1969 года. Ей представилось, как биг-бэнд звучит в тишине Главной улицы, слабым эхом отражаясь от зданий.
Перед тем как уйти, Вивиан собрала репродукции, в том числе карточку с Бароном Дитрихом фон Оберлитцером, валявшуюся под диваном, и сложила все в коробку.
Итак, в Хорслейк побывали два человека, носивших ботинки двенадцатого и четырнадцатого размеров. Одному понадобилось старое стоматологическое кресло, другой заглядывал в гостиницу. Оба ушли в сторону озера. Можно пойти по следу – и найти одного из них. Не исключено, что не того, кого нужно.
Следы ботинок, но не колеи.
Где Дэн оставил машину? 20:29.
Где-то между посещениями церкви и стоматологического кабинета в горле начало першить. В голове гремела песня – все та же, о придорожной гостинице, – и мысли вязли в ней, словно ноги в резиновых сапогах – в размытом дождями проселке. «Остановись в «Хорслейк Инн». Я найду тебя». 20:30.
По крайней мере, вздремнуть не помешает.
В фойе гостиницы Вивиан стащила с плеч рюкзак, бросила на пыльный пол вместе с компрессионным мешком и включила фонарь.
– Милый, я дома.
Слева – регистрационная стойка, справа – зона отдыха (два кожаных бордовых дивана, два клетчатых тканевых кресла, журнальный столик и высокий камин из кирпича, на каминной полке – подсвечник из оленьих рогов), по центру – широкая лестница, застеленная синей ковровой дорожкой.
Немая пустота коридора второго этажа поглощала звук ее шагов. По обе стороны коридора тянулись двери с латунными номерками, словно в номерах были постояльцы, и если она не хочет потревожить их, то должна постараться не шуметь… Луч скользнул по дальней стене. Вивиан отшатнулась, споткнулась о собственные ноги, фонарь выпал из руки и глухо стукнулся о пол. Все погрузилось во мрак.
Неужели придется возвращаться в фойе в темноте? Эта мысль сменилась нарастающим ужасом, который отозвался онемением в коленях. Не просто пробираться, а убегать, выставив вперед руку, чтобы на нее пришелся основной удар в случае столкновения с чем-то. Иначе монстр схватит тебя за руку, толкнет к стене и навалится следом.
Вивиан бросилась за фонарем и, казалось, полчаса шарила в темноте, пока ногти не царапнули алюминиевый корпус. Следующие полчаса нажимала на кнопку. Луч вспорол темноту, вываливая из нее семифутовое чучело медведя в нападающей позе. Вивиан всю пронзил холод, несколько долгих секунд она не дышала, потом заставила себя улыбнуться.
– Черт, – с чувством выдохнула она и коснулась лапы с длинными черными когтями.
Парную шкуру недостаточно просто уложить и сшить на манекене. В процессе сушки чучело меняется до неузнаваемости. Важно довести работу до конца – усаживать кожу на нужное место. Это может занять несколько месяцев. Чучело медведя было сделано на совесть.
Вивиан посмотрела на оскалившуюся морду, для этого пришлось задрать голову. Создавая иллюзию движения глазных яблок, на дне стеклянных, почти по-человечески свирепо прищуренных глаз плескался свет. «Я разорву эту девчонку на части», – читалось во взгляде. Звериный блеск – вот что это было.
Глупости.
И тем не менее она бы ни за что не коснулась его зубов.
Она вспомнила черного плюшевого медведя, которого ей выиграл Дэн на их первом свидании в парке развлечений. Дэн высмеял бы ее испуг и наверняка назвал бы чучело «тварью» или «выродком».
Никаких призраков и монстров нет… Но в местах вроде Хорслейка, когда опускается ночь, всходит луна, а ты совершенно один, все остальное кажется неважным. Все, кроме призраков и монстров. Впрочем, разве человек – не самое опасное создание?
* * *
Выпив йогурт и съев сырные палочки, она прихватила косметичку и вышла из гостиницы почистить зубы. Перед ступенями стоял лис и внимательно смотрел на нее.
– У меня ничего нет. Извини.
Лис юркнул обратно в подлесок.
* * *
Без туристического коврика ощущался идущий от пола холод, зато она могла наконец вытянуть ноги. Вытянуть ноги! Боже, как здорово!
Вивиан поправила на руке часы – тяжелые, металлические, с рыболовным и лунным календарями, комбинированным циферблатом (стрелки и цифры) и царапинами на минеральном стекле. Она не снимала часы с тех пор, как три месяца назад нашла их у отца и подогнала браслет под свою руку.
Глаза слипались. В животе урчало. Что может быть хуже сна на голодный желудок? Только невозможность вытянуть ноги. В час пополудни она останавливалась перекусить, но почему-то не заказала яйца «Бенедикт», бургер с картошкой, морковный пирог, кофейник кофе – с настоящим сахаром, не сахарозаменителем… И ванильную колу, конечно.
Дэн ненавидел морковный пирог. Нет, не так. Он. Ненавидел. Гребаный. Морковный. Пирог. Когда они куда-то выбирались и останавливались в дороге перекусить, а она, боже упаси, заказывала гребаный-морковный-пирог, он смотрел на нее с таким видом, будто она вдруг стала ему омерзительна. Вивиан, ты в самом деле собираешься ЭТО есть? Непременно заглавными буквами.
Вивиан выключила фонарь. Все равно луч заметно потускнел – этим батарейкам года четыре, а запасных у нее не было. Но ведь она думала, что к этому моменту уже будет не одна. И мысленно продолжила: «А Дэн к этому моменту обычно бывал пьян». Она отогнала эту мысль. А с ней – другую, менее приятную. Что, если?..
Открыв глаза, Вивиан уставилась в темноту.
Где-то закричала ночная птица. Сова или сыч? Вероятно, сова.
Теперь, когда она забралась в спальник, вопросы сыпались один за другим. Что, если он прихватил ружье? Что, если придется защищаться от собственного мужа? Что ж, не в первый раз. Она вспомнила, как он кулаком ударил ее по лицу. Вот что точно было в первый раз. Двадцатое сентября, шесть вечера, а в семь она уже въезжала в Кливленд, вцепившись в рулевое колесо так, что костяшки побелели.
И этот голос по телефону – необычайно спокойный, почти чужой.
Прошло четыре месяца. Я теперь другой человек.
Насколько другой?
Вивиан снова закрыла глаза, отгородившись от внешней темноты темнотой внутренней, прятавшейся под веками. Легкий ветерок коснулся лица. Возможно, это Дэн идет за ней с ружьем. Или медведь. Она подумала, что неплохо бы испугаться, но уже спала.
Да, до тех пор, пока ты их не видишь, они не видят тебя.
Луна собралась в яркую белую точку над елями – искра, которая вот-вот коснется острых верхушек и заставит их вспыхнуть, наполнить ночь холодным огнем. В полночь она пересечет меридиан, продолжит свой путь в западной части неба, а в восемь скроется за горизонтом.
Завтра полнолуние.
В это время в Хорслейке жили одни тени.
Когда он узнал, что город выставлен
