— Толян, посмотри с той стороны, а я здесь, — сказал Волков.
— Хорошо.
Разойдясь по разные стороны сложенной домиком крыши, милиционеры прошлись по краям, огороженным бордюром. Десять минут спустя они встретились у окна, ведущего на чердак.
— Как дела? — спросил Дукалис.
— Кое-что есть.
Оперативники протиснулись в окно и вернулись в пахнущее гнилью помещение.
— Смотри, — сказал Волков.
Он протянул коллеге несколько нейлоновых нитей, разрыхленных по краям.
— Что это?
— Скорее всего остатки веревки.
— Так... — задумался Дукалис.
— Надо передать все это Калинину, пусть разбирается.
— И пусть попробует на отмычке отпечатки поискать.
Дукалис стряхнул пыль с одежды.
— Пошли по квартирам, — сказал он.
— Пошли.
Оперативники вышли на лестничную площадку.
— Давай так, Слава, — сказал Дукалис, — ты начинай снизу, а я отсюда.
— Хорошо, только сначала перекур.
Перекурив, оперативники приступили к поиску возможных свидетелей. Волков спустился вниз и позвонил в первую же квартиру. Дверь сразу отворилась, на пороге появился взъерошенный человек в халате, с невыспавшимся лицом.
— Ну наконец-то, — буркнул он. — Проходите.
Волков вошел в квартиру.
— На кухню, пожалуйста, — показал рукой хозяин.
Милиционер послушно последовал на кухню, где из крана в раковину хлестала вода.
—Вот, — сказал человек в халате, — со вчерашнего дня льет. У меня как назло жена уехала. Целый день дома сидеть пришлось. С работы отпросился.
Волков достал и показал жильцу удостоверение.
—К сожалению, я не водопроводчик, — сказал милиционер. — Старший лейтенант Волков, Уголовный розыск.
Хозяин квартиры с интересом рассмотрел гостя.
— У нас в доме водопроводчика не дождешься, — доверительно произнес жилец.
— У нас тоже, — заметил Волков.
— А по какому вы, собственно, вопросу?
— Скажите...
— Михаил, — подсказал жилец.
— Михаил, вы были вчера вечером дома?
— В котором часу?
— От десяти до одиннадцати.
Михаил задумался.
— Нет. Я был в театре. Точнее, во Дворце культуры, где гастролировал московский театр имени Есенина. Смотрел «Братьев Карамазовых» Достоевского. Одну минуту, подождите здесь.
Хозяин квартиры вышел из кухни. Волков огляделся. В помещении царил легкий беспорядок, на столе валялись хлебные крошки, вчерашняя газета и пара пивных пробок.
— Вот, пожалуйста, — сказал, вернувшись, Михаил.
— Что это?
— Программка вчерашнего спектакля.
— Спасибо, но спектакль меня, честно говоря, не интересует.
— И правильно, я едва досидел до конца. Никогда бы туда не пошел, но тянет по старой памяти. Работал раньше театральным критиком.
Волков понял, что жилец весьма словоохотлив.
— Почему решили поменять профессию? — спросил оперативник.
Михаил вздохнул:
— Времена сейчас, сами знаете, какие. На критике много не заработаешь. Теперь всякий всякого критикует.
— Это верно, — согласился старший лейтенант.
— Содержу частную баню. Небольшую, но уютную. Тут недалеко, на Кронверкском. — Михаил вынул из кармана халата и протянул милиционеру
визитную карточку. — Захотите погреться, милости прошу.
— Спасибо, — сказал Волков. — Не буду вас больше отрывать.
— Да вы не спешите. Хотите пива?
— Спасибо, Михаил. В другой раз.
Оперативник энергично направился к двери и несколько мгновений спустя оказался на лестничной площадке. Закрыв за собой дверь, он вздохнул и достал из кармана сигарету. Первая дверь, куда позвонил Дукалис, была металлической, с врезанным глазком и увесистой ручкой. На звонок никто не отреагировал. Позвонив еще раз и подождав несколько минут, милиционер двинулся дальше. Следующая дверь была обита темно-коричневым дерматином, местами потрескавшимся и лопнувшим. Дукалис нажал на кнопку звонка. За дверью раздался трескучий зуммер.
— Кто там? — услышал оперативник старушечий голос.
— Уголовный розыск.
— Чего?
— Милиция!
— Ах милиция...
Дверь отворилась. На пороге стояла полная пожилая женщина лет семидесяти в фартуке и очках.
— Добрый день, — сказал милиционер. — Старший лейтенант Дукалис Анатолий Сергеич.
— Тихомирова Виктория Андревна, — представилась женщина.
— Виктория Андревна, разрешите задать вам не сколько вопросов?
