class="p1">– Уломали, сволочи! Зарезали без ножа. Организую я вам эту свиданку. Приходи завтра к «Крестам» часикам так к тринадцати – я все документы выправлю и тоже подойду к этому времени. Если задержусь, подожди, никуда не уходи.
– Спасибо тебе огромное, Иван! – обрадованно произнёс я.
– Было бы за что, – пожал плечами следователь. – Хотя не очень-то я верю в пользу от этой встречи. Твой родственник из бывших, не похоже, чтобы ты был у него в авторитете.
– Я должен попробовать, Ваня!
– Должен так должен. А с тебя, Серый, – Самбур пристально посмотрел на Кондратьева, – я ещё придумаю, как спросить.
– Само собой! Не люблю в должниках ходить, – усмехнулся тот.
Из дома мы вышли вместе. Самбур пошёл провожать Раису, Кондратьев поехал к своей Марии Константиновне, а я отправился к сестре.
Переполненный трамвай «выплюнул» меня на остановке. Немного поплутав, я всё же нашёл Катин дом.
Парадная была наглухо заколочена – частое явление того периода. Жильцы обычно ходили через чёрный ход.
Поднялся по лестнице, потянулся к дверному звонку, но внезапно дверь распахнулась, чтобы выпустить из квартиры незнакомого мужчину лет сорока: небольшого роста, сухого, с чертами лица, который принято называть аристократическими. Он был в штатском, но выправка всё равно выдавала в нём военного человека, офицера.
Мужчина прощался с Катей, галантно целуя её руку.
Увиденное меня несколько смутило. Любовник? Хотя нет, это вряд ли… Сестра ничего не говорила о том, что изменяет Александру, да и не похожи они на влюблённую парочку, скорее, на двух знакомых.
При виде меня мужчина распрямился, а Катя улыбнулась:
– А вот и мой брат. Я вам рассказывала о нём.
– Вадим Борисович Птахин, – коротко представился он. – Имею честь преподавать на тех же курсах, что и супруг вашей сестры.
– Георгий Олегович Быстров. – кивнул я.
– Степень моего родства с Александром вам известна.
– Очень рад нашему знакомству, – сказал он, но что-то особой радости в его словах я не услышал, да и взгляд у него стал какой-то подозрительный.
Так обычно рассматривают что-то или кого-то на предмет потенциальной угрозы: настороженно, с вниманием к каждой детали.
– Ещё раз приношу извинения за поздний визит: много работы, учёба ведётся в две смены. Но не мог не зайти – мы с Александром всё же коллеги. Трудно оставаться равнодушным к тому, что происходит. А сейчас мне пора, уважаемые Екатерина Олеговна и Георгий Олегович.
Он по-военному щёлкнул каблуками и стал быстро спускаться по ступенькам.
– Ты его хорошо знаешь? – спросил я, как только Птахин вышел из подъезда, а мы оказались в комнате, где никто бы не смог нас подслушать.
– Он прежде бывал у нас раз три-четыре… ну до того, как случился этот кошмар. Это единственный человек с Сашиной работы, который интересуется его делами. Все остальные меня избегают. Похоже, больше никто не верит, что Саша не убийца, – вздохнула Катя.
Во мне проснулся сыщик. Если кто-то настойчиво интересуется делом – значит, у него есть причины для этого. Внешний вид этого Птахина явно говорит, что это не дурак и не простофиля, человек военный до мозга костей и потому собранный. И его визит к Кате отнюдь не случаен.
Любой мент на моём месте сразу бы насторожился – я не исключение.
– А что говорит Вадим Борисович на этот счёт? – как бы между прочим спросил я.
– Полагает, что всё произошедшее – какая-то ошибка, недоразумение. Сильно волнуется за Сашу. Вадим Борисович – очень интеллигентный и порядочный человек. Жаль, не могу сказать такое про остальных. Некоторые Сашины коллеги ведут себя ничуть не лучше тех милиционеров, которые арестовали мужа. Такие же грубые и неотёсанные болваны, – в сердцах произнесла Катя.
– И как часто Вадим Борисович осведомляется у тебя о муже?
– Это второй его визит после ареста.
– Значит… второй. Твой муж и Птахин – они были дружны?
– Дружбой я бы это не назвала. Скорее просто коллеги и знакомые. Когда Вадим Борисович бывал у нас в гостях, я не вслушивалась в их разговоры с мужем. Но как женщина могу сказать: у них имелись какие-то свои секреты, в которые мужчины так не любят посвящать женщин. Что-то связанное с их работой… Ах, я всё равно в этом не понимаю ровным счётом ничего, – чуть кокетливо произнесла сестра.
Воспоминания о прошлом доставляли ей удовольствие. Катя даже слегка развеселилась, почувствовала безмятежность. Конечно, это ненадолго, потом тяжкий груз происходящего снова возьмёт своё, Катя погрустнеет.
Но сейчас ей стало чуточку лучше.
Порой именно светлые моменты, сохранившиеся в памяти, поддерживают нас на плаву в этой жизни.
– Понятно. Что ты сказала Птахину обо мне? – продолжил я.
– Решил поиграть со мной в следователя?
– усмехнулась она. – А мне казалось, что допросы остались где-то далеко в прошлом, и ты приехал, чтобы избавить меня от них. Знаешь, теперь я понимаю, что чувствуют те, кого ты допрашиваешь…
– Катя, это не шутки. Пожалуйста, припомни, что ты говорила обо мне Вадиму Борисовичу, – начал сердиться я.
– Ничего толком, – произнесла сестра, но по наигранной беззаботной интонации я догадался, что она не договаривает.
– Катя! – сурово посмотрел я на неё.
Она отвела взгляд в сторону.
– Я же сказала, что ничего толком… Так, пустяки.
– Катя! – потребовал я. – Не ври мне, пожалуйста. Я этого не люблю.
Лицо её задрожало.
– Ну хорошо… Только ты не злись, пожалуйста! Я сказала Птахину, что ты работаешь в уголовном розыске и что специально приехал в Петроград, чтобы найти настоящего убийцу.
– Ёлки-палки! Катя! – простонал я.
– А что такое? – удивилась она. – Это ведь правда!
– Даже если это правда, не стоит вываливать её каждому встречному-поперечному!
– Вадим Борисович не какой-то случайный человек. Он коллега Александра и один из тех немногих, которых действительно заботит его судьба, – заявила Катя, полностью уверенная в собственной правоте.
– Прости, сестра, это мой косяк, – начал говорить я.
Она недоумённо подняла брови.
– Косяк? А при чём тут двери? – Она улыбнулась. – А, теперь поняла: это, наверное, из вашего профессионального лексикона. Что-то вроде вины, оплошности… Я догадалась, да?
Я кивнул.
– Так и есть.
– Вообще, вместе с революцией появилось так много новых слов, – задумчиво произнесла она. – А некоторые вдруг приобрели новое, ничем не объяснимое значение. Так в чём же заключается твой «косяк», братец? Скажи, мне очень интересно.
– В том, что не проинструктировал тебя на мой счёт.
– И только?
– Не только. Чем меньше ты что-то говоришь посторонним, тем лучше для тебя и для мужа. Ты поняла меня, Катя?
– Конечно, брат. Ты был у следователя? – спросила она чуть дыша.
Я видел, с каким трудом дался ей этот вроде
