На Ольгу было жалко смотреть. Надо же: так переживать из-за пустяка! Сестренка страдальчески заломила руки:
– Послушай, но этого просто не может быть! Все это слишком чудовищно, чтобы быть правдой!
– Нет, это ты меня послушай! – перебила я мягко, но решительно. – Понимаю, что тебе неприятно слышать горькую правду о своем любимчике, тем более после его смерти, но… Тут уж ничего не поделаешь: раз мы решили взяться за это дело и довести его до конца, мы должны исходить не из мифов, а из суровой реальности. Стас Уткин был никаким не «честным» и не «свободным», а самым обычным ангажированным журналистом. Я думаю, даже не самым плохим из них: возможно, он и не догадывался о своей истинной роли, его просто использовали. Но как бы там ни было, свою долю в «бизнесе» Лени Крысы он получал – в виде всевозможных премий и грантов – и хлеб свой отрабатывал исправно. И это мы с тобой должны учитывать, если мы хотим… Эй, Оля!
Она сидела сгорбившись, безучастная ко всему. Так что мне пришлось перегнуться через стол, уставленный чашками и тарелками, и потормошить «младшего партнера».
– Может быть, ты уже не хочешь связываться с делом Уткина? Раздумала?
Ольга ответила не сразу. Она всхлипнула, вздохнула и только затем проговорила:
– Нет, я не изменила решения. Все-таки жизнь человека… Какой бы он ни был.
– Золотые слова! – Я с удовлетворением кивнула. – И, главное, вовремя сказаны. Но я бы уточнила: жизнь человека плюс пять тысяч долларов. Это звучит немного получше, а?
Через полчаса, когда за окном совсем стемнело, и Ольга Андреевна совсем успокоилась, мы с ней детально обсудили «версию номер три», которая была единогласно признана приоритетной. После всех сомнений, уточнений и дополнений выглядела она примерно так.
Стас Уткин честно играл свою роль честного репортера, пока в один прекрасный момент не «взбрыкнул». Что послужило причиной «взбрыка» – сказать трудно. Возможно, кто-то помог ему прозреть, а может быть, все оказалось до неприличия просто: ему недоплатили. Но скорее всего, мотивом стала эта самая таинственная кассета с сенсационными видематериалами, которую удалось отснять Стасу.
Кого он там запечатлел и в каком ракурсе – можно было только гадать. Мы с сестрой сошлись на том, что ключом к разгадке вполне может быть кусочек известной фамилии, вылетевший у Бабанского в тот момент, когда бедняга себя не контролировал. «Саль…» – это могло означать только Виктора Сальникова, занимающего в правительстве нашей области довольно скромный пост советника губернатора по экономике. Однако настоящее влияние этой фигуры на властные процессы и принимаемые решения вряд ли можно было назвать «скромным»! Я припомнила свой недавний откровенный разговор с Жорой Овсянниковым, в котором он назвал Виктора Борисовича «серым кардиналом нашего „белого дома“. Овсянников тогда не сказал напрямую, что Сальников – это „крыша“ Лени Крысы, но… Если он не это подразумевал, тогда что, черт меня подери?! А главное, слова Артема Бабанского – „люди, о которых идет речь в моей статье и которые, возможно, убрали Стаса“ – эти слова полностью укладывались в мою схему.
Кроме того – возможно, это всего лишь досадное совпадение? – Виктор Сальников был именно тем человеком, с которым досужая молва связывала возвышение нашей клиентки Арбатовой. Впрочем, повторяю: версию о возможной причастности Арбатовой к устранению своего коллеги мы пока не рассматривали всерьез. Это было бы слишком экстравагантно!
Итак, Уткин заполучил «бомбу», с помощью которой он мог бы разнести своих «высоких покровителей» в мелкие клочья, и занервничал. Ужаснулся, раскаялся, решил послать все к черту – ненужное зачеркнуть. Возможно, он просто проболтался о кассете – тому же Бабанскому, например. А может, был настолько глуп, что даже решил кое-кого пошантажировать. Одним словом, хозяева «синдиката» почуяли запах жареного и тоже занервничали. Возможно, Уткина «вежливо предупредили», что он играет с огнем, и до смерти перепуганный журналист уцепился за эту кассету как за спасительную соломинку? Мол, пока «бомба» лежит в надежном местечке, мне ничто не угрожает: ведь «взрыватель» – моя смерть! Но, как видно, бедняга оказался скверным сапером…
– Надежное место, надежное место… – Ольга Андреевна возбужденно барабанила пальцами по столу. – Как ты думаешь, Поля, они туда добрались?
– Ну почем же я знаю, добрались или нет! Во всяком случае, при обыске на квартире Уткина и у него на работе не обнаружено ничего, что хотя бы условно можно было бы назвать сенсацией. А искали хорошо, можешь быть спокойна!
