– Я тоже не стану сдаваться… – тихо проговорила Кэт. Она подняла мокрый кусок железной трубы, подобранный по пути. – Я готова сдохнуть – но сдохнуть в бою.
Зигфрид же молча извлек из ножен меч. Книжник поискал глазами что-нибудь, что сошло бы за оружие, хотя было ясно: они обречены.
– Ну что же вы? – выкрикивала Кэт, мечась по полузатопленной палубе. – Готовы драться как мужчины, или просто пристрелите нас издалека? Давайте, стреляйте – я не боюсь!
Бандиты странно смотрели в ее сторону, но огонь не открывали. Вместо этого вдруг стали торопливо забираться обратно на бетон набережной. Это вызвало у девушки приступ нервного веселья.
– Что, струсили?! – кричала девушка. – Куда же вы? Не хотите драться – не надо! Но зачем же драпать? Испугались бабы? Эй, голубки, у вас проблемы с девочками?
Но бандиты исчезли так же внезапно, как и появились. Книжник и сам был в недоумении: отчего вдруг сбежали до зубов вооруженные головорезы? Так бы и пялился дураком им вслед, если бы Слава молча не кивнул в сторону бухты.
Оттуда, быстро скользя по гладкой поверхности, бесшумно подходили две… галеры? Да, это точно были галеры – с изогнутым носом-тараном, короткой мачтой и рядами весел по бортам, мерно подымавшихся и опускавшихся в воду. Не прошло и минуты, как странные суда ткнулись в берег по обе стороны от беглецов, и с них шумно посыпались закованные в металл воины. Книжник аж рот раскрыл от изумления: он вырос среди кремлевских ратников, имевших на вооружении мечи и латы, но подобной брони не видел. Как и оружия, что было в руках этих ни на кого не похожих воинов.
– Кто это? – изумленно спросил Книжник.
– Те, с кем лучше не связываться, – хмуро сказал Слава. – Десант Михайловского равелина.
– Чего мы тогда стоим, как истуканы? – нервно крикнул Книжник. – Уходить надо, пока не поздно!
– А с чего ты взял, что не поздно? – усмехнулся Зигфрид и демонстративно спрятал меч в ножны.
С изумлением Книжник увидел третью галеру, столь же тихо появившуюся ниоткуда, изогнутый нос которой теперь нависал над затопленной баржей. С глухим звуком рядом упали наклонные сходни, по ним трусцой сбежало с десяток «железных» бойцов, технично окруживших уставших беглецов.
– Не двигаться! – прогремел четкий, звенящий металлом голос. – Сохраняйте спокойствие и сохраните жизнь!
Никому и в голову не пришло бы сопротивляться этой армаде. Все застыли в ожидании развязки. Один только Зигфрид наблюдал за происходящим с горящими глазами и нескрываемым профессиональным интересом. Да и было на что посмотреть – теперь, вблизи, стало видно, что латы воинов только отдаленно напоминают средневековую или римскую броню. Это было что-то, невиданное раньше. Казалось, металлические сегменты стянуты друг с другом неким подобием мышц или других белковых волокон, которые и приводят в движение эти своеобразные «экзоскелеты». Книжнику уже доводилось встречать механическую броню, приводимую в движение силой пара. То было в Каньоне на северной стороне Чащобы, в Шкатулке – далеком городе амазонок.
Но здесь было что-то другое, больше напоминавшее комбинацию механического и живого у боевых биороботов. Бойцы были вооружены стрелковым оружием наподобие отливающих сталью дробовиков, только незнакомой системы, и компактными алебардами. Тусклые металлические шлемы чем-то напоминали римские, только вместо «щетки» из конского волоса шлем венчал тонкий и остро заточенный металлический гребень, который, видимо, можно было использовать в качестве дополнительного оружия. Вообще, эти бойцы выглядели необычайно мощными и, главное, действовали поразительно слаженно. Чего не удалось разглядеть – так это каких-либо отличительных знаков на доспехах, не считая небольшого значка в виде буквы «М» на шлемах.
Книжник наблюдал за реакцией Зигфрида. Тот даже не думал о сопротивлении – словно заранее просчитал свои шансы. Не прошло и минуты, как на соседний корабль протащили трех скрученных бандитов – из тех, кто недавно преследовал беглецов. Антрациту, похоже, удалось улизнуть.
Четким шагом к остолбеневшим беглецам сошел еще один человек в латах, но без шлема. Был он коротко стрижен, сед и значительно старше других. При этом оставался подтянутым и взгляд имел жесткий. При его появлении остальные бойцы заметно потянулись, звякнув металлом.
Седой тяжело сошел на прогнившую палубу, и Книжник невольно представил, как ржавый металл проваливается под тяжелой фигурой и все это величие оборачивается конфузом, переходящим в кровавую бойню. Ничего такого не произошло. Человек застыл на месте, медленно оглядывая пленных (Книжник даже не сомневался, что из разряда беглецов они снова успели перейти в разряд пленников).
Человек остановил взгляд на Зигфриде. Похоже, они даже встретились взглядами, изучая друг друга чуть ли не на равных. Седой явно заинтересовался воином. После чего перевел взгляд на возникшего за плечом бойца и бросил отрывисто:
– Пленных в трюм. Этого, – он указал на Зигфрида, – держать отдельно. Отходим!
Семинарист даже понять не успел, как они оказались на борту длинного приземистого судна. Их словно смело мощной железной волной. Лишь успел заметить – перед тем, как их загнали в тесное пространство трюма, – как в воде, медленно, по-змеиному перекатившись, мелькнуло щупальце гигантского кракена.
Хотя бы он был теперь на свободе.
Глава 10
Михайловский равелин
Путь во мраке трюма оказался недолгим. Только что за деревянными переборками мерно били по воде весла – и вот уже в прямоугольнике люка над головой показалась голова в тускло отблескивающем шлеме:
– Выходи по одному! И без глупостей – уничтожим.
Глупости делать сразу расхотелось – уж больно убедителен был голос. Выбравшись на палубу и щурясь на свет, Книжник успел разглядеть за спиной огромную бухту и противоположный берег за темными водами, а прямо перед собой – высокую каменную стену с крупными бойницами.
Сердце екнуло. Это была настоящая крепость – не Кремль, конечно, по размеру, но сооружение того же порядка, призванное защищать гарнизон и спрятавшихся за стенами людей. Он с детства привык к тому, что защитники крепости – это всегда люди добра и света, хранящие последние огоньки цивилизации. Крепость – это надежность, прочная привязка к родной почве, это преемственность и сохранность наследия предков. В лихие времена только прочные стены могут сохранить остатки культуры, зерна знаний, которым суждено прорасти в более благополучном будущем. И защитники крепостных стен – надежные, крепкие люди, знающие, что защищают. Им есть, что хранить, что передать потомкам.
