попросил подвезти его до Дубиновки. Машинист просмотрел документы, почесал за ухом и кивнул на паровоз: «Ладно, садись».
Вскоре паровоз оглушительно закричал и, весь окутанный паром, медленно тронулся, продымленный запахами дальних дорог.
В Зиянчурино Сергей добрался после полудня. И первым делом направился в райком. В приемной первого секретаря пожилой женщине, сидевшей за столом, он назвал свою фамилию и попросил доложить о нем Гайсину.
— А, это вы и есть? — оторвалась она от бумаг и показала на дверь. — Пройдите.
Когда Сергей открыл дверь, в кабинете зазвонил телефон, и он было попятился назад, но Гайсин, увидев его, жестом пригласил войти и приник к трубке.
— Слушаю! Так… Из Сибири! — Гайсин поморщился, как от зубной боли. — Почему так издалека?.. Нет, хотелось из соседней области, чтобы быстрее… Овес и ячмень, конечно, нас устраивает. Сколько центнеров? Две тысячи?.. Ну что ж, будем ждать. Говорю, ждать будем! Спасибо, всего хорошего. — Клацнула трубка, Гайсин встал. — Так и чувствовал — вернетесь. — И тут снова зазвонил телефон. — Да… Это срочно?.. Тогда отложим. Завтра. — Он кивнул на кресло у стола и открыл дверь, распорядился: — Будут просить — пожалуйста, занят. И ни с кем не соединять.
Гайсин сел на стул против Сергея и вопросительно посмотрел на него улыбающимися глазами.
— Говорят, айсберги переворачиваются, — ответил Сергей, сминая сосущую тоску, что было поднялась в нем, — а человек тем паче. Решил прямо к вам.
Гайсин вздохнул, медленно погасил улыбку и выдвинул крутые плечи вперед.
— Скажите, при вас была в совхозе эпидемия?
— Нет… Заболело несколько коров в двух отделениях.
— А теперь эпидемия охватила всех.
После бессонной ночи и скитаний Сергей чувствовал себя будто в полусне, а тут вмиг отрезвел.
— За неделю?! Но больной скот был отделен!
— Что, по-вашему, случилось?
Сергей взялся рукой за лоб. И вдруг его пронзила догадка, она не уходила, и сердце его на мгновение замерло.
— Крупнейший совхоз… — проговорил Гайсин. — Восемь тысяч голов крупного рогатого скота… Что вы думаете?
«Неужели так? — раздумывал Сергей. — Скот от голода дошел до падежа… Подсудное дело… А болезнь — стихийное бедствие: акт составили, трупы зарыли. Не в первый раз».
— Мне кажется… — сказал он, мысленно находясь уже в совхозе и почти не видя Гайсина, — смешали коров — больных и здоровых.
— Продолжайте. — Гайсин смотрел на него во все глаза.
«Если каждое высказанное слово становилось бы достоверным, было бы куда легче», — подумал Сергей, а вслух сказал:
— Надо разобраться.
— А разобраться можете только вы, — ответил Гайсин. — Вы единственный инженер-животновод во всем районе.
— Это не просто.
— Да и не это сейчас важно, чтобы разобраться… Надо спасти скот.
— Дайте распоряжение, — сказал Сергей, — чтобы мне выписали удостоверение, достали вакцину и дали хорошего коня.
Гайсин вызвал своего помощника и повторил ему то, о чем просил Сергей, добавив, что все это нужно сделать как можно скорее.
— До совхоза сто тридцать верст… по распутице. — Гайсин взглянул на часы. — Пять часов… К утру доберетесь?
— Доберусь.
— Вы обедали?
— Что?.. Успею.
Сергей встал с кресла и принялся ходить по кабинету от стола к дверям и от дверей к столу, приводя в порядок события и мысли и чувствуя, как у него возникают один за другим вопросы.
— Скажите, — остановился он перед Гайсиным, — как перенести энергичный и жесткий взгляд… озабоченность и самоуверенность, когда тебя буквально прижимают к стене, говоря: я забочусь об общем, не могу дойти до каждого, я исхожу из государственных соображений, ты ничего не понимаешь. Как противостоять этому?.. Может, для вас, руководителей большого масштаба, думать об общем и есть думать о каждом?
— Думать обо всех вообще — фикция, удобная ложь.
Наступило молчание. Сергей как бы про себя сказал слова старинной башкирской песни:
Скачет олень по степи широкой,
И слезы льются у него из глаз,
Думает он: если сразит меня охотника стрела,
Тогда погибнет и олененок мой…
— Сильная песня… — Гайсин покачал головой. — Впервые слышу.
— Древние башкиры знали толк в стихах. Даже больше — предвосхитили будущую поэзию.
— Вы так думаете?
— Я это знаю… Ну ладно. — И Сергей заторопился.
Гайсин поднялся с места:
— Как у нас говорят — не уставать.
— Я сделаю все, что могу.
Гайсин вынул из ящика стола пистолет.
— Возьмите. На всякий случай. В степи всякое бывает.
Сергей взвесил в руках пистолет и улыбнулся.
— А вы не замечали, пистолет придает смелость? — спросил он.
Оба сдержанно засмеялись.
— Спасибо вам.
— Держите меня в курсе. Чуть управлюсь — приеду.
— До встречи.
Выйдя из райкома, Сергей, пока достанут вакцину и подготовят лошадь, отправился в школу рабочей молодежи. Месяц тому назад по его ходатайству там начал учиться Магсюм.
Во дворе общежития на подсохшей площадке с веселым гамом и криком ребята играли в лапту. Но среди них Магсюма не было.
Сергей продолжал искать его взглядом, ему хотелось, чтобы встреча была неожиданна. И вскоре в одном из ближайших углов он заметил парня в ватнике: согнувшись над книгой, он будто обнюхивал страницы.
Сергей подошел к нему сбоку и посоветовал:
— Подними брови и расширь глаза.
Магсюм, проводивший Сергея из райцентра в армию, обомлел, зажмурился, затем, вскочив на ноги, не бросился, а крепко прижался к Сергею.
Они зашагали в чайную. В ту самую, где встретились в первый раз.
Знакомый фикус у окна. На стене — та же медведица с тремя медвежатами. Тот же стол, за которым они сидели год назад. Такая же весна, предвечерний час. И у него в душе было такое же чувство, как и тогда, и в то же время не такое же. В прошлую весну его чувства к Тоне, его отношения с ней походили на недостроенный дом, но была надежда. Зная, что у любви длинная дорога, Сергей думал, что рано или поздно своей любовью он может покорить ее. И он сказал себе: «Повесть будет продолжаться, я так хочу. Не знаю, как она будет продолжаться, не знаю, чем она окончится, но продолжаться она будет». Теперь же жизнь его с Тоней походила на дом, давший трещину. И уже не было надежды. И от этой мысли у него перехватывало дыхание. Жгло глаза. Магсюм молча и зорко следил за ним, и Сергею казалось, что тот все знает, чувствует его состояние, но понимает, что спрашивать не надо.
— Ты смотри! — взял Магсюм Сергея за руку и кивнул на толстую буфетчицу. — Прошлый год как щепка была, а теперь как много ее стало. — И цокнул языком. — Быстро человек меняется.
— Все мы меняемся, Магсюм… — вздохнул Сергей.
