и две таблетки обезболивающего. Все это добро он передал девушке, жестами показав что делать и поспешил уйти, оставив девушку в смеси недопонимания, настороженности и, в какой-то степени, благодарности.
На правое плечо он закинул мешок с рисом, по ощущениям там было около пяти кило. Фонарь он не отключал и неожиданно из полумрака луч света выхватил здоровенную фигуру Бена.
– Твою мать! Чего ты здесь стоишь?– Вырвалось у Уэйда. Бен стоял в обнимку с М60, смотря на него с каким-то подозрительным взглядом.
– Чурбанов видел?– Спросил он. «Черт, он же наверняка все знает!»
– Только трупы и кто-то из них обронил мешок риса. Хватит все отделение прокормить!
– А те двое, кому ты оставил бинты тоже трупы?– Спросил Бен язвительно. – У Уэйда что-то ёкнуло внутри. Перед глазами всплыл образ военного трибунала.
– Бен, у них не было оружия. Я просто обменял препараты на рис, чтобы прокормить отделение. Не сдавай меня.– Голос у Уэйда дрожал, но он старался быть убедительным. Бен окинул его оценочным взглядом.
– Пошли.– Больше он не сказал ни слова Уэйду, как тот не пытался выцепить из него информацию.
Вернувшись на перепутье, они встретили Манчини, Гарднера и Филипса.
– Ну как там?– С ходу спросил Манчини. Уэйд умоляюще смотрел на Бена.
– Чисто, похоже они успели смыться. Но обронили вот это.– Жестом Бен указал на мешок Уэйда. Тот раскрыл и показал его содержимое, встретив это возгласами радости и удивления. Однако радостное «Ничего себе!» задуло штормом отборной, кипящей яростью, матерщиной, и стрекотом винтовок М16, которые гулким эхом рикошетили от стен со стороны противоположной заставы.
Морпехи кинулись к заставе сквозь лазарет и казарму со скоростью школьников после последнего урока. Сержант Бэкон, который явно видел некоторое дерьмо и уже давно привык к этому дерьму, потеряно смотрел в тоннель. Капрал Уинтерс и те трое морпехов с другого отделения на бамбуковых носилках несли нечто…. Сочащиеся алой влагой, окропившей грязно-белый материал носилок, человекообразные мешки. Только когда бойцы подошли ближе к заставе Уэйд увидел, что это освежёванные останки, покрытые лишь темно-красной, влажной мышечной тканью. Кровь капала с носилок на бетон, оставляя за собой тропинку из багровых точек. Лица… Господи…. Вместо носа- черная дырка, глаза, покрытые паутиной лопнувших капилляров, на выкате, все мышцы поражены спазмом агонии. Даже не смотря на отсутствие кожи, страх, ужас и шок проглядывались так же легко, как и вены по всему оскверненному телу. Это сделали, когда морпехи были в сознании. На их шеях, испачкавшись в крови, прилипли металлические жетоны с цепочкой.
– Это все?– Почти шепотом спросил сержант.
– Ещё десяток…– Мрачно ответил Уинтерс. Сержант, словно, пьяный подошёл к носилкам и аккуратно взял пальцами жетон.
– Гаррисон.– Фамилия морпеха колоколом оглушила остальных. В голове каждого роились и копошились мысли, словно опарыши на трупе, но никто не мог сказать ни слова.
– Похоронить бы…– Ошарашенным шепотом выдавил Бен.
Глава 3.
Что ты делаешь?
Уэйд направлялся к небольшому, импровизированному оружейному складу недалеко от казармы. Его разгрузочный жилет был пуст, надо бы пополнить боезапас. К тому же, его М16 наглоталась грязи, а затвор был наглухо ей забит, так что почистить винтовку не помешало бы. Зайдя внутрь, МакКингли увидел странную картину. Поляк, сидя облокотившись спиной на стену, ножом ковырялся в пулевых патронах, напрягая глаза, в которых всегда горел какой-то полубезумный огонёк, которого Уэйд немного побаивался.
– Уэйд, дай-ка сюда тот ящик с 12-м калибром.– Не отвлекаясь от дела попросил Поляк, в речи которого прослеживался лёгкий акцент.
– Зачем ты патроны кромсаешь?– Удивлено спросил Уэйд, ошарашено смотря на сослуживца.
– Экспансивные пули делаю. Ими, брат, хоть полк узкоглазых перебить можно.
– Это капрал приказал?
– Я предложил, он согласился. Ну ты дашь этот чертов ящик?– Уэйд неуверенно передал деревянный прямоугольник с бренчащими патронами в нем.
– Они же запрещены.– Пытался возразить Уэйд.
– А ямы с кольями, растяжки и пытки значит разрешены?– Поляк посмотрел на Уэйда как на дебила.– Очнись, зелёный, ты не у себя во Флориде, или откуда ты там. Ты под джунглями, вместе с вражиной, которая наших ребят режет без жалости. А значит к ним ни какой жалости тоже не будет, лично я их на куски рвать буду, пока не сдохну.– Безумный огонёк в глазах Поляка полыхнул лесным пожаром, осветив на секунду его искаженное ненавистью лицо.
– Я с Юты.– Уэйд злобно забрал набор для чистки и боезапас, выйдя из склада….
Из того немного, что знал Уэйд о биографии Поляка, самым ярким эпизодом была смерть его родителей от рук коммунистов в 39-м году. Бен рассказывал, что их расстреляли прямо на глазах 6-ти летнего Поляка. Если бы Уэйд состоял в воинской комиссии, то Поляк бы никаким бы образом не попал в армию, даже с нынешними заниженными требованиями. Все из-за того огонька в глазах. Это не был огонёк увлечённости или чего-то подобного, нет. Это пылающий жаждой крови и мести пожар, уничтожающий все, что встанет у него на пути. На совести Поляка (если она у него ещё осталась) как минимум пять мирных жителей, которых он посчитал за вьетконговцев. Этот огонёк, секундной вспышкой блеснувший в дуле советской винтовки, огонёк, несущий смертельный шлейф, огонёк, затвердевший в свинцовую пулю, навсегда отпечатался в глазах 6-ти летнего пацана рос вместе с ним, превратившись в неконтролируемый пожар, испепеливший его психику.
«– Почему он не под трибуналом?»
«– Что за тупой вопрос? Очевидно не хотят громких заголовков в газетах, порочащих славный корпус морской пехоты США, вот и метут все под ковер.»– Таков был небольшой диалог в голове Уэйда, когда он сосредоточено чистил М16. К тому же, рота «дельта». Одна из самых результативных и лучших рот в корпусе, репутация которой добралась даже до генштаба в Вашингтоне. Рота, которой поручили невероятно ответственное испытание химического оружия и в рядах этой роты состоит военный преступник? Быть такого не может! Да и капрал закрывал на это глаза. Может потому что они оба ненавидят гуков, может чтобы не бросать тень на отделение и на роту, а может все сразу….
Углубившись в подробности, Поляк рассказал, что они втроём добрались до ещё одного помещения, где их ожидал десяток чурбанов. Они судорожно метались по нему, как тараканы по горящему дому, таща с собой какие-то бумаги и документы. Само помещение едва ли напоминало продовольственный склад, скорее радиоточку. Слова про радио и заинтересовали как сержанта, так и капрала. Сгоревшая рация Андерсона не выдавала даже белого шума, а надо было связаться хотя бы с другими взводами. Если повезёт, то с Данангом, Сайгоном. Ну а джек-пот в этой рулетке- связь со штабом корпуса морской пехоты. Но до тех пор, отделение «дельта 1-1» в изоляции. Мешок риса был сродни подарку на рождество
