как я сразу не подумал, простите меня, девочка моя! Да, конечно, это может быть Фландрия. Почему бы нет?
И безмятежно отвернулся к своей коробке курительных палочек – на чём она, не теряя ни одного драгоценного мгновения, закрыла глаза и сосредоточилась.
Символу Фландрии или, что вернее, дома ван Страатенов её никто не учил – не то чтобы это было тайной, но явно никто не предполагал, что ей зачем-то понадобится туда отправляться без сопровождения взрослых родичей или хотя бы вассала. Но она не раз видела, как что-то чертил Ксандер, и чертил порой немного на разный лад, а уроки Баласи для неё не пропали.
Благословляя Фелипе, который любил всякие игры на быстрое запоминание раз увиденного, она стала торопливо чертить копию того символа, который ей вспомнился лучше всего, потому что видела она его совсем недавно. Разок ошиблась – очень круглые и отчаянные глаза Ксандера ей это быстро подсказали – но в целом, когда Баласи с уже зажженной палочкой повернулся к ним обратно, ей оставалось дорисовать всего ничего, и она даже воспряла духом.
– Хм-м, – астролог бросил испытующий взгляд на Ксандера, который тоже смотрел на символ, почему-то озадаченно нахмурясь, – что ж… Я не буду спрашивать, правда ли, что вы в этом конкретном месте не бывали – это довольно-таки очевидно… да. Но вы уверены, что хотите именно туда?
Она кивнула, хотя понятия не имела, о чём вообще речь. Можно было только надеяться, что символ не значил какую-нибудь дамбу, причём с водной стороны – с её вассала сталось бы. Хотя, учитывая, что отсидеться ему не удастся, подумала она с мстительным удовлетворением, пусть сам и думает, как их оттуда извлечь.
– Что ж, открывайте.
Она вздохнула, украдкой найдя руку Ксандера – и дёрнула дверь на себя.
– Неплохо, – одобрил Баласи, всмотревшись в то, что выглядело как пещера, даже какая-то трава свисала сверху, и корни. – Поздравляю вас, вы сда…
– Спасибо, профессор! – быстро сказала она и рванула туда, таща Ксандера следом – и захлопнув дверь для надёжности за спиной.
И тут ей угодил по лбу лук. Заодно она чуть не поскользнулась, и в обоих случаях её достоинство спас Ксандер – успев удержать её, когда каблук поехал на углях, и отведя качающуюся связку лука подальше от её головы. Заодно он открыл дверь, и она поняла, что они вовсе не в пещере, а просто в какой-то кладовке – и на них тут же уставились две пары ошарашенных глаз.
Первая принадлежала дородной пожилой женщине, из чьих испачканных мукой пальцев выскользнула и разбилась в осколки глиняная миска. Вторая – мужчине, примерно её же возраста, который на этот самый звук выглянул из соседней двери; судя по граблям в его руках, дверь вела наружу, наверняка – в огород.
Исабель вдруг поняла, что не может из себя выдавить ни единого полагающегося случаю слова на фламандском – даже паршивого Hallo, и это после школы, где в строгую латынь уже к Рождеству все непринуждённейше примешивали невообразимый lingua franca из всех доступных языков, было как-то даже неприятно. С другой стороны, тут же решила она, говорить на их языке и не стоит. Во-первых, она ещё помнила, как морщился Ксандер от произношения Алехандры, а во-вторых, только того не хватало, чтобы они решили, что она им и в самом деле владеет – и обнаружить обратное будет ещё непристойнее.
– Здравствуйте, – сказала она на родном иберийском, и только тут обнаружила, что сжимает как раз больную руку Ксандера, причём так, что у неё побелели костяшки, и быстро её выпустила. – Простите, если испугали вас.
Тут же она осознала, что слуги – а это, несомненно, были слуги, вряд ли хозяева тут с тестом балуются, хотя кто их, фламандцев, знает – могли и вовсе её не понять, и покосилась на Ксандера, чтобы оценить обстановку, но тут женщина, которую она таки сочла кухаркой, ринулась навстречу Ксандеру, ловко обогнув большой дубовый стол, и приникла к нему с такой силой, что её старомодный чепец съехал набок.
– Mijn lieve jongen!
Ксандер на мгновение замер в её объятиях, явно совершенно не беспокоясь о том, что её натруженные руки порядком обсыпали его мукой, а потом поцеловал её в щеку и ласково отстранил, заглядывая ей в глаза и тоже что-то лопоча на их языке. Второй слуга тем временем смотрел на Исабель, как на призрак из преисподней, и, решив, что сентиментальная сцена затянулась, она кашлянула.
Ксандер окончательно высвободился из объятий женщины и выпрямился, прежде чем произнести новую фразу, из которой Исабель без труда вычленила только собственное имя и «сеньора».
– Это моя кормилица, Лотта, – в свою очередь пояснил он Исабели. – И наш садовник, Лукас.
Помянутый Лукас тут опомнился достаточно, чтобы выразить свое мнение о происходящем – и хотя это было тоже на фламандском, эти слова Исабель опознала тоже.
– Скажи ему, пусть следит за языком, – сказала она так холодно, как могла, учитывая, что ладони её – и, что было несколько неожиданно, уши – стали теплеть. – Здесь должны помнить, что Альба злить не стоит.
Ксандер вздохнул и открыл было рот, чтобы, наверное, именно это и объяснить, но тут вмешалась Лотта:
– Лукас! Ну-кось, не груби! Не порти мальчику нашему жизнь! – Это у неё вышло, к изумлению Исабели, на иберийском – акцентированном, но всё-таки довольно сносном. – А вы, сеньора, простите его, дурака деревенского! Садитесь-ка вот. – Старушка обмахнула стул вышитым полотенцем и подвинула его Исабели. – Чего стоять-то как корова посередь луга.
Исабель сморгнула, но глядя на доброе лицо кормилицы, решила, что «корова» здесь, похоже, было не ругательным словом, а как бы это… литературным оборотом, и обижаться тут не на что.
– Благодарю вас. – Она кивнула и села, а сев – перевела взгляд на Ксандера: – Я была бы рада поговорить с доном ван Страатеном, если он дома и может меня принять.
Какая-то часть её на этих словах сжалась, потому что сейчас она давала повод себя унизить – ещё не хватало, чтобы иберийка и Альба явилась как просительница! Но она также понимала и то, что заявилась в чужой дом без предупреждения, а так не поступал даже дед, при значительно больших правах и власти. Гостья же она, без сомнения, неприятная, помимо того, что незваная, и гневаться тут решительно не на что, а вот быть вежливой и спокойной надо.
– Я сначала поговорю с мамой, – сказал Ксандер, и отчего-то Исабели показалось, что эта перспектива не сильно его обрадовала. – Вы побудете тут некоторое