– А на даче? На даче искали?
– На даче?…
Признаться, этот вопрос поставил меня в тупик!
– Конечно, дачу тоже осматривали, когда искали улики, но… Нет, я не знаю, делали ли они в Усть-Кушуме повторный обыск! Жора упомянул только квартиру и рабочий кабинет. Правда, он говорил еще что-то о банковском сейфе, который арендовал Стас, но пока милиция туда не добралась: можешь себе представить, какая это канитель… Я думаю, если Уткин действительно располагал какими-то материалами, которые представляли для него большую ценность, он вряд ли стал бы хранить их на даче, где появлялся от случая к случаю. И куда в его отсутствие мог влезть любой бомж и все перевернуть вверх дном! Дачка у Уткиных хоть и приличная – не нашей чета! – но охранников они там тоже не держат. Мне кажется, парень типа Уткина – весь из себя такой цивильный, – скорее доверил бы кассету банковскому сейфу, но только не старому дачному секретеру!
– Не скажи, Поля, не скажи!
Сестренка вскочила с табуретки и стала мерять шагами свои два кухонных метра: от стола до окошка и обратно.
– Не скажи! Старому секретеру он, конечно, не доверил бы. А вот, к примеру, старой кастрюле, которую можно зарыть где-нибудь в саду, так что ни одна собака не найдет, – очень даже мог!
– Ну, ты даешь – «зарыть»! Средневековье какое-то…
– А что? Метод, проверенный временем. Во все века все самое ценное люди прятали в земле. Ну, не обязательно в земле: насчет кастрюли – это я так, к слову. Главное – в таком месте, про которое никто не подумает. Между прочим, твои рассуждения, Поленька, весьма характерны для «цивильного», как ты говоришь, человека. Вот и милиция заинтересовалась квартирой да рабочим кабинетом Уткина, да еще банковским сейфом, а про клочок земли – дачный участок – они не подумали. И те, кто охотится за кассетой, тоже вполне современные люди, я тебя уверяю! Стас, я думаю, неплохо знал их повадки, и он крепко подумал, прежде чем прятать свою «бомбу».
Кажется, я начинала понимать ход ее мыслей. Черт возьми, а в этих рассуждениях есть зерно здравого смысла!
– Квартира, офис, банк? Ну уж нет! Уткин знал, что туда эти ребята доберутся в два счета. И к тому же без лишнего шума. Это для милиции нарушить тайну банковского вклада – канитель, а для Лени Крысы или Сальникова – раз плюнуть! Иное дело дача: место, что называется, общедоступное – кому придет в голову там искать? А если и придет, так для этого им придется разобрать по кирпичику дом, перепахать весь участок, вывернуть с корнем деревья и кусты… Работенка – денек мал! Да и трудно, согласись, провернуть ее незаметно: Кушум – людное местечко. Обязательно кто-нибудь из соседей поинтересуется, как в фильме: «А что это вы тут делаете?…»
Ольга захихикала и в десятый раз – будто невзначай – уткнула нос в графин из-под наливки.
– Ну что? Как вам моя идейка, Полина Андреевна?
– Ничего, годится. Надежды, конечно, никакой, но пошуровать на даче Уткиных все равно стоит. Если б только мы с тобой отхватили эту кассету, Ольга Андреевна! – мечтательно протянула я. – Считай, дело было бы раскрыто, а гонорар – у нас в кармане. Да только все это из области фантастики! Я думаю, эти козлы все-таки захватили кассету. Если она вообще существует…
– Она существует, Поля!
Сестра говорила так убежденно, что я подняла на нее удивленные глаза.
– Откуда ты знаешь?
– Конечно, я этого не знаю. Но чувствую!
Хм… Если Ольга «чувствует» – это серьезно.
– Это чувство у тебя – от разговора с Бабанским?
– Да, но не только из этого разговора. Понимаешь, я сейчас подумала… Сегодня утром Таня Арбатова очень уж настойчиво пыталась внушить мне мысль, что никакой кассеты нет и не было, что все это – выдумка «Бэби». Так настойчиво, что поневоле начинаешь сомневаться!
– Вот как? Любопытно…
– В самом деле, это любопытно! Она убеждала меня, что «сенсации» нет и в помине, и в то же время я чувствовала: эта тема ее очень интересует. Я думаю, все это неспроста! Кассета не просто существует, Поля. Они не знают, где она!
– «Они»? Ты имеешь в виду, что наша клиентка Арбатова имеет отношение к убийству?!
– Нет, что ты! Конечно, нет. Но она имеет отношение к Виктору Сальникову – и самое непосредственное! Он мог ей просто намекнуть насчет кассеты, попросить осторожно разузнать по своим журналистским каналам, не слышал ли кто чего… Ну, ты меня понимаешь.