— Пожалуйста.
— Скажите, вы были вчера вечером дома?
— Была. Где же мне еще быть?
— А не слышали вы, случайно, вечером на лестнице или у соседей какого- нибудь шума? Чего-то необычного?
Тихомирова пожала плечами:
— Нет, Анатолий Сергеич.
— Спасибо, Виктория Андревна, вопросов больше не имею.
Дукалис развернулся и стал спускаться по лестнице.
— Я, правда, не весь вечер дома сидела, — сказала вдогонку Тихомирова.
— Что? — обернулся оперативник.
— Я говорю, выходила вечером во двор, ведро вы носила.
Милиционер вернулся к двери в квартиру.
— Было это после программы «Время», — продолжила женщина.
— Вы не заметили ничего необычного на лестнице или во дворе? — устало спросил Дукалис.
— Во дворе собачники гуляли. У нас сосед на первом этаже себе немецкую овчарку купил, так он с ней теперь как с писаной торбой носится.
— Понятно. Спасибо, Виктория Андревна.
— А когда обратно возвращалась, меня на лестнице один парень обогнал, — не унималась пожилая хозяйка.
— Что за парень?
— Я сначала приняла его за ребенка, маленький такой, вам по грудь будет. А потом смотрю, нет, это не ребенок. Просто человек небольшого роста, почти карлик.
Дукалис задумался.
— Карлик, говорите... Как он был одет?
— В черный спортивный костюм. И еще при нем была туго набитая спортивная сумка.
— Вы видели его раньше?
— В том-то и дело, что нет. Маленький такой, шустрый. Мимо меня по лестнице проскочил, я и глазом моргнуть не успела.
— Вы хорошо запомнили его лицо?
— Увидела — узнала бы.
— Значит, вы говорите, было это после программы «Время»?
— После «Времени» я только из квартиры вышла. Пока дошла до помойки, пока вернулась, накиньте еще минут двадцать. Ноги-то у меня уже не молодые...
Позвонив бывшей жене Михеева, Ларин попросил ее заехать в отделение. В два часа в «контору» вошла женщина лет тридцати пяти, с подтянутой фигурой, ровным загаром и уверенной походкой. Поднявшись на третий этаж, она оказалась в кабинете Ларина.
—Здравствуйте, — сказала женщина. — Могу я поговорить с капитаном Лариным?
— Здравствуйте, — ответил оперативник. — Проходите, пожалуйста. Вы Алена Михеева?
— Да.
— Я Андрей Ларин. Присаживайтесь.
Михеева села напротив милиционера.
— По телефону вы сказали, что Витя умер.
— Да, Алена. Извините, что сообщил вам об этом.
— Не извиняйтесь за свою работу.
—Расскажите, пожалуйста, о ваших отношениях с Михеевым.
Женщина вздохнула.
— Наша история банальна, — сказала она. — Мы познакомились, когда учились в строительном институте.
— Вы были на одном курсе?
— Нет. Когда я поступила, Витя уже закончил четыре курса. Однажды в институтском буфете мы стояли рядом в очереди. Как-то само собой получилось, что мы заговорили, потом сели за один столик. Затем мы стали регулярно общаться, он каждый раз подходил ко мне, когда видел в коридоре во время перемены или на улице возле института.
— Когда вы поженились?
— Это случилось через два года после того, как я получила диплом. До этого наши отношения развивались, так сказать, волнообразно.
— Не скрою от вас, Алена, у нас есть две версии случившегося. По одной версии это самоубийство, по другой — заказное убийство.
—Убийство? — удивилась женщина.
—Мы не можем исключить и такую вероятность. Как вы считаете, могли быть у Михеева причины покончить с собой?
— Могли.
— Какие же?
— Могу я попросить у вас стакан воды?
— Конечно.
Ларин достал из шкафа стакан и наполнил его из графина, стоявшего на столе.
Михеева сделала несколько глотков.
— Такие причины у Вити были. Особенно последнее время.
— Я вас слушаю, Алена.
— Вы, наверное, знаете, что Витя связался с этойдевкой, своей секретаршей.
— Вы имеете в виду Светлану Смирнову?
— Именно. С тех пор как она появилась в «Фундаменте», Витя сильно изменился.
— В чем это выражалось?
— Он стал нервным, дерганым. У него появились бессонница, какие-то навязчивые мысли. Дела его расстроились.
— Странно. По нашим данным, наоборот, дела фирмы пошли в гору только последние пару лет, то есть с того времени, как Смирнова устроилась в «Фундамент».
— Я, конечно, плохо разбираюсь в бизнесе. Но я разбираюсь в людях. Я видела, как изменился Витя с тех пор, как он связался с этой дрянью.
