— Не понял.
— Перестань, — охотник махнул рукой, будто отгоняя враньё. — Ты же в Арзамас только ради этого и идёшь, чтобы с ними встретиться. Точнее, с бугром ихним.
— Бред собачий. Нахрена мне это?
— Стало быть, есть причина. И причина веская. Но вот почему именно к ним? — Коллекционер пытливо заглянул в глаза Стасу. — Почему не в Ковров, не во Владимир? Почему не к бригадам? Зачем тебе Железный Легион? Срубить побольше? Нет. Это можно было в том же Коврове сделать, легко и безопасно. Жизнь свою выменять? Сомнительно. У тебя врагов и так дохера. Одним больше, одним меньше — не принципиально. Тогда зачем? Давай думать. Ты бежал из Мурома. Бежал спешно. И не куда-нибудь, а через Оку. Туда, куда муромские не суются. Это логично. Но самоубийственно. Без проводника, без карты, на незнакомую территорию полную кровожадных отморозков. Нужно быть в отчаянии, чтобы решиться на такое. Ты был в отчаянии, Стас? Молчишь. Ну ладно, будем думать дальше. Итак, весь Муром, все эсэсовцы и безопасники подняты по тревоге. Они кого-то ищут. Чужака. Опасного чужака. Но кого конкретно — не знают. У них есть просто список подозреваемых. Но вдруг, ближе к ночи, что-то происходит, и становится известно имя негодяя — Стас. Наёмник-психопат, убийца. Правда, кого он убил и почему вообще его ищут, рядовым муромским служакам не известно. Я спрашивал. Настойчиво спрашивал. Не говорят. Их не посчитали нужным проинформировать. Или намеренно засекретили информацию? Думаю, второй вариант ближе к истине. А раз так, значит случилось что-то очень плохое, из ряда вон выходящее. В Муроме всю ночь работает типография и на утро в городе и пригородах всё обклеено листовками с твоей рожей. Сорок золотых за возможность поговорить с доселе никому не известным тихим наёмником Стасом, превратившимся теперь в цель номер один. Что нужно украсть у Мурома, чтобы за тебя давали сорок золотых?
— Пятьдесят золотых, — предложил Стас вариант ответа.
— Не-е-ет, — покачал головой охотник. — Не думаю. Будь эта хреновина просто ценной, такой шумихи бы не возникло. Равно как не возникло бы особой шумихи и из-за убийства, тем более что все высокие чины, на сколько мне известно, живы. Тут дело в другом. Муром потерял нечто не только ценное, но и опасное. Опасное, в первую очередь, для себя. И он хочет это вернуть. Или похоронить, если вернуть не получается. Ты знаешь, где оно лежит и можешь рассказать, если взять тебя живым. Но если живым не даёшься, тогда, по мнению отцов города, тебя следует убить, пока ты не поделился информацией с плохими ребятами. С теми, у кого хватит ума и амбиций, чтобы положить конец муромской гегемонии по ту сторону Оки. И, судя по недавним событиям в Кутузовском, Железный Легион с его Старшими Братьями как раз подходит на роль таких плохишей.
Коллекционер замолчал и впился глазами в Стаса, ожидая реакции на изложенные аналитические выводы.
— Ух! — театрально всплеснул тот руками после небольшой паузы. — Какой блестящий ум пропадает. Тебе бы не по пустошам рыскать, а лекции читать в университете владимирском. Я слышал, он ещё функционирует. Вот только не уверен, есть ли там кафедра высасывания из пальца пустопорожней херни.
— Ну давай, колись, — продолжал допытываться охотник, не обращая внимания на сарказм. — Что ты заныкал? Атомную бомбу? Парочку канистр сибирской язвы? Или, может быть, пикантные фото Грицука с мальчиками?
Стас язвительно усмехнулся, но на душе сделалось отнюдь не весело.
«Дотошная скотина. Ты даже не представляешь себе насколько прав. Или представляешь?».
Холодок нырнул ему за шиворот вёртким полозом и проскользил от шеи к пояснице, рождая мелкую знобливую дрожь, которая не осталась незамеченной.
— Ну же, — Коллекционер доверительно улыбнулся, склонив голову. — Я не спрашиваю, где ты её спрятал, а всего лишь интересуюсь предметом торга.
— Торга?
— Разумеется. Ты ведь рассчитываешь получить что-то взамен от Легиона?
— Возможно. А ты, значит, хочешь долю?
Охотник изобразил на лице трогательно смущённое выражение и пожал плечами.
— Не подумай плохо, Стас, ты мне, конечно, нравишься, но не настолько, чтобы помогать тебе даром.
— И какова она?
— Думаю… половины хватит.
Стас молча округлил глаза и поправил выпавшие из костра ветки.
— Что скажешь? — спросил охотник после минутного ожидания.
— Я скажу — нет. Твоя помощь столько не стоит.
— Станислав, Станислав… — расстроено покачал головой Коллекционер. — Ты, видно, чего-то не понимаешь. Хочешь сделать всё сам? Ну так давай я ещё раз обрисую тебе ситуацию, чтобы никакие иллюзии не мешали увидеть реальную картину твоего кошмарного будущего. Итак, после совместного дела по добыче пулемёта для Фомы, на которое ты нас подписал, мы разбегаемся и каждый идёт своим путём. Ты идёшь к Хромому. Поправь меня, если ошибаюсь.
— Нет-нет, всё верно. Продолжай.
