Взгляните на все, что вас окружает, и вы найдете, граждане, совсем свежие следы отступления врага и не будете дрожать при мысли, что он может вернуться в ваши стены, чтобы мстить и нести повсюду ужас, печаль и отчаяние.
Посмотрите на еще дымящиеся развалины ваших сельских домов – эти нагромождения руин указывают места, где были ваши предместья; эти кучи пепла погребли под собой целые семьи вместе с тем, чем они владели. Взгляните на эту землю у себя под ногами – несколько дней назад она была орошена кровью ваших братьев… Посмотрите вслед этим почтенным гражданам, которых только что вырвали из семей и теперь влекут в кандалах в самую глубь Сибири! Вслушайтесь в стоны несчастных, которые не смогли ускользнуть из рук своих угнетателей, в рыдания матерей, лишившихся своих детей. И если эти душераздирающие картины вызывают у вас слезы, судите сами, можете ли вы заниматься чем-либо иным, кроме как идти мстить на ваших братьев, ваших родных и ваших друзей!..
Да, граждане, это единственный долг, который нам остается исполнить, если мы хотим предотвратить еще более тяжкие несчастья, помешать возвращению врага, защитить наши владения, сохранить жизнь дорогим для нас людям, защитить национальное достоинство, обеспечить свою независимость и спасти родину!
Таковы должны быть чувства всякого честного человека – и таковы чувства всех членов совета: они не ограничиваются тем, что вдохновляют вас речами и прокламациями, – они не побоятся сами повести вас туда, куда призывает всех нас любовь к родине и долг перед ней.
Но берегитесь, граждане: в нашем городе, среди нас скрываются гораздо более страшные враги, чем те, против которых мы сражаемся, – это наши соотечественники, которым мы верим, но которые маскируют свое лицемерие и, прячась под личиной патриотизма, расставляют вам коварные ловушки. Стыдно признавать, что есть таковые среди наших соотечественников, однако нет сомнений в том, что находятся индивиды, подчиненные внешнему врагу, которые интригуют, порабощают, обманывают, пробуждают в вас низкие страсти, подталкивают к сомнительным действиям – чтобы тем легче предать вас тем, кому они вас продали, и вовлечь в эту пропасть ваших жен, детей, собственность, вашу честь, независимость и судьбу вашей родины.
Это не те, кого общественное доверие поставило во главе правительства и кто постоянно бодрствует на службе государства; это не ваш почтенный магистрат, который с усердием и старанием предается исполнению своих обязанностей; это не члены судебных трибуналов, которые неустанно разыскивают виновных, чтобы подвергнуть их заслуженному наказанию; это не те разумные и спокойные граждане, которые готовы жертвовать своим состоянием и проливать кровь за родину. Нет – не их надлежит вам бояться и подозревать… Все они видят перед собой лишь свою родину; они не признают иного вождя, кроме Костюшко; они принимают лишь те правила поведения, которые предписаны им декретом восстания; они ненавидят врага, который нас угнетает; они презирают предателей.
Послушайте, что говорит вам совет в своих прокламациях… Взывая к вашему мужеству, энергии и преданности общему делу, – разве он отказывается разделить с вами ваши опасности и жертвы? Разве найдется хотя бы один член этого совета, который не пошел бы охотно умирать в первых рядах армии ради чести погибнуть за свою страну?.. Это так и есть, и в этом вы не сомневаетесь, – тогда, как вы назовете эти продажные души, этих безумных фанатиков, которые порочат правительство? Осмеливаются оскорблять порядочных людей? Стараются ввести вас в заблуждение своей ложью? Смешать невинных с виновными? Исполнить вас злобы против тех, кто занимает общественные должности, посеять несогласие и раздор между сословиями наших жителей, воспользоваться возбуждением умов, чтобы толкнуть вас на преступные крайности?
Да, граждане, эти извращенные личности, пытающиеся вас обмануть и вовлечь в насильственные действия, – они правы, когда говорят о предательстве!.. Но это предательство, в котором виновны они сами!
Избегайте этих коварных советчиков! Отбросьте от себя их обманные речи и клевету! Откройте свои глаза на те опасности, которым подвергается наше святое дело, которое мы все поклялись поддерживать и защищать… Пусть все мнения и все стороны объединятся, чтобы действовать в полном согласии и противопоставить наше благородное сопротивление всем опасностям, которые нам угрожают!.. Будем же чтить приказы Костюшко! Будем же подчиняться представителям его власти! Идемте вперед на врага, который стоит почти у ворот нашего города! И пусть лозунгом нашего единения станет: Свобода и независимость нашей родины – или смерть!
