потрясенный нашим открытием.
— Это всего лишь одна из теорий, Алекс. Одна из многих, — отрезвила меня Стейси. — Никто уже не сможет сказать точно, что тогда произошло. Возможно, учёные ошиблись. Вот только не могу понять, хоть убей, не могу, зачем эти сведения понадобились доктору Никифорову?
— С этим вопросом придётся разобраться завтра. Время вышло. Архив закроется через 10 минут, — тяжело вздохнув, сообщил я и захлопнул «Легенду об Атлантиде».
— Значит, двинемся в Лувр! Да-да, я заказала два билета. Музей работает круглосуточно, до следующего утра у нас уйма времени!
Я не знал, какими словами выразить благодарность, и даже начал заикаться от счастья. Посетить Лувр! Я и мечтать об этом не смел! Билет ведь такой дорогой… Но только не для Стейси, для неё он ничего не стоил. Лицо девушки светилось ангельской добротой, и я совершенно растаял. Кроме того, она заявила, что непременно обидится, если я начну предлагать деньги. Билет в музей. Какой пустяк!
— В таком случае, я просто обязан накормить тебя ужином, — заявил я, и, она, не желая тревожить мою гордость, согласилась.
* * *
Была б моя воля, я бы остался в Лувре навсегда, я бы вечно бродил по тем коридорам, ведь не хватит и сотни лет, не хватит человеческой жизни, чтобы изучить каждый экспонат. Стейси застряла в отделе живописи и не сводила восторженного взгляда со старинных полотен. Там я и оставил девушку, не желая прерывать сладкий миг созерцания. Меня же заинтересовали египетские мумии из отдела древностей. Они заставили вспомнить всё, что я почерпнул из таких книг, как «Уарда» [9] и «Фараон» [10]. Высохшие трупы древних правителей были восхитительны! Их сохранилось всего несколько штук, жалкие остатки некогда обширной коллекции, и берегли их, как зеницу ока. Уж не знаю, как их удалось спасти во время Потопа, но теперь мумий держали в специальных капсулах. И неспроста! Если не создать специальные условия, не поддерживать особый микроклимат, они тут же обратятся в прах. Впрочем, как и многие другие экспонаты Лувра. Осколки иной, давно исчезнувшей цивилизации. Цивилизации, которая, о ужас, вполне возможно, исчезла по вине самого человека.
* * *
Спустя два дня я отправился в Новый Лондон. Офицер Фрост подсуетился и раздобыл для меня пропуск в военный городок.
«Хо-хо! Старик Ричи так спешил потому, что Каролина попросила. А он ни в чём не может ей отказать», — зубоскалил Хавьер. Он считает, что Ричард Фрост и Каролина Фишер — любовники, и это было похоже на правду, пусть их разница в возрасте составляет десять лет. Офицер Фрост души в Каролине не чает, а она умело этим пользуется. Пользуется, но не более. Хавс просто-напросто ревновал. Как я уже говорил, на друга порой находила блажь, и он думал, что все женщины мира должны принадлежать ему. Тогда он выходил на «охоту» и действовал с таким упорством, что многие девушки начинали гневаться. Если же я говорил Хавьеру, что он поступает неправильно, что нельзя так донимать девчонок, у них ведь есть свои вкусы и пристрастия, он злился и винил во всём Регину, эту независимую особу с острым, как бритва, язычком. Мол, Регина меня испортила, вбила в голову всякие глупости о женской независимости. Его выпады вызывали, разве что улыбку. Ха! Ничего он не понял. И зря обвинял её во всех грехах. Регина умная, это факт, и для своих лет она слишком хорошо разбирается в людях. Может быть, поэтому она ушла.
Стейси осталась в Париже и продолжила работать с материалами фонда. Я не волновался за неё, ведь в ближайшее время должны были приехать Хавьер и Эжени.
Расстояние от Парижа до Нового Лондона можно преодолеть в аэросоставе приблизительно за час. Почему приблизительно? Лондонская агломерация, полностью построенная на плавучей платформе, медленно, но всё же дрейфует в открытом океане. В самом северном городе ЕАК холоднее, чем в других местах Конфедерации, и очень-очень часто идёт дождь. Наверное, странно и жутко жить на огромном, постоянно перемещающемся куске металла, жить в страхе рано или поздно пойти ко дну, как Атлантида.
Атлантида…
Новый Лондон не произвёл на меня приятного впечатления. Суровый, недружелюбный город. Жилые башни возвышается над поверхностью платформы не более чем на шестьдесят этажей, повсюду бродят мрачные, сердитые вояки, которые останавливают на каждом шагу, по десять раз к ряду проверяют пропуск и сканируют ID-чип. Стоит только свернуть с дороги, и ты уже заплутал среди совершенно одинаковых на первый взгляд ангаров для кораблей военно-космического флота. Навигатор помог найти самую короткую дорогу к учебным корпусам военной академии, в которой учились не просто лучшие, а лучшие из лучших, и в которой, явно, забавы ради преподавал командор Гектор Бофорт. Уж не знаю, зачем человеку, ещё молодому, но достигшему высокого звания, возиться с подростками. Обычно военные консультанты поучают первых лиц государства, а никак не курсантов. Я проделал длинный путь по плацу к административному корпусу академии и краем глаза наблюдал за обучающимися там молодыми людьми. Они маршировали под противным мелким, как протонные снаряды, дождём. Вот же бедолаги! Обучение в академии даёт блестящие перспективы. Да-да, успешная карьера ребятам обеспечена (они станут пилотами космических кораблей и десантниками, им рано или поздно присвоят высокие военные звания), но взамен они отдадут этому мрачному местечку лучшие годы жизни. Только учёба, никаких развлечений, никаких отпусков в течение шести лет и строжайшая дисциплина.
У Гектора Бофорта, который, ко всему прочему, ещё и оказался проректором учебного заведения, имелся собственный рабочий кабинет, причём довольно просторный, но заставленный до отказа стеллажами и книжными шкафами. Похоже, Бофорт занимался исключительно бумажной работой, и папок с синтетическими документами здесь было в несколько раз больше, чем во всём полицейском участке Зелёного района. Каждая стопка, лежавшая на столе или громоздившаяся на полке стеллажа, была заботливо переплетена застёжками-замками с функцией идентификации личности. Ясное дело, секретные файлы, абы кто их не прочтёт. Дроид-секретарь с сине-зелёным корпусом и зловещей кроваво-красной голограммой вместо головы, подключившись к компу, считывал какую-то информацию, жужжал вовсю и этим чертовски нервировал. А может, сама зловещая атмосфера беспокоила меня. Комната, ни дать, ни взять, бункер без окон, и хозяин её человек — особенный. А я должен был убедить его
