культура, пришедшая в деревню» .
В самом деле профессия механизатора является типичным проявлением отчужденного сельскохозяйственного труда, в которой преодолена первичная связь крестьянина с природой и продуктами своего труда. Механизатор в советских условиях выполняет лишь отдельные операции, которые способен выполнять только тот вид машины, на которой он работает, и оплачивает его труд по нарядам, вне зависимости от общего результата сельскохозяйственного труда. Он не отвечает за результаты своего труда.
Но дело все же не только в социальных преобразованиях, как таковых, призванных осуществить социальную интеграцию. Индустриализация требует постоянного притока новых трудовых ресурсов, а их можно почерпнуть только из деревни, так как в принципе неэффективная советская экономика приводит к повышенной занятости населения вследствие низкой производительности труда и множества ненужных работ.
Уже коллективизация была не только средством уничтожения традиционного деревенского уклада, но также и способом мобилизации трудовых ресурсов. Ко всем отрицательным качествам деревни, как она рассматривается в советской системе, прибавляется и то, что она мешает полностью использовать столь нужные промышленности трудовые ресурсы. Именно поэтому социальное преобразование деревни должно резко сократить численность сельского населения по примеру США или Канады, где в сельском хозяйстве, причем очень продуктивном, занято не более 6% всего населения. Но на самом деле имеется большая опасность того, что массовая индустриализация советского сельского хозяйства может даже увеличить потребность деревни в людях из-за чрезвычайно низкой производительности труда советского промышленного рабочего, каким становится механизатор. Кроме того, резко увеличивается потребность в трудовых ресурсах, выпускающих сельскохозяйственную технику и обслуживающих ее.
Вадим Кожевников полагает, что скоро наступит время, когда почти все сельскохозяйственные работы можно будет производить безлюдно. Это сразу вызывает недоуменный вопрос. Если в самом деле можно автоматизировать столь сложно поддающееся автоматизации сельское хозяйство, которое нерегулярно, зависит от погоды и многих других неопределенных природных условий и оставить его без людей, почему нельзя столь же успешно автоматизировать промышленное производство, гораздо легче поддающееся автоматизации?
Важно отметить, что уничтожение деревни рассматривается и как важнейшее средство национальной интеграции. Упомянутый Куличенко приводит слова, сказанные Сталиным еще в 1925 г.: «Национальный вопрос есть по сути дела крестьянский вопрос». Иначе говоря, крестьяне являются основными носителями национальных различий, и стоит уничтожить деревню, как острота национального вопроса исчезнет. Об этом прямо говорится в работе В. Шпилюка, который настаивает на прогрессивной роли городов, как центров интенсивной интернационализации .
Как программа реализации политики урбанизации и было принято в 1974 г. известное постановление о Нечерноземье, которое как видно из его названия, касалось лишь одной русской деревни, остававшейся главным источником рабочей силы для индустриализации. Нерусская деревня оставалась неприкосновенной, что лишь подчеркивало прагматический характер постановления. Программа Нечерноземья предусматривала сверхиндустриализацию сельскохозяйственного труда и превращение его в разновидность труда промышленного. Предполагалось объединить сельскохозяйственное производство с перерабатывающими промышленными предприятиями в единые агропромышленные объединения, что будто бы сулило крупные выгоды.
Брежнев следующим образом сформулировал программу Нечерноземья: 1) повышение плодородия; 2) создание новой материально-технической базы сельского хозяйства; ускорение перевода его на индустриальную основу; 3) преобразование сел и деревень в благоустроенные поселки; 4) решение социальных вопросов. На эту программу выделялось 35 млрд. рублей.
В 1976 г. было издано еще более радикальное постановление «О дальнейшем развитии, специализации и концентрации сельскохозяйственного производства на базе межколхозной кооперации и агропромышленной интеграции». В этом постановлении утверждалось, что «слабая концентрация производства в колхозах и совхозах сдерживает развитие индустриализации земледелия и животноводства..., по существу, становится тормозом экономического и, следовательно, и научнотехнического прогресса в этой отрасли».
Далее отмечалось, что сельскохозяйственное производство рассредоточено по мелким бригадам и фермам. Призывалось еще раз создать широкую сеть агропромышленных предприятий, а также ликвидировать различие между городом и деревней.
Обратим внимание на указание на мелкие бригады и фермы. По существу, это указание означает, что существующая инфраструктура сельской местности более не соответствует потребностям индустриализации. В самом деле в 1974 г. 40% сельского населения Нечерноземья проживало в малых деревнях с числом жителей до 200 человек. Итак программа Нечерноземья, по существу, означала уничтожение русской деревни в том виде, в котором она вступила в 70-е гг. Действительно, согласно утвержденному плану, из существующих в Нечерноземье 143 тысяч населенных пунктов намечалось оставить всего 29 тысяч «перспективных» деревень. В оставшихся «бесперспективных» деревнях было строжайше запрещено что-либо строить или ремонтировать. Они должны были быть ликвидированы за 10-15 лет. Формально предлагалось переселить крестьян из этих деревень в крупные сельскохозяйственные поселения, где было начато жилищное строительство городского типа по типовым проектам пятиэтажных домов, чтобы приобщить крестьян к городскому типу цивилизации. Утверждалось, что сселение крестьян в поселки нового типа сократит удельные капиталовложения до 20% на одного жителя.
Очень четко выразил программу урбанизации покойный первый секретарь ЦК партии Белорусии Петр Машеров: «Партия вплотную занялась решением масштабной, в высшей степени благородной задачи — коренным переустройством деревни. Цель этой поистине грандиозной работы — устранить историческое несоответствие между характером сельского расселения и поселений и потребностями нынешнего высококонцентрированного сельского хозяйства». Цель, — по словам Машерова, — «постепенная концентрация жилья в крупных, благоустроенных пунктах».
Наряду с уничтожением деревни программа урбанизации намечала и уничтожение или же модернизацию т. н. малых городов России, жизнь в которых за счет наличия больших приусадебных участков, быть может, была еще менее отчуждена от природы, чем в деревне, ибо сельскохозяйственный труд, которым занимаются жители малых городов, никогда не был организационно объединен в какие-то формы. По преимуществу это частное хозяйство. На жителей малых городов России, как на источник трудовых ресурсов индустриализации, указывал Косыгин.
Уже говорилось о влиянии западной модели сельского хозяйства на программу урбанизации. Об этом можно найти много свидетельств в советской прессе. В частности, об этом свидетельствует демограф Староверов, говоря, что «многие ссылаясь на успехи сельского хозяйства развитых капиталистических стран, на то, что там меньшая доля сельского населения обеспечивает потребности в продуктах земледелия и животноводства, ратуют за ускорение темпов сельской миграции в города» . О том же говорит и Ананьев . Но дело в том, что сокращение сельского населения в западном сельском хозяйстве было длительным естественным процессом. Кроме того западное сельское хозяйство строго рационализировано, подчинено погоне за прибылью (т. е. экономически эффективно). Труд в нем не отчужден от его результатов, что полностью отсутствует в советском сельском хозяйстве за исключением некоторых элементов колхозной системы. Западное сельское хозяйство в отличие от советского не является пожирателем государственных бюджетов. Итак, в результате программы Нечерноземья бесперспективные деревни, т. е. огромный процент сельского населения, были сознательно поставлены в нетерпимые условия. Староверов, изучавший процессы миграции из деревни в город на примере одного района Калининской
