Страшная вещь! И если она окажется в руках гильдейцев, человечеству придётся туго.
— Вполне возможно, вам грозит серьёзная опасность, — начал я. Теперь мне было не до удобства Эжени, нужно было позаботиться о Женевьеве Валери. — Профессор Никифоров сотрудничал с Гильдией. Даже если он целенаправленно не собирал сведения для её руководителей, то они точно следили за ним и через него вышли на вас.
Миссис Валери открыла было рот, но не успела произнести ни слова, её опередила Эжени.
— Мой дядя не сотрудничал с Гильдией! Ты лжешь! — вскричала она. Мгновенье, и девушка уже была на ногах, она нависла надо мной, вся раскрасневшаяся от переизбытка чувств, рассерженная, свирепая, как амазонка. Что же… удивляться тут нечему. Я ждал подобной реакции. Да, Эжени сама подозревала дядю в связи с террористами, но не желала слышать это от других. Возможно, надеялась, что её предположения и догадки никогда не оправдаются. Надеялась… Бедняжка! Она мечтала ошибиться. И теперь была огорчена, разочарована и зла. Не на дядю. На меня. На того, кто открыл даже не ей, а всем остальным неприглядную правду о профессоре. Эх, как будто они сами не догадывались… Но о какой логике может быть речь? Ей нет места в делах сердечных.
— Мне жаль, Эжени. Очень жаль! Но боюсь, сказанное мною — правда. Я не знаю подробностей, может его заставили, принудили. Нам ещё предстоит разобраться в этом.
— С чего ты взял, что он виновен? — требовательно спросила она. Голос не дрожал, он как-то разом охрип. Глаза налились кровью (сосуды вот-вот лопнут) и потемнели. О, а взгляд! Как тогда, в больнице. Взгляд вампира, жаждавшего моей крови.
— Я говорил с командором Бофортом, имеющим доступ к секретной информации. Он встречался с твоим дядей, беседовал с ним, предлагал помощь. Командор понял, что профессор пытался выяснить, чем на самом деле занимаются гильдейцы. Он хотел защитить твоего дядю, но тот поспешил покинуть Новый Лондон, а потом скрывался…
— Всё это ложь! — с безумным упрямством повторяла Эжени, твердила одно и то же, точно надеялась, что сумеет вдолбить эту «правду» в наши глупые головы. — Ложь! Ложь!
По всем правилам девушка должна была разрыдаться, биться в истерике, но она только бесилась.
— Женя, не надо, прошу тебя! Успокойся, Женя! — Стейси тянула подругу за рукав, но та только отмахивалась.
— Слушай, Эжени, сейчас не самое подходящее время для споров. Факт есть факт. Из-за профессора над миссис Валери нависла угроза, мы должны подумать… — я не успел закончить предложение потому, что Эжени оскалилась, зарычала (зарычала по-настоящему) и ударила меня по лицу. Да, я позволил ей это. Позволил выпустить пар. Ну не мог же я, в конце концов, заламывать руки девчонке, которая хотела защитить честь любимого дядюшки? Я не ожидал, что она способна на сильный удар, но, оказалось, у этой вздорной девицы тяжёлая рука. Подчеркну, очень тяжёлая! Сила удара была такой, что голова дёрнулась вправо. От боли свело челюсть. Подумать только! Такие хрупкие руки, обманчиво хрупкие… Кажется, сломать их очень легко, а бьют так, словно на ладонях стальные перчатки. А этот взгляд, жуткий взгляд, не человека — монстра. Она собиралась ударить ещё раз. Я перехватил маленькую ручку девушки, Хавьер тоже. Я сжал запястье, он её острый локоть. Эжени точно и не заметила, похоже, она была готова рвать меня зубами. Черты её лица заострились, исказились. Она ненормальная, совершенно чокнутая!
— Ты с ума сошла?! — рычал Хавьер. — Рехнулась, что ли? Идиотка!
Эжени перевела страшный взгляд на моего друга, и показалось: сейчас, вот сейчас, эта безумная девица бросится на него.
— Женя! Прекрати, Женя! — Стейси вцепилась в плечи подруги и попыталась оттащить её. Девушка быстро-быстро заговорила на славянском. Я почти ничего не понимал, кроме «Женя», «нельзя так», «они хорошие», «ты не должна», «ты же знаешь». Знает что?
Эжени угомонилась так же внезапно, как и начала бушевать. Вернулась на место, вся сжалась и пристыженно опустила глаза, но извиняться, похоже, не собиралась. Хавьер трясся от ярости, Стейси выглядела испуганной, а я был ошарашен столь резкой переменой в настроении девушки. И только миссис Валери казалась совершенно спокойной, она точно бы и не удивилась.
— Мне довелось встречать таких, как вы, милочка. Вам нельзя так сильно переживать. Это чревато серьезными последствиями, — обратилась миссис Валери к Эжени ласковым голосом, но та никак не отреагировала, молчала и смотрела в одну точку. «Таких, как она? Что это значит?» — недоумевал я.
— Я вызову дроида, Алекс. Пусть принесет лёд, — засуетилась Стейси.
— Не надо. Мне и так нормально, — я надеялся, что синяк сойдёт быстрее, чем я повстречаюсь с матерью. — На чём мы остановились? — Продолжил я спокойно и явственно услышал скрип зубов Хавса. — На том, что нужно позаботиться о миссис Валери. Скажите, вы можете покинуть Париж? К примеру, прямо сейчас или в течение нескольких часов? Вам есть, где спрятаться?
— Боюсь, что нет. Я бы не рискнула остановиться у друзей. Моя дочь живёт в Штатах, но туда я поехать не могу. Слишком опасно. Значит, мне некуда податься.
— Об этом я позаботился, — заявил Хавьер. — Я ведь молодец! Я связался с сотрудниками Парижского управления полиции, Каролина разрешила воспользоваться кодом доступа 56.
— «Угроза жизни свидетеля», — пояснил я.
— Так вот, сейчас же отвезём миссис Валери к ним. Будьте уверены, там о вас позаботятся, а потом мы придумаем, как вам помочь.
— Мне бы заехать домой, собрать кое-какие личные вещи…
— Документы при вас?
— Да, но…
— Этого будет достаточно. Вас снабдят всем необходимым, а потом мы привезём всё, что пожелаете, — заверил я миссис Валери, заметив, что женщина разнервничалась не на шутку.
— Да-да, — вторил мне Хавс, — но сейчас соваться в ваш дом опасно. Отправимся прямо в управление. Я уже вызвал электрокар.
— Сами повезём, или будет подкрепление? — спросил я друга, когда мы оставили растерянных и испуганных представительниц прекрасного пола в комнате, а сами направились в прихожую.
— Нет, сами доберёмся. Они считают, что я нагнетаю. Угроз миссис Валери не поступало, никто на