Только победив врага и отбросив его от наших стен, только упрочив нашу жизнь и укрепив нарождающийся образ правления, – только тогда совет, который разделяет ваше нетерпение и желание видеть виновных наказанными, примет все необходимые меры, чтобы осуществить акты справедливости. Только тогда мы сможем воскликнуть в горячем порыве наших сердец: Да здравствует свобода! Да здравствует родина! Да погибнут ее враги!»
Как только я закончил свою речь, все шапки взлетели в воздух; все были охвачены вдохновением, слезы текли из глаз слушателей. Со всех сторон слышалось: «Да здравствует наш народ! Да здравствует Костюшко! Ясинский! Члены совета и все истинные патриоты!» Эти возгласы искреннего энтузиазма раздавались еще долго; затем эта многочисленная толпа мирно разошлась, и с тех пор более не было речи ни о каких обвинениях в адрес совета, угрозах и тем более – о каких-либо крайних действиях. Этот день, на счастливое окончание которого я не надеялся, но который принес мне истинную радость совершенным восстановлением порядка и спокойствия, – этот день никогда не сотрется из моей памяти!
После того как совет успокоился насчет грозивших городу внутренних беспорядков, он смог гораздо активнее заняться мерами, которые следовало принять против неприятеля. Я сообщил Вавжецкому свой проект по созданию трех или четырех корпусов по несколько сотен человек в каждом под началом смелых и предприимчивых командиров, которые смогли бы проникнуть в разных направлениях и в разные места на границы с Россией. Я предвидел все опасности, которым они могли подвергнуться, и даже не исключал для них возможности быть окруженными, отрезанными и уничтоженными, но я был уверен, что это единственный способ устранить от границ Литвы российские войска, которые вынуждены были бы свернуться и двинуться в сторону прежних границ империи, оказавшихся под угрозой.
Вавжецкий, хотя и одобрял этот проект, указал мне на трудности в его осуществлении и отметил, что 1. нелегко будет найти командиров, которые захотели бы подвергнуться опасности вместе с этими отчаянными головами; 2. если бы таковые и нашлись, то вряд ли можно предположить, что Временный совет, в который входили лица разных взглядов, захочет безоглядно довериться тем, кто возьмется за столь рискованную операцию, успех которой сомнителен; 3. командующий армией вряд ли разрешит расчленить армию и тем самым ослабить ее; 4. следует согласовывать военные действия в Литве с передвижениями армии в Польше и поэтому не должно предпринимать ничего, не получив распоряжений Костюшко.
Я разорвал на глазах у Вавжецкого этот проект, который собирался нести в совет, так как он убедил меня в том, что его могут неправильно истолковать. Тем не менее в дальнейшем будет видно, что сама жизненная необходимость заставила принять этот проект: именно этим диверсиям в направлении границ, как я и советовал, мы были обязаны отсрочкой со взятием Вильны и удержанием остальной территории Литвы нашими армиями.
С тех пор как граждане Вильны избрали меня и совет назначил меня командиром корпуса стрелков, я занимался тем, что набирал людей, экипировал их, вооружал и обучал. Я нес все расходы по этому делу и с тем большим удовольствием, что видел, как мой корпус с каждым днем растет за счет притока молодых людей, вдохновленных лучшими намерениями, среди которых было много талантливых и образованных: они покидали родительские дома и перспективу обеспеченной и спокойной жизни в обмен на неверные надежды – ради счастья послужить своей стране. Известные люди города, негоцианты и художники, разделяли этот энтузиазм и вступали в ряды корпуса либо как солдаты, либо как офицеры.
Я не могу не отдать здесь должное моим бравым стрелкам, командиром которых имел честь быть: все они доказали свою беспримерную храбрость и преданность. Из четырехсот восьмидесяти офицеров и солдат в живых осталось не более сорока к концу восстания – все остальные погибли с оружием в руках. Среди малого числа уцелевших, некоторые из которых еще живы, нет ни одного, кто не был бы искалечен или покрыт почетными ранами.
Я делил свое время между моими обязанностями во Временном совете и военными занятиями, старался также приносить пользу, собирая все средства, которыми располагал, на нужды армии. Я передал сто тысяч флоринов на создание полка Нагурского, закупил лошадей для офицеров моего корпуса стрелков, оружие – для солдат, сукно для мундиров. Вскоре этот корпус, состоявший более чем из четырех сотен хорошо экипированных людей, был готов выступить для боевых действий.
