— Я, конечно, плохо разбираюсь в бизнесе. Но я разбираюсь в людях. Я видела, как изменился Витя с тех пор, как он связался с этой дрянью.
— Скажите, Алена, а не было ли у Виктора врагов, недоброжелателей?
Михеева отрицательно покачала головой.
— Вы не представляете, насколько мягким и бесконфликтным человеком он был, — сказала она.
— Я разговаривал с сослуживцами Михеева, мне сказали то же самое.
На глаза Алены навернулись слезы.
— Он был... — с трудом произнесла женщина, — удивительным человеком, очень доверчивым, легко подпадающим под дурное влияние.
Михеева допила воду из стакана.
— Успокойтесь. Хотите еще воды? — спросил Ларин.
— Да, пожалуйста.
Оперативник наполнил стакан, стоявший перед женщиной.
— Нам известно, что Виктор был человеком не склонным к противостоянию с окружающими, — сказал он. — Однако нам известно и то, что в свое время Михеев имел конфликт со своим партнером, с которым они вместе основали «Фундамент».
— Вы имеете в виду Константинова?
— Да.
— Мне известна эта история. Но я знаю, что тогда виноват во всем был Константинов.
— Вы знакомы с ним?
— Да, он тоже выпускник нашего института. Когда они с Витей затевали «Фундамент», Константинов часто бывал у нас.
— Как складывались их отношения с Михеевым?
— Со стороны казалось, они друзья не разлей вода, но... — Женщина задумалась, подбирая слова. — Понимаете, этот Константинов был всегда каким-то мутным. Мне казалось, он чего-то недоговаривал. Как будто что-то скрывал.
— Что же он скрывал?
— Не знаю, я ведь только говорю о своих ощущениях.
Зазвонил телефон, стоявший на столе Ларина.
— Извините, — сказал оперативник посетительнице. — Слушаю, Ларин.
— Привет, Андрюха, это Толян, — раздался в трубке голос Дукалиса.
— Здорово, как дела?
— Есть новости. Мы со Славой полазили по чердаку и крыше и нашли кой-какие улики, говорящие о том, что убийца мог спуститься по веревке с чердака и забраться к Михееву через окно.
— Ты же сам говорил, что окно было заперто изнутри.
— В том-то и дело, что окно было закрыто, а форточка — нет.
— Форточка?
— Понимаешь, какая штука. Года три назад у моей сестры в квартире дверь захлопнулась. Она вызвала бригаду спасателей. Так в этой бригаде девчонка одна была, которая в кухонную форточку залезла, чтобы входную дверь открыть.
— Это ты к чему?
— Потом выяснилось, что девчонка эта — альпинистка.
Ларин усмехнулся:
— Думаешь, искать нужно среди альпинистов?
— Думаю, да.
— Ладно, приезжайте в «контору», здесь все обсудим.
— Давай.
Ларин положил трубку. Во время его разговора с Дукалисом Михеева внимательно слушала каждое слово оперативника, хотя делала вид, что смотрит в окно.
— Скажите, Алена, когда вы развелись с Михеевым?
— Мы с Виктором не разведены, — ответила женщина.
— То есть как?
— Очень просто. Мы не жили вместе последние два года, но недавно решили восстановить отношения.
— Когда это случилось?
— Месяц назад. Виктор позвонил мне, мы встретились, долго разговаривали, и он уговорил меня вернуться к нему. Тем более что формально я оставалась его женой.
— Насколько я понял, окружающие считали ваш брак расторгнутым, — произнес милиционер.
— Возможно, но я так не считала никогда. Витя всегда оставался для меня самым близким человеком.
Ларин посмотрел на часы. Через десять минут у него была назначена встреча с Дмитрием Константиновым.
—Что ж, Алена, спасибо, что пришли. Понимаю, для вас это был нелегкий разговор. — Ларин протянул Михеевой визитную карточку. — Если вспомните еще что-нибудь важное, звоните.
Простившись с оперативником, вдова директора «Фундамента» вышла из кабинета и направилась по коридору в сторону лестницы. Навстречу ей шел высокий худой мужчина лет сорока в светлых джинсах и рубашке с короткими рукавами. У него были продолговатое лицо, короткая стрижка, большие залысины и маленькая бородка.
— Алена, ты? — обратился мужчина к Михеевой.
— Здравствуй, Дима.
— Мне уже все рассказали. Ума не приложу, как такое могло случиться. С тобой уже разговаривали?
— Да, я только что из кабинета.
— Что они говорят?
— По-моему, они занимаются ерундой.
— Что ты имеешь в виду?
— Собираются искать какого-то скалолаза. Думают, что он залез в форточку и убил Витю.
