дескать, никаких законных прав на ту территорию, на которую он претендует; и что принадлежит она семейству Са’удов. Более того, к посланию прилагался переданный шейху Салиму на подпись документ, содержание которого сводилось к отказу семейства Аль Сабах от всех земель, расположенных «к востоку и западу» от места происшедшей стычки (188).
Все это не могло не взволновать шейха Салима, особенно в свете открыто враждебного, можно сказать, отношения к нему Ибн Са’уда. В глазах правителя Неджда шейх Салим являлся главным лицом в семействе Сабахов, ответственным за предоставление в свое время убежища врагам Дома Са’удов — племени ал-‘аджман.
Отказ шейха Салима эмиру Ибн Са’уду в просьбе организовать преследование разбитых при Эль-Хуфуфе (1915), как, должно быть, помнит читатель, ‘аджманитов, и нанести им удар, от которого они, по выражению Ибн Са’уда, «никогда бы не смогли оправиться», эмир Неджда запомнил надолго. Позволив племени бану ‘аджман проследовать в Кувейт и найти там убежище, шейх Салим, по словам хронистов, привел эмира Ибн Са’уда в ярость. Собственными силами, достаточными для того, чтобы организовать преследование и справиться с бану ‘аджман он тогда не располагал. И вражда, зародившаяяся у него в отношении шейха Салима, вылилась впоследствии в серию набегов ихванов на Кувейт. Имамом их, то есть духовным лидером, являлся эмир Ибн Са’уд.
В октябре 1920 г. пятитысячное войско ихванов обрушилось на небольшой кувейтский городок Эль-Джахру. Руководил набегом уже упоминавшийся на страницах этой книги шейх Файсал ал-Давиш. Из работ кувейтского историка ал-Рашида, участвовавшего в сражении при Эль-Джахре, следует, что оно стало одним из знаковых событий не только в период правления шейха Салима, но и в истории Кувейта в целом.
Со скрежетом в зубах, как отмечают хронисты Кувейта, эмир Ибн Са’уд наблюдал за ростом удела Сабахов, развитием и процветанием в нем коммерции и торговли. Но поскольку занят был более насущными для него тогда делами, касавшимися укрепления власти в Неджде и Эль-Хасе, пишет арабский историк Хафиз Вахба, сколько-нибудь активных действий в отношении Кувейта не предпринимал (189). Но как только уладил дела с ихванами, бросившими ему вызов в Неджде, рассказывает Абу Хакима, то сразу же вплотную занялся Кувейтом (190).
Чтобы ослабить пресс давления на Кувейт со стороны эмира Ибн Са’уда, шейх Салим прибег к «дипломатии денег»: попытался подкупить несколько племен Неджда и подвигнуть их на мятеж против эмира Ибн Са’уда. Предложил крупную взятку шейху Ибн Хислайну, но тот ее отклонил. Более того, сообщил об этом эмиру Ибн Са’уду, что еще больше разожгло его неприязнь к шейху Салиму.
Правитель Кувейта знал о намерениях Ибн Са’уда «бросить на удел Сабахов» ихванов, и был настороже. Регулярные набеги ихванов на земли Кувейта наглядно продемонстрировали ему, что принять демаркацию границ с Кувейтом в формате, зафиксированном англо-турецкой конвенцией 1913 г., Ибн Са’уд не желал. И что враждебные помыслы эмира Неджда в отношении Кувейта вообще и его правителя в частности нисколько не остыли. Шейх Салим понимал, что главная цель ихванов — не приграничные села Кувейта, пастбища бедуинов и военно-сторожевые посты, а столица удела Сабахов, где «пахло богатой добычей». Поэтому, не медля больше ни минуты, развернул работы по укреплению обороны как самого города, так и нескольких других важных в стратегическом отношении населенных пунктов Кувейта. В кратчайшие сроки, в период с 22 мая по 6 сентября 1920 г., вокруг столицы горожане возвели новую оборонительную стену (191). Однако, даже прикрывшись ею, выстоять под натиском надвигавшейся на Кувейт огромной рати ихванов город едва ли смог бы. Требовалось как-то стреножить наступление противника, основательно потрепать его еще на подходе к столице, и потерями, нанесенными ему, поубавить аппетит наживы.
Из донесений лазутчиков-бедуинов явствовало, что ближайшая цель ихванов на пути в Кувейт — это небольшое село Эль-Джахра, которое располагалось между Кувейтом и Басрой. Захватив его и находившиеся там колодцы с питьевой водой, ихваны намеревались перерезать главную караванную артерию, соединявшую Кувейт с Южной Месопотамией. С ополчением, набранным из горожан, шейх Салим незамедлительно проследовал в Эль-Джахру. По пути туда к нему присоединились отряды из нескольких обитавших в том крае племен.
Заметим, что ихваны в то время являлись уже крупной военной силой Верхней Аравии. Могли выставить под седлом 50 тысяч вооруженных бойцов, в том числе 9 тысяч всадников из племени бану мутайр, которым руководил воинственный шейх Файсал ал-Давиш.
Войско ихванов во главе с шейхом Файсалом ал-Давишом напало на Эль-Джахру 10 октября 1920 г., в 6 часов утра. После трех часов сражения шейху Салиму предложили сдаться. Но он понимал, что если падет Эль-Джахра, то не устоит перед ихванами, разгоряченными военным успехом, и Эль-Кувейт; и потому ультиматум не принял.
Три раза в течение ночи 10 октября ихваны фанатично бросались на стены форта, но всякий раз, останавливаемые ураганным оружейным огнем защитников, откатывались назад. Наступил рассвет. Все пространство вокруг форта, покрытое телами убитых и раненых, указывало на то, что силы ихванов изрядно подорваны.
Потери шейха Файсала ал-Давиша составили 800 человек убитыми и столько же тяжело ранеными. В течение нескольких последующих дней, повествуют историки, скончалось еще 500 человек из числа раненых. Кувейтцы потеряло 200 человек (192).
Очередная попытка шейха Файсала ал-Давиша склонить шейха Салима к принятию им условий мира, предложенных ихванами, также не увенчалась успехом. Переговоры с шейхом Салимом вел Ибн Сулайман, известный среди ихванов знаток (‘алим) Ал-Кур’ана (Корана) и обычаев племен. Встретившись с шейхом Салимом, он призвал правителя Кувейта «очисть шейхство от грязи». Ввести в уделе Сабахов, и как можно скоро, запрет на табак, хмельные напитки и азартные игры. Шейх Салим отвечал, что все это противно и ему самому. Что людские пристрастия-пороки эти он не одобряет, и готов запретить их. Но только в общественных местах, на улицах и на рынках. Ибо то, что происходит в домах жителей Кувейта, он контролировать не может, и не в праве.
По всему было видно, пишет в своих воспоминаниях Х. Диксон, что ихваны пытались «сохранить лицо», достойно выпутаться из сложившейся ситуации, покачнувшейся не в их пользу. Шейх Салим тоже не преминул воспользоваться представившейся ему возможностью: потребовал, чтобы все имущество, награбленное у жителей Эль-Джахры, их домашний скот, лошадей и верблюдов, ихваны при замирении сторон возвратили, притом непременно. Полномочиями решать такого рода вопросы Ибн Сулайман, по его словам, не располагал. Заявив, что обо всем, что он услышал, ему надлежит доложить шейху Файсалу ал-Давишу, форт покинул и возвратился в лагерь ихванов (193).
Спустя несколько часов ихваны оставили Эль-Джахру, прихватив с собой имущество, награбленное ими у местных жителей. Уйти без добычи, то