— Ага. Вот, значит, приходишь ты в его заведение, подходишь к охране и говоришь: «Здорово, мужики. Мне бы с Хромым перетереть. Дельце одно наклюнулось архи важное». А они тебе: «Кто такой?». Но ты же парень — не дурак, именем своим громким щеголять не станешь. Сообразишь чего-нибудь типа: «Не местный я. Шариком кличут». Охрана плечами могучими пожимает, тебя шмонает, берёт под руки и тащит к шефу. Вот ты уже в логове Храмого. Глядит он на тебя и… А вот дальше возможны два варианта. Начнём с простого и короткого. Глядит он на тебя, берёт со стола бумажку, на бумажку глядит, потом опять на тебя, опять на бумажку, и — бах! У тебя в башке дыра. У него-то на бумажке под портретом написано совсем не Шарик, а очень даже Стас. Ведь могла листовочка муромская до Хромого за это время добраться?
— Не исключено.
— Да. Не исключено, — согласился охотник. — Но маловероятно. Так что на этот чудесный безболезненный вариант лучше не рассчитывать. Хромой — особь старая, подслеповатая. О тебе только из описания знает — без мутаций, среднего роста, среднего телосложения, на вид около тридцати лет, волосы короткие тёмные с проседью, глаза карие, черты славянские, одет в камуфляж цвета хаки, при себе АК-103, - Коллекционер указал на Стаса пальцем и покивал. — Запоминай-запоминай. Это я тебе пока бесплатные консультации оказываю. Комок ты уже сменил, молодец. Осталось «калаш» на время визита заныкать подальше. А без сто третьего, да без хаки… Мало ли таких средних кареглазых славян без мутаций в Арзамасе? Ладно, предположим — вид твой у Хромого подозрений не вызвал. Вот стоишь ты перед ним и с присущей тебе интеллигентностью спрашиваешь: «Дяденька Хромой, а как бы мне с начальством Железного Легиона парой словечек перекинуться? Слыхал я, будто водятся тут мутанты дюже мощные, к Легиону этому отношение имеющие самое непосредственное. А вы с ними, вроде как, корешитесь». И Хромой, кто бы мог подумать, не стреляет тебе в башню без дальнейших разговоров, а вполне дружелюбно интересуется: «Об чём ты, выблядок, с ними базарить собрался? Ну-ка излагай всё мне по быстрому, а уж я передам кому надо». А ты ему: «Никак не можно, дяденька Хромой. Только для избранных ушей информация моя бесценная предназначена». И так, клычки чутка показывая, чтоб старый мудак не хорохорился, добавляешь: «Вы же не хотите расстроить больших дядь их Железного Легиона, воспрепятствовав донесению до их ушей бесценной информации?». И тут уж, конечно, придётся Хромому призадуматься. Нахмурит он брови свои косматые, подумает-подумает, и скажет: «Да на хую я вертел твой Легион. Они про тебя не знают, стало быть — ты мой, и всё мне сейчас расскажешь, если попрошу, то даже в стихотворной форме». А просить старый пень умеет аргументировано. Хоть и аргументов у него всего три — клещи, топор да паяльная лампа. Но как же трудно с ними спорить. Ты даже не представляешь, — Коллекционер ненадолго умолк и на лице его заиграла блуждающая улыбка. — Дааа… Вспомнился мне, Станислав, случай, на твой очень похожий. Было это лет пять назад, а может и больше, но неважно. Суть в том, что пришёл к Хромому щегол один с взаимовыгодным предложением. Он так думал. Посчастливилось щеглу этому схрон навашинский отыскать, ещё со времён окской грызни затерявшийся. Случайно, вроде как, наткнулся, а там — мама дорогая! — чего только нет: и патроны ящиками, и мины, и выстрелы к РПГ, стволы нулёвые в масле. Короче — не схрон, а сказка. Только вот с вывозом добра найденного проблемы возникли. Во-первых, много его слишком, добра-то, а во-вторых, боязно. Схрон на территории Железнодорожников отыскался. А там не то, что ящики телегами возить, ночью ползком передвигаться небезопасно. Каким уж ветром щегла в те края занесло, и как он выбраться сумел, история умалчивает. Но всё, что дальше расскажу — чистая правда. Предложение он Хромому такое сделал — «С тебя машины и бойцы на случай, если пострелять придётся, с меня указание места схрона. А барыш поделим». И ведь немного попросил, всего-то четверть. Но Хромому такой расклад показался малопривлекательным и, разумно посчитав, что сто процентов лучше, чем семьдесят пять, он пустил в ход свои любимые аргументы. Щегол, правда, не сразу принял точку зрения оппонента. Нужно отдать ему должное, стоек оказался. Но любая стойкость рано или поздно кончается. Кончилась и тут. Согласился щегол место схрона указать совершенно безвозмездно. Такая вдруг в нём щедрость проснулась. Но поздновато. Осталась от щегла одна тушка без ручек, без ножек. А вместо четверти барыша в награду ему теперь обещалась скорая смерть. Ну, после того, как все разногласия были улажены, собрал Хромой команду, отрядил пару грузовиков, и обрубок этот говорящий бойцам выдал в качестве провожатого. Только вот кампания окончилась не столь успешно, как можно было рассчитывать. Боя избежать не удалось. Машины сильно покоцали. А наполнение схрона оказалось куда скромнее, чем щеглу на радостях привиделось. Хромой тогда сильно на партнёра своего делового обиделся, и награду обещанную не выдал.
