конечно, кое-что слышал. Альберт вон регулярно по ящику светится. Он сейчас важная птица. Председатель парламентского комитета или что-то такое. Где обретается этот грубиян в мышином кителе — понятия не имею. Да и не очень-то хотелось. А Хозяин?! Ты будешь смеяться, но… за что купил, за то и продаю. Так вот, по слухам, в монастырь подался. Хе-хе, представляешь?! Грехи замаливать. Только не верю я! Фигня все это. Он?! В монастырь?! Если только монахов терроризировать.
— В какой — не знаете?
— Да ты что?! Откуда? Меня вообще от одного его имени в дрожь бросает. Верой и правдой, как пес, служил ему, а как вольную попросил, сразу к уркам! Сам понимаешь, для этих беспредельщиков ничего святого нет — могли и впрямь отправить.
Театрально подперев лоб, Марк принял позу скорбящего. Но, напротив ожидания, гость сочувствовать не спешил. Хмуро молчал и ждал продолжения. Неловкую паузу пришлось заполнять выводом.
— Дерьмовое было время. Денег ни у кого не было, только амбиции скотские — жрать, трахаться и убивать!
— А у вас?!
Марк непонимающе посмотрел на парня. В голубых глазах светилась злоба. Неприкрытая злоба хищника. «Нет-нет. Похоже, он мне не верит». Будто подтверждая это, Макс повторил.
— У вас что, другое было?
— Максим, ты, что же… ты думаешь…
— У вас тоже самое и было! За что вы бабло от Хозяина получали?! За хореографию что-ли?! Не смешите меня, мы, ведь, оба знаем, что — нет.
Голубая бездна жгла холодом.
— Максим, что ты такое говоришь? Я ведь вас не…, - Слов не хватало, изо рта вылетал воздух, а глаза испуганно смотрели на гостя, — … как бы это точнее сказать… не истязал. Не мучил ведь я вас, как эти скоты. Я вас обучал! Конечно, не только танцам… но понимаешь…. Я учил вас тому, что могло вам тогда пригодиться. Но, ведь, ты сам подумай: если бы не я, — Марк сделал робкую попытку улыбнуться, — этот твой американский папа никогда не выбрал бы тебя. А? А так — Штаты, семья, колледж! Ну? Ну, кем бы ты был, если бы остался в России?!
Макс молчал. Ждал, чем кончит собеседник.
— Молчишь?! А я тебе скажу! — Воспринимая паузу, как согласие, Марк воодушевился. — Бродягой на обочине! Или, в лучшем случае, работягой. Грузчиком в магазине. Потому что не было у тебя в этой стране других возможностей. Не было! Ты родился на дне, сделал первые шаги на дне, и сдох бы, если бы не этот подвал, тоже на дне. Разве не так?!
— Да в чем-то вы правы. Сейчас я не то, что раньше. — Макс кивнул и отхлебнул чай.
«Ну, слава Богу! Кажется, пронесло. — Марк облегченно вздохнул. — Если у дурачка и были сомнения, то я их рассеял. Сейчас он допьет чай, вежливо скажет до свиданья, и я навсегда захлопну за ним дверь».
— Ну, вот видишь, наши мнения совпали.
— Да-да, — неуверенно кивнул Макс. Он вытащил из кармана пачку сигарет и вопросительно посмотрел на танцора. — Можно?!
Марк замешкался. Вообще-то курильщиков он не жаловал, но в минуту волнений и сам мог выкурить сигаретку-другую. Табак успокаивал, заживлял нервные язвы. Да и случай был, как раз подходящий. Он утвердительно кивнул.
— Конечно. Кури.
Открыв пачку, гость протянул ее через стол.
— Угощайтесь.
— Благодарю.
Танцор ухватил желтый фильтр и медленно потянул на себя. Сигарета уже вылезла наружу, как пачка дрогнула, и содержимое вдруг вывалилось на пол.
— Какой я, право, неловкий. — Марк вскинул извиняющийся взгляд. — Сейчас все подберу!
Гость коротко кивнул: «Конечно». Склонившись, танцор принялся собирать сигареты. Одна, две, три.… Поднять четвертую он не успел. Затылок вдруг взвыл от боли, а на уши потекли ручьи заварки и фарфоровые осколки. Марк громко завопил.
