Хиджаз» (289). И только опираясь на
ваххабитскую идеологию, Ибн Са’уд смог преодолеть существовавшую разобщенность между Недждом и Хиджазом и реализовать задачу по строительству централизованного государства.
«Король, — говорится в статье, опубликованной в газете „Умм-эль-Кура“ за 19.11.1926 г., — собрав вождей всех племен Хиджаза, определил границы территорий их племен с возложением на шейхов ответственности за обеспечение безопасности и спокойствия на их территориях.
Король обязал шейхов: 1) своевременно платить налоги; 2) отправляться на войну по первому приказу; 3) охранять всех путешественников и Хаджиев, проходящих через их территории. Уведомил он их и том, что право откупа [от участия в войнах] отменяется» (290).
Во времена правления Хашимитов «единственно живыми», по выражению советских дипломатов, государственными учреждениями в Хиджазе были «карантин и таможня» в Джидде. С приходом там к власти Ибн Са’уда государственный аппарат Хиджаза и обстановка в крае претерпели заметные изменения. Так, шейхи наиболее влиятельных кочевых племен Хиджаза стали напрямую подчиняться Ибн Са’уду. Для присмотра за повседневными делами в Хиджазе он назначил наместника, своего сына Файсала, с резиденцией в Мекке. Должность главы Мадины [Медины] занял принц Мухаммад, другой его сын. Пост высшего правительственного чиновника в Джидде отошел лицу из ближайшего окружения Ибн Са’уда. Роль правительства в Неджде играл королевский двор, являвшийся одновременно и правительством всего государства. Наместником в Неджде Ибн Са’уд поставил своего сына принца Са’уда. Внешними связями королевства ведал созданный в декабре 1925 г. Департамент внешних сношений. Он, к слову, стал первым из государственных ведомств, учрежденных Ибн Са’удом. Располагался в Мекке (с отделением в Джидде; в 1930 г. был преобразован в Министерство иностранных дел). Состоял из четырех специализированных отделов: политического, административного, правового и консульского. Среди наиболее ярких его сотрудников, оставивших заметный след в истории королевства, российский исследователь Косач Г. Г. называет: ‘Абдаллаха ибн Са’ида ад-Дамлюджи, выходца из Мосула (Ирак); Фуада Хамзу, беженца из Палестины; Хафиза Вахбу, египтянина; Йусуфа Йасина, сирийца из Латакии (291).
Дороги в крае, где в 1924 г., к примеру, бедуины ограбили 18-тысячный паломнический караван, сделались абсолютно безопасными. На них, по воспоминаниям паломников-татар из Крыма, «царил полнейший порядок». Грабежи и убийства пилигримов и торговцев «совершенно прекратились и ушли в прошлое». С помощью ихванов Ибн Са’уд, по выражению Филби, установил «беспрецедентный порядок».
При Ибн Са’уде — впервые в истории Хиджаза — «государственную казну отделили от личных средств правителя»; на них приходилось примерно 50 % годового бюджета Хиджаза (в 1926 г. они составили около 200 тысяч фунтов стерлингов) (292).
Главные поступления в казну приносили, во-первых, таможенные пошлины, что взимали в подконтрольных Мекке портах Джидда и Йанбуа’ (Янбо); и кушан, то есть специальный сбор с верблюдов, которых использовали для перевозки грузов и людей из Джидды в Мекку. И, во-вторых, фиксированные сборы с паломников, в том числе карантинные, а также платежи за почтовые, телеграфные и судебные услуги.
С воцарением в Хиджазе Ибн Са’уда, сообщали советские дипломаты, появился пассажирский автомобильный транспорт, были проведены масштабные ремонтные работы постоялых дворов для паломников в Мекке, собраны средства для установки автоматических телефонных станций в Мекке и Джидде, и сделано многое другое.
Наряду со всем этим власти довели до сведения жителей четко сформулированные и утвержденные Ибн Са’удом предписания насчет поступков одобряемых в исламе и порицаемых (мункар). Среди последних, к примеру, значились: вздувание торговцами цен, продажа бракованных товаров по ценам неиспорченных, и обман покупателя в весе при покупке им товара.