Слезы вновь навернулись на глаза вдовы. Мужчина положил ей руку на плечо.
— Извини, Дима, мне нужно идти, — сказала Михеева.
— До свидания, Алена.
— До свидания, Дима.
Женщина вышла на лестницу, а мужчина подошел к кабинету Ларина.
— Здравствуйте, — сказал он оперативнику, открыв дверь.
— Здравствуйте.
— Мне нужен капитан Ларин.
— Проходите, пожалуйста.
Мужчина подошел к столу, за которым сидел милиционер.
— Капитан Андрей Ларин, — вставая, представился офицер.
— Дмитрий Константинов.
— Присаживайтесь.
Посетитель сел напротив оперативника.
— По телефону вы сказали мне, что Михеев обнаружен в своей квартире мертвым, с пулевым отверстием в голове, — сказал Константинов.
— Совершенно верно.
— Вы бы не могли чуть подробнее рассказать, как это случилось?
Ларин открыл ящик стола и положил перед Константиновым фотографии, сделанные Калининым в квартире Михеева. На снимках мертвый директор «Фундамента» сидел в кресле со смертельной раной в виске.
— Вот то, что мы обнаружили в квартире Михеева, когда приехали по вызову его шофера Геннадия Орлова.
Константинов взял в руки снимки.
— А как это случилось, Дмитрий, мы и пытаемся разобраться, — произнес оперативник.
Осмотрев снимки, посетитель со вздохом положил их на стол.
— Вы думаете, это самоубийство? — спросил он.
— Возможно.
— Наверное, этого следовало ожидать.
— О чем вы? — спросил Ларин.
— Я давно знаю Витю. На людей он производил впечатление человека жизнерадостного, можно сказать, оптимиста. Он и выглядел так, полный,
круглощекий. Однако...
— Что однако?
— Время от времени на него наваливались приступы черной меланхолии.
— Как он вел себя при этом?
Константинов задумался.
— Обычно это продолжалось не более одного дня, даже не дня, а вечера. Витя вдруг резко мрачнел, становился молчалив, казалось, все вокруг раздражало его. В такие минуты с ним лучше было не общаться. Но он и сам понимал, что ему лучше побыть одному, и потому в кризисные моменты избегал общения.
— Он пил?
— Во время приступов меланхолии — да. И много. За один присест мог выпить одну-две бутылки водки или коньяку.
— Судя по фигуре, Михеев обладал хорошим аппетитом, — заметил Ларин.
— Да, он любил вкусно поесть. Что касается выпивки, в обычные дни Витя пил не больше других.
— Дмитрий, не скрою от вас, кроме версии о самоубийстве, существует и другая версия.
— Вы думаете, Витино самоубийство кто-то инсценировал? Но кому это нужно?
— Вы давно знали Михеева. Скажите, у него были враги?
Константинов пожал плечами:
— Враги... Он же не бандит. Занимался легальным бизнесом.
— Бизнесом, в котором крутятся большие деньги.
— В любом серьезном бизнесе вращаются серьезные капиталы.
— А в каких отношениях вы были с покойным?
Константинов грустно улыбнулся:
— Когда-то мы были друзьями.
— И партнерами, — подсказал Ларин.
— И партнерами, — согласился посетитель.
— Когда-то вы вместе начинали?
— Совершенно верно. Точнее будет сказать, я начинал, а Витя мне помогал.
— Вы хотите сказать, на начальном этапе главным в «Фудаменте» были вы, а не Михеев?
— Формально мы были равными партнерами, но основная нагрузка ложилась на меня. Кроме того, идеи, благодаря которым развивался «Фундамент», принадлежали мне.
— Почему же вы ушли из фирмы?
— Думаю, Андрей, мой уход из «Фундамента» не имеет никакого отношения ко вчерашнему происшествию.
— И все-таки, Дмитрий! Из разговора с работниками фирмы я понял, что ваше расставание с Михеевым не было мирным.
— Насколько мне известно, о покойных принято говорить либо хорошо, либо ничего.
— Мы с вами не на поминках. Я расследую возможное убийство, и мне необходимо понять все обстоятельства дела.
Константинов вздохнул:
— Да, мы поссорились с Витей. Но это было давно, и я уже несколько лет не держал на него зла.
— Из-за чего произошла ссора?
— Причина, мне кажется, в том, что у одной организации не может быть двух лидеров. То, что мы были равнозначными партнерами, для фирмы являлось бомбой замедленного действия.
— Но разве не существует фирм с коллегиальным управлением?
— В нашем случае это было невозможно. Слишком большие амбиции у каждого.
