неё не сержусь. Разве после всего случившегося наша ссора имеет значение? О нет! Отошли на второй план и моя гордость, и моё ослиное упрямство, и несносный характер Эжени, и даже разделяющая нас социальная пропасть. Отныне только наши чувства имеют значение. А я хочу жить, жить и быть с ней!
Волна облегчения накрывает меня с головой. Нет, мне не привиделось! Мы сбежали, добрались до корабля, и вот мы летим к Земле. Я нахожусь не в камере, а в медицинском блоке. Бывшие подопытные спят в лечебных капсулах, я же сижу на постели. Ах да! Кажется, я уступил кому-то капсулу.
Чёрт! Голова ужасно тяжёлая, неподъёмная, рана на плече, из которого извлекли отслеживающий чип, саднит и немного чешется. А стоило мне заметить иглы и трубки, подсоединённые к телу, то я едва ли не взвыл. Нет, не могу их видеть, не переношу на дух… Они стали отголосками жуткого кошмара, кошмара, который мне не суждено забыть. Никогда.
Эжени успокаивает меня, а я едва её слышу, смотрю в одну точку и трясусь, разве что слюни не пускаю. Только слёзы девушки способны отрезвить меня. Её лицо бледное и встревоженное, на лбу выступает морщинка. Слёзы ручьями текут по щекам, но Эжени не спешит их вытирать, она не обращает на них внимания. Слишком сильная, чтобы заботиться о подобных глупостях. Храбрая моя девочка!
— Эм… доброе утро? — выдаю я тоном, который более всего подходит умалишённому. Да и моя несмелая улыбка, похоже, напоминает оскал. — Я долго спал?
— Ох, Алекс! Едва ли ты спал! Ругался, спорил с кем-то. Бредил. Зря ты не полез в медицинскую капсулу.
Ого!
— Я в порядке… В порядке. Не тревожься! Мне снилось, что я остался на станции, не сумел сбежать… Это… это было ужасно… Но я здесь. Мы здесь. Значит, ты не должна плакать. Вот дьявол! — я хлопаю себя по лбу и стараюсь собраться с мыслями. — Я болван! Я тебя напугал, — Эжени вытерла лицо рукавом комбинезона. — Да что же это?! Так плохо соображаю! В голове каша… Пожалуйста, не расстраивайся! Всё… всё позади…
— Кажется, тебе лучше. Уже начал других успокаивать, — усмехается девушка. Я стираю с её лица остатки слёз. Эжени выглядит так, словно не спала несколько дней. Побледнела, осунулась, ещё сильнее похудела. И всё из-за меня! И угораздило же меня попасть в плен!
Постепенно ко мне возвращаются воспоминания. Челнок, состыковка с кораблём, мы, измученные и напуганные, наконец, оказавшиеся в безопасности. Нам тут же была оказана первая медицинская помощь. Эжени не отходила от меня ни на шаг. Эжени сказала, что…
— Эжени, я совсем выпал из реальности! Ты украла отцовский корабль, чтобы спасти меня… Это правда?
— Ещё бы! Вернее, я одолжила его корабль. Он, я уверена, заметит пропажу не сразу. У него, знаешь ли, целая флотилия, — фыркает Эжени. — А это отличный корабль, быстроходный, вместительный. Да ещё и все документы при нём.
— Эжени, у меня нет слов, чтобы выразить благодарность! — прошептал я и ласково коснулся её щеки. — Ты спасла меня! Спасла остальных!
— Прекрати! Это меньшее, что я могла сделать. Я оставила тебя как раз в тот момент, когда ты особенно нуждался во мне… Из-за отца, — девушка пристыженно опускает глаза. — Он один из учредителей программы «Снежное королевство». Я лишь хотела защитить тебя. Безуспешно. Безуспешно!
Вот те на! Ясно теперь, почему она сбежала!
— Ох, Алекс, милый, я хотела уберечь тебя… Впрочем, причина не так важна. Главное: я тебя оставила, причинила боль, обидела, а ты этого не заслужил. Я думала: ещё успею попросить прощение. А потом тебя забрали, и я поняла: времени никогда не бывает много. Тебя я могу потерять в любой момент, — шептала Эжени, чуть не плача. И я не знаю, как её успокоить.
— Но ты спасла меня. Ты… ты удивительная! Ты храбрый пират! А наша ссора — мелочь по сравнению с тем, что… — я осёкся.
«Нет, остановись, не нужны ей эти подробности! О том, что ты пережил на станции, никогда не говори. Она, конечно, узнает от других. Но ты её не пугай.»
— Ты простишь меня? — Эжени поднимает на меня грустные, покрасневшие от слёз глаза.
— Не за что прощать. Наши обиды — мелочь по сравнению с тем, что… — я вздрогнул. Дьявол! — Теперь я знаю, что на самом деле важно. Я тебя люблю. Давно нужно было признаться, но я же болван. Какой же я болван! Я не мог поверить, что ты захочешь остаться со мной, Эжени. Но теперь я сделаю всё для того, чтобы ты захотела.
Ого! Я стал мудрее, что ли?
Эжени обвивает руками мою шею и снова прижимает к себе.
— Я, правда, выпал из реальности, милая, — шепчу я, неловко поглаживая девушку по спине. — Мы скоро вернёмся на Землю … И каков наш план?
— О! Всё продумано! Пункт первый: засадить подонков за решётку. Пункт второй: забыть всё. Забыть, как страшный сон. Пункт третий: отправиться в Сидней.
— В Сидней? Зачем?
— Чтобы посмотреть на рифы. Не хочешь? Тогда поедем в Пекин, ты же мечтал увидеть парк «Поднебесная». А может полетим на Селению или укатим на Марс? Хочешь?
— Хочу, конечно! Грех отказываться! — широко улыбаюсь я.
Вот только забыть не смогу. Не сумею. До самой смерти.
* * *
Преступник должен быть наказан. Это непреложное правило.
Хотите узнать, как завершилось дело? Что же… я готов рассказать. Прошло время, и я оправился, совладал, наконец, со своими чувствами. Я смирился.
А тогда, возвращаясь на Землю, я и представить себе не мог, что раскрыть дело куда легче, чем упечь душегубов за решётку. Я ещё не знал, что во имя справедливости придётся заплатить невероятно высокую цену.