31 августа 1926 г. были опубликованы «Основные положения Хиджазского королевства». В них подчеркивалось, что Хиджаз провозглашается монархическим государством с совещательными учреждениями; государством независимым как во внутренних, так и во внешних делах. Указывалось, что все управление королевством находится в руках короля, ‘Абд ал-‘Азиза ибн ‘Абд ар-Рахмана Аль Са’уда; и что судебные решения, принимаемые в королевстве, должны соответствовать Корану, Книге божьей, и сунне, то есть поступкам и высказываниям Пророка Мухаммада (293).
Осенью 1926 г., как телеграфировал К. Хакимов (06.10.1926), Ибн Са’уд издал «Положение (декрет) о хиджазском подданстве». В нем говорилось: «Считается хиджазцем всякий житель Хиджаза, коренной или постоянно проживающий, состоявший в оттоманском подданстве до Мировой войны. Считается хиджазцем всякий проживающий в Хиджазе ко дню издания этого декрета, если он не имеет документов, официально удостоверяющих его принадлежность к другому подданству или гражданству» (294).
Большое внимание во внешней политике своего государства в тот период времени Ибн Са’уд уделял выстраиванию отношений с Египтом и Ираком, а также с Трансиорданией. Тогда же, в 1926 г., активизировалась и деятельность Ибн Са’уда на «южноаравийском направлении». Линия «сдержанного поведения», которой он придерживался до этого в отношениях с южноаравийцами, определялась характером его взаимоотношений с Англией и, в конечном счете, его в ней заинтересованностью, равно как и необходимостью решения задач по консолидации власти в Северной Аравии, и прежде всего в Хиджазе. Он стремился заручиться поддержкой в своем «прорыве на юг» со стороны влиятельного в тех землях союза племен гафиритов. И в этих целях направил в шейхства Аш-Шамал (Договорного Омана), конкретно в Шарджу, ‘Аджман, Умм-эль-Кайвайн и Ра’с-эль-Хайму, преподавателей и авторитетных мусульманских судей (кадии) — для работы в тамошних школах и структурах власти. С их помощью он проводил политику укрепления среди южноаравийских племен симпатий по отношению к нему, новому повелителю Верхней Аравии. Активно задействовал в этих целях и издававшиеся в Каире популярные среди образованной и состоятельной части населения Прибрежной Аравии исламские журналы — «ЭльМанар» и «Эль-Фас».
Наибольшая активность на «южноаравийском направлении» деятельности Ибн Сауда отмечалась в Асире. Дело в том, что в своем противостоянии с йеменским имамом Йахйей, стремившимся подчинить Асир своей власти, правящая династия Асира (Идрисиды) пошла на сближение с Ибн Са’удом. Имея в виду не допустить подпадания Асира под власть имама Йахйи, развернувшего наступательные действия в Тихаме и утвердившего к началу 1926 г. свою власть вплоть до Баджиля, эмир Асира саййид ал-Хасан ал-Идриси подписал с Ибн Са’удом договор (21.10.1926) и встал под его защиту. Однако практически сразу же осознал, что суть политики Ибн Са’уда в Асире состояла не в том, чтобы помочь ему защитить независимость и самостоятельность Идрисидов, а в том, чтобы прибрать их удел к своим рукам, окончательно и бесповоротно.
Опережая хронологию повествования, скажем, что 27 октября 1930 г., король Ибн Са’уд навязал эмиру ал-Хасану ал-Идриси новый договор. Он превратил власть эмира Асира в чисто номинальную. Истинные намерения Са’удов в отношении Асира проступали в этом договоре уже четко и ясно. В нем фиксировалось положение, что после смерти ал-Хасана вся полнота власти в Асире перейдет к Ибн Са’уду. И тогда Идрисиды установили тайные контакты с имамом Йахйей. Выказали желание и готовность
