нелетальные отравляющие газы.
И лазеры, и неуправляемые ракеты с боеголовками отравляющего вещества сосредоточились в эскадрилье противотанковых вертолетов «Аппач».
Стив ждал. Он, как механик – водитель, сейчас, сделав свою работу, отодвинулся на второй план. Дальше все зависело от того, как сработают наводчик с командиром. Стив развернул танк в пол-оборота к направлению, откуда должен появиться противник. Спрятав корму и левый борт так, что над пригорком виднелась только башня. Пусть теперь медуза попробует пробить разнесенную броню «хэтчбек» со вставкой из обедненного урана. А ведь командир не последний дурак – нос машины смотрел в пологий овраг. Умно расположил машину. Слегка нажми на газ и танк, съехав вниз, сразу скроется с глаз за небольшим холмиком.
В наушниках внутренней связи прозвучала команда: «Приготовиться» и одновременно Стив услышал далекую артиллерийскую канонаду. Реактивные мины взрывались через одинаковые промежутки времени. Предательская дрожь пробежала по всему телу. Что бы не плели про инопланетного покемона, но беспомощным и беззащитным тот не может оказаться. Ведь самое страшное – неизвестное, когда мозг сам дорисовывает незнакомые детали. Стив весь сжался, как пружина, стараясь унять появившуюся дрожь. Канонада приближалась, из-за пригорка в триплексе показались недалекие вспышки разрывов.
– Вот он! – дикое верещание Анжея чуть не порвало ушные перепонки.
– Тише, дурень, вижу. Не вздумай раньше времени включить дальномер, – голос Борка стал заметно оживленнее, – вон, видишь четыре точки? Сейчас залп «Аппачей» и ему крышка.
Стив этого не видел. Но он представлял вертушки, резко взмывшие вверх по общей команде, доворот на линию огня, команду командира эскадрильи, приклеившую пальцы пилотов «Аппачей» к гашеткам пуска ракет, и…
– Бог мой!– в крике командира прозвучало столько ужаса, что волосы встали дыбом, – он их всех!.. Огонь!
Потом вспышка и грохот, но не от выстрела танковой пушки…
Стив ничего не видел – в глазах стоял нестерпимый, режущий огонь. Он схватился за грудь, но рука наткнулась на кусок железа, торчащий из нее. Рука сразу окрасилась кровью. Боль стала невыносимой. В голове билось: «Все, это конец, меня никто не спасет. Все погибли. А сейчас умру и я.» Он достал из кобуры штатный М1911 сорок пятого калибра и тут пелена с глаз спала, настало такое прояснение сознания, которое наступает только один раз в жизни. В последний.
Пелена с глаз спала, яркое сияние ушло, и он увидел. Как сидел, обернувшись к триплексу, так и смотрел сейчас на страшную картину: внутренности двух получеловек, вывалившиеся внутрь боевого отделения и вместо башни голубое небо и пригорок. А по пригорку двигалось, как в замедленной съемке, кошмарное существо, виновное во всем произошедшем.
Пуля 45-го калибра вошла в жизненно важный орган зонда «Карс-8», отбросив его на метр назад.
Заглушая струи льющейся воды, настойчиво затрещал дверной звонок. Жали на него долго и нагло. Пару секунд перерыв – и опять. Вера Петровна с досадой выключила воду. Она любила эту процедуру – холодный душ смывал в водосток с нее все плохое, скопившиеся за день. Ведь тело, как губка, впитывало в себя от приходивших больных и просто посетителей все отрицательные эмоции: страхи, зависть, злость, обиды. Холодный душ после тяжелого труда, когда выкладываешься весь, отдавая, вместо лекарства, частицу самого себя, заряжал новой, хорошей энергией. К тому же сегодня попался очень тяжелый случай – на молодой, симпатичной девушке лежал заговор на смерть, сделанный ее же сестрой. Вытащить из цепких сухих лап невинную душу, из которой выпили почти все соки и само желание жить, оказалось куда как нелегко.
Звонок продолжал неистовствовать.
– Да, сейчас открою! – Вера Петровна высунулась в дверь ванной, накидывая халат, – опять эти соседи – алкаши милиции нажаловались, что я им зеленых чертиков накликала. Как напьются, так у них все вокруг виноватые, кто живет получше их.
Ворча и шаркая тапочками, она подошла к двери, открыв ее. Но за стальной дверью стояли явно не милиционеры и не просящие помощи с больными, вымученными глазами.
Тот, впереди который, имел интеллигентный, приятный вид. А вот два субъекта позади него походили на типичных отрицательных героев боевиков: низкий, покатый лоб, сильно развитые надбровные дуги, глубоко посаженные небольшие глазки, плотно сжатые губы и могучие челюсти. Пару раз подобные посетители появлялись в ее скромном одиноком жилище с недобрыми просьбами подействовать на своих, по-видимому, недругов и конкурентов. Или с предложениями регулярно делиться деньгами с ними за обеспечение ее спокойствия и безопасности. Казавшаяся такой беззащитной и хрупкой женщина аккуратно отваживала подобных клиентов, пользуясь своими секретами. Сдерживая себя – хотелось таких просто с лестницы спустить. Сейчас перед ней стояли с виду совершенно разные люди, только их взгляд, от которого хотелось поежиться, объединял всех троих.
– Вера Петровна? – по голосу чувствовалось – стоящий впереди привык повелевать.
– Да. Я вас слушаю.
– Мы вас очень убедительно просим проехать с нами по одному адресу.
– Куда и зачем?
– Это недалеко. Нужна ваша помощь, как медика. К сожалению, традиционная медицина здесь бессильна. Только вы сейчас сможете помочь нашему больному, который уже почти при смерти. Вы не представляете, насколько это срочно и важно. Если станем медлить, хороший человек умрет. За хлопоты мы вас щедро отблагодарим, не беспокойтесь пожалуйста по этому поводу.
От них явно веяло холодом людей, переступящих через все и всех ради достижения цели. Такие, если решат, что ей необходимо ехать, повезут и со связанными руками. Вере Петровне стало не по себе, она сообразила, что ехать все равно придется и лучше просьбу выполнить по хорошему. «Интеллигент», видимо, понял ее колебания:
– Вера Петровна, очень убедительно повторяю: если мы сейчас не поспешим, хороший человек умрет.
– Но я не могу дать никаких гарантий насчет помощи.
– Мы должны не взять гарантии, а привезти вас.
– Хорошо, я через двадцать минут выйду, – она попыталась закрыть дверь, но та уперлась в просунутый лакированный туфель.
– Вера Петровна, – голос стал жестче, – никаких помад, бигуди. Пять минут, а не двадцать. Вы сейчас убиваете человека своей медлительностью. Я ведь прошу не за себя. И двери, пожалуйста, не закрывайте. Мы вас подождем здесь, в коридоре.
Подобная наглость и бесцеремонность Веру Петровну всегда выводила из себя, однако сейчас, кажется, случай особый. Внутренне чутье подсказывало, что стоит поспешить, а не пререкаться. Через пять минут женщина сидела на заднем сиденье рядом с одним из шкафоподобных «посетителей», так и не промолвивший ни слова. В иномарках женщина не разбиралась, она догадалась только, что машина очень большая и черная. А когда джип рванул с места, в нем ощутилась огромная мощь.
– А теперь, я надеюсь, у вас найдется время объяснить мне
