В первую очередь, мы направились к камерам хранения. Подойдя к своей ячейке, я ввел голосовой пароль, затем буквенно-цифровой код и, не ожидая подвоха, распахнул бронированную дверцу. Каково же было наше с Айран удивление, когда мы обнаружили, что ящик пуст. Конечно, удивление было вначале, потом внутри меня все буквально оборвалось. Тот сложный коктейль чувств, что мне «посчастливилось» испытать в данный момент словами описать невозможно. Тут были и досада, и испуг, и злость, и еще масса всяких эмоций. В результате содержание адреналина в моей крови превысило все допустимые нормы, и если бы сейчас под руку мне подвернулся тот, кто стырил «Книгу Атлантов», я бы его замесил как квашню и раскатал в блин без скалки голыми руками в самом буквальном смысле.
Как всегда Айран мгновенно уловила мое душевное состояние и, несмотря на то, что сама была ошарашена не меньше моего, тут же принялась меня успокаивать:
— Феденька, ты только не волнуйся. Нервы нужно беречь. А книжку мы непременно отыщем.
Ага, отыщем! Только имеется одна небольшая загвоздочка, так, чисто пустячок: Ойкумена огромная, а книжица ну очень маленькая.
Вскоре адреналин в моей крови полностью выгорел. Как следствие я без сил рухнул на стоявшую неподалеку скамейку и не очень вежливо попросил подругу помолчать. Айран ни капельки не обиделась, прикусила язычок и начала внимать моим размышлениям вслух.
— Вне всякого сомнения, работал профессионал высокого класса, — первым делом констатировал я. — Таковых в Лагоре не так уж и много, так что можно попытаться подобраться к книге с этой стороны. Однако, на мой взгляд, разумнее будет выйти на вероятного заказчика…
— Погоди, Лист, — чародейка все-таки рискнула меня прервать. — Разве в службу безопасности Вокзала ты обращаться не собираешься?
— Смысла не вижу, дорогая. Вряд ли сами они способны справиться с этим делом. Скорее всего, вызовут представителей Инквизиции, тогда нас с тобой к расследованию уж точно не допустят. Парни из сыскного отдела организуют процедуру поиска в соответствии с отработанными схемами, а что это такое, я как оперативный работник знаю не хуже напыщенных рыцарей и магов и кое-кого кое-чему сам могу поучить. Нет, Айраша, мы не имеем права вверять это дело в чужие руки, поскольку законное расследование — путь тернист, извилист, долог и зачастую ведет в никуда. А если нам с тобой придется кого-то основательно поприжать? Видишь ли, родная, на кон поставлена моя профессиональная честь, и если потребуется, я готов пойти на самые крайние меры, чего не может себе позволить ни один следователь. Например, упокоить до смерти подозреваемого с тем, чтобы ты посредством своего магического искусства выпытала у него все, что нас интересует.
— Не волнуйся, милый, — тут же заверила меня Айран, — все выложит и, если потребуется, покажет. Вот только до смерти не обязательно, достаточно просто рассказать, что его ожидает в случае неповиновения.
— Ну я же сказал: в крайнем случае, — улыбнулся я и не удержался, чтобы не чмокнуть чародейку в упругую щечку. — Короче, немедленно отправляемся к тому самому коллекционеру-любителю, что так упорно с нами торговался на аукционе. Напомни, как там его звать величать?
— Стафин Марли, кажется.
— Вот и чудненько! — преувеличенно радостно воскликнул я. — Сейчас мы с тобой выясним адресок этого загадочного субъекта и, пожалуй, нанесем ему неожиданный визит. То-то мужик обрадуется — поди, не часто такие красавицы в гости заходят.
Для того чтобы выяснить местожительство негоцианта много времени нам не понадобилось. Белокурая симпатичная лагорийка из справочной службы Вокзала тут же выдала интересующий нас адресок за какие-то несчастные тридцать синедролей. Означенная сумма меня здорово озадачила и навела на кое-какие размышления философского плана.
Стафин Марли если и был озадачен нашим приходом, своего удивления никак не показал. Он принял нас в своем кабинете и, усадив в удобные кресла, как заботливый хозяин предложил:
— Чай, кофе, что-нибудь покрепче?
— Благодарствуйте, господин Марли, но мы с… женой торопимся.
— В таком случае, — огорченно развел руками Марли, — я — весь внимание.
Дабы не терять драгоценное время, я не стал изворачиваться и юлить, чтоб, значит, с подходцем подобраться к сути дела.
— Видите ли, уважаемый, «Книга Атлантов» была у нас украдена. Поскольку иные лица, заинтересованные в ее приобретении, нам не известны, сам собой напрашивается вопрос…
— …а не причастен ли я к ее похищению? — закончил за меня хозяин, после чего громко и заразительно расхохотался.
— Ну да, — растерянно пробормотал я после того, как тот основательно повеселился, — а что здесь такого странного? Вчера вы готовы были выложить сотню тысяч за эту книжицу. Отсюда следует, что она вам до зарезу нужна…
— Погодите, погодите, Федор! — энергично замахал руками Стафин Марли. — По-вашему получается, если я отдаю государству тридцать процентов от своих немалых доходов — что мне, откровенно говоря, не очень нравится — значит, я — потенциальный революционер? Или если я погладил по головке чужого ребенка, я — педофил?
— Но вы же не станете отрицать свое участие в аукционе, а это, как ни крути, означает то, что книга вам, мягко говоря, небезынтересна.
— Отрицать очевидные факты — упаси господи, — весело усмехнулся негоциант. — Да, вчера я действительно принял участие в аукционных торгах и хотел приобрести означенную вещь. Но… — Марли выдержал многозначительную паузу, — … уверяю вас, ваша замечательная книга мне без надобности, поскольку за такие сумасшедшие деньги мне никогда не удалось бы ее продать, а совершать разного рода глупости себе в убыток я не привык. Если не верите, спросите у любого из купеческой гильдии…
— Да, но…
— Погодите уважаемый сарг, я еще не закончил! — Судя по недовольному тону и непривычному для моего слуха сочетанию «сарг» и «уважаемый» хозяин был откровенно зол и обижен, но все-таки пытался сдерживать рвущиеся на волю эмоции. Во всяком случае, он еще не запустил мне в голову какую-нибудь тяжелую вещицу, коих на его столе имелось в предостаточном количестве.
— Ваше степенство, — Айран с присущей ей женской интуицией как нельзя кстати вмешалась в мужской разговор и постаралась сгладить возникшую напряженность, — лично вас никто ни в чем не обвиняет. Если бы это было не так, у ворот вашего дома в данный момент толпился бы весь сыскной отдел доблестной лагорийской Инквизиции, что не могло бы не сказаться самым отрицательным образом на вашей репутации. Мы с мужем пока что никаких обвинений никому не выдвигаем, а всего лишь пытаемся собрать всю доступную информацию.
