— Да иди ты к черту!
— Даже и то, чем ты воспользовался, чтобы защититься от меня, — это ведь тоже Ненависть. Одна из ее форм.
— Уезжай отсюда, или, клянусь, я сделаю то, что обещал!
— А ты не боишься, что мой дядя за такое обращение снимет с тебя голову?
— А я скажу, что ты тронулась умом и тебя пришлось связать, чтобы ты никого не покусала.
— А я скажу совершенно другое. И найдутся люди, которые подтвердят мои слова.
Она меня достала. Я взял Жаклин за локоть и потащил вперед. Я остановился на месте, откуда мы уже могли видеть людей, ожидавших нашего возвращения, но слышать нас они еще не могли. Спутник Жаклин, увидев, как я невежливо обращаюсь с его госпожой, схватился за меч и дернулся было к нам. Яго вместе с парой солдат лениво перегородили ему дорогу.
— Этого рыцаря, — я показал пальцем на человека, сопровождавшего мою дорогую «возлюбленную» в ее увеселительной поездке, — мы похороним как подобает. Еще какие-нибудь свидетели есть?
— А Тереза? — осведомилась Жаклин, кивнув в сторону своей камеристки. — Ее тоже убьете?
— Нет, до убийства женщины мы не опустимся. Но подумай сама — чьему слову больше поверит эн Бернард: слову человека, который однажды спас его самого и его город, или слову женщины, которая была приставлена присматривать за его племянницей, а вместо этого предала Бернарда, став соучастницей побега своей подопечной.
Жаклин опустила голову. Поковыряла носком сапога землю. Помолчала несколько секунд.
— Хорошо, — сказала она затем. — Насильно мил не будешь. Мы сейчас уедем. Но… все-таки ты дурак, возлюбленный мой. Будь с нами, и мы дадим тебе все.
— Благодарю, но я и сам могу добиться всего, что мне нужно.
— Послушай… Может быть, тебе не понравилось быть со мной? Помнишь?.. Мы летали вместе?
— Во сне? Это был не я.
Жаклин кивнула:
— Еще не ты. Но тебе хотелось бы стать им?
— Вот уж нет!.. Я помню и тот обряд в храме. Тогда мы тоже держались за руки, верно? Нет, спасибо, мне этого не надо.
— Возлюбленный мой, ты лицемеришь. Тебе ведь нравилось то, что тогда происходило. Признайся в этом.
Я помолчал. Было большое искушение солгать, но…
— Может быть, какой-то части меня это и нравилось. Но это та часть, которую я хотел бы изменить, а не выпускать на волю. Я ведь все-таки человек, а не животное, и сам могу выбирать, кем мне быть.
— Зачем отказываться от того, что есть? Все равно от себя не убежишь.
— Я не от себя убегаю. Но я не хочу верить в то, во что веришь ты. Сатанистов я никогда не любил… Впрочем, как и христиан. Скажу тебе по секрету: я не верю, что Бог или Дьявол, или этот твой Мастер существуют на самом деле.
Глаза Жаклин удивленно расширились.
— Ты вообще ни во что не веришь?
— Да.
— Постой, а… А как же ты объясняешь чудеса, которые хотя и редко, но все-таки происходят? Ты говорил, что Иммануил вернул тебя к жизни… и еще какого-то человека… Как он это сделал? И как я, например, могла узнать о…
— Жаклин, я думаю, что существуют какие-то силы… если угодно — силы природы, сущность которых мы не понимаем. Но то, что наверху или внизу сидят какие-то толстые дяди, которые всем распоряжаются… Нет, это ерунда. Люди вроде тебя или Иммануила обладают способностью чувствовать эти силы, может быть, даже отчасти управлять ими, но сами силы… это не личности, Жаклин. Умей они мыслить даже не так, как боги, а хотя бы как нормальные люди, они давно бы добились всего, чего хотели. Ведь людьми очень просто управлять. Дай человеку то, что он хочет, — и он уже твой. И если не Бог, то по крайней мере уж Дьявол должен был додуматься до этой идеи.
Жаклин помолчала несколько секунд. Подумала.
— Значит, если твоя Анна вдруг воскреснет, ты будешь с нами? Это твоя цена?
Это был вызов. И я не мог не поднять перчатку.
— Если тебе так угодно — да.
Жаклин задумчиво кивнула.
— Ну же, я жду. — Я демонстративно посмотрел наверх.
— Чего? — удивилась племянница Бернарда де Эгиллема.
— Плавно опускающейся с неба Анны Альгарис. Или она должна вылезти из трещины в земле в клубах серного дыма? — Я посмотрел себе под ноги. — Или мне нужно бежать разрывать ее могилу?.. Кстати, она умерла больше недели назад…
— Нет, нет. — Жаклин замотала головой. — Я же говорила тебе — Мастер редко сам вмешивается в происходящее. Он управляет обстоятельствами, цепью событий…
— И ты считаешь, что это отговорка?
Жаклин пожала плечами:
— Хорошо, можно сказать и иначе: Мастер не считает тебя кем-то настолько важным, чтобы совершать явное чудо. А возможно, ему просто не нравятся твои рассуждения о том, что его нет.
— А может быть, некому слушать мои рассуждения? — Я покачал головой. Мне не хотелось больше с ней ссориться. — Пожалуйста, давай прекратим этот разговор. Садись на лошадь и уезжай. Передавай привет своему дяде. Если Педро оставит меня в живых, обязательно к вам как-нибудь загляну.
— О чем ты говоришь? — Жаклин чуть отстранилась. — Какой еще Педро?
— Да так, один местный Педро… Шучу. Педро, король Арагонский. Ему не понравилось, что на его указ о королевском мире кто-то наплевал с высокой колокольни. И король пошел разбираться. Стоит с войском тут рядышком, требует к себе главаря.
— И ты поедешь?
— Если я не поеду, отвечать придется другому человеку. Моему другу. А это будет неправильно.
Жаклин взяла меня за руку.
— Возьми меня с собой на эту встречу, — негромко, но очень настойчиво попросила она.
— Зачем?
— Я сделаю так, что Педро сам подарит тебе это графство.
— Ты?!
— Ну… не только я. Будем считать, что это подарок тебе от нашего покровителя. В качестве компенсации за… за то, что уже нельзя изменить.
Я осторожно высвободил руку. Не потому, что мне не нравилось прикосновение Жаклин. Напротив. Настолько нравилось, что мысли начинали разбегаться и хотелось немедленно согласиться со всем, что она говорила. Магия? Или все гораздо проще?.. А черт его разберет… Любовь — это всегда магия. Нет, любовью я бы это не назвал.
— Если бы даже Великий Мастер существовал на самом деле, — сказал я, — и если бы ты, действуя от его лица, сумела бы выполнить то, о чем сейчас говоришь… Все равно — нет. Мне не нужны подарки. Я уже говорил: я сам добьюсь всего, что мне нужно. И если Педро решит, что его государственный долг — отрубить мне голову… Ну что ж. За последние месяцы я, кажется, совсем разучился бояться.
— Но…
— Это будет моя неудача, Жаклин. Только моя. А это, — я показал рукой на замок графа Альфаро, — была моя победа. Тоже — только моя. И никакой Мастер не помогал мне при штурме замка. Вот в этом ты права.
